Один из прибывших — массивный оборотень с выбритыми в виде трех полос висками — что-то коротко рыкнул, не отрывая взгляда от моего нового товарища. Тот так же коротко прорычал в ответ, нагло уставившись в глаза своего собеседника (назовем все же это странное общение беседой), заволновавшегося едва только стих последний звук, вырвавшийся из глотки Ставра. Кажется, наши шансы на встречу с Гранью начинали уменьшаться на глазах, причем, в геометрической прогрессии. Воздух в помещении сгустился, казалось, зажги кто-нибудь сейчас спичку и все… рванет не хуже бомбы.

Бритый мужик что-то пророкотал, не отводя глаз от моего сопровождающего, тот, молча, сграбастал мой рюкзак, и, прежде чем я попыталась сделать очередную глупость, возмутившись подобной непосредственностью, извлек из его недр тот самый заветный мешочек. Предводитель всей этой толпы бруталов, точь-в-точь повторил процедуру, проделанную Ставром еще утром у Конана в гостинице. Вот до чего же любят они носами своими водить!

И опять случилось странное, как только прошло опознание данного предмета путем обнюхивания, атмосфера в комнате моментально разрядилась, будто бы и не было этих грозных рыков и сверлящих взглядов. Просто магический мешочек какой-то!

Мужчины рассредоточились за столами и принялись разливать какой-то пенный напиток из кувшинов, которые притащил слегка бледноватый хозяин осчастливленного заведения. А ваша покорная слуга сидела и обалдевала от калейдоскопа событий, уже произошедших за такой короткий промежуток времени, и это только еще середина дня, а то ли еще будет!

Мой сопровождающий, не торопясь, поглощал здоровый кусище истекающего соком мяса и выглядел совершенно невозмутимо, видимо, никто ничего объяснять не планировал. Нет, мы так не договаривались! Хотя мы вообще никак не договаривались, но это уже нюансы.

— Ставр, кто эти люди? — строго так спросила, сводя брови к переносице. Немного угрозы в лице нам сейчас не помешает.

— Ты же знаешь, что они не люди, — последовал лаконичный ответ, не несущий никакой информации. Попробуем еще раз.

— Что они хотели от нас? — зашла с другой стороны.

— Не от нас, а от меня, — блииин, до чего же упертый волчара!

— Хо-ро-шо… Что они хотели от тебя? — не унималась я, настойчиво склоняясь в голове трапезничающего мужчины. Тот печально вздохнул, с неохотой отрываясь от мяса. Видимо, решил, что проще будет все объяснить, чем терпеть мое занудство. Хотя нет… придушить и прикопать меня где-нибудь в ближайших кустах, пожалуй, будет еще проще.

— Пропал единственный сын вожака клана, его ищут. Хотели задействовать в поисках и меня, но я отказался, потому что уже выполняю поручение другого вожака.

— То есть вот этот мешочек — это знак того, что ты на задании? — полюбопытствовала я, рассматривая внешне ничем не примечательную вещь.

— Для тебя это очень большая честь, что сам вожак посчитал, что за ним имеется долг и подарил тебе Дар Сердца, — просветил меня оборотень, вновь принимаясь за недоеденное.

— Значит, Дар Сердца…

Ну, что же, этот Дар должен стоить жизни по крайней мере трех живых существ: меня, чуть не загрызенную насмерть, обезумевшего оборотня, не сумевшего удержать своего Зверя в узде, и хамовитого мальчишки, едва не нарвавшегося на гнев боевого мага.

Оставшееся время мы поглощали пищу, не утруждая друг друга разговорами. Ставр остался оплачивать обед. Как ни странно, но он только оскалил зубы в ответ на мои попытки оплатить свою часть. Поэтому я приготовила знатный толстенный бутерброд для Изи и отправилась порадовать своего мальчика вкусненьким.

Как только зашла в конюшню, сразу ударил в нос резкий запах навоза. Так странно, вроде чистые стойла, а разит довольно ощутимо. Подсунула под моську Изи принесенное лакомство, но тот вместо того, чтобы благодарно схрумкать его, вдруг, пульнул мне странную картинку, нечто, смутно напоминающее очертаниями человеческое тело, скрючившееся в углу сарая. Огляделась в поисках указанного и направилась к дальнему стойлу. А там сидело и дрожало это самое нечто… Нечто вонючее, покрытое заскорузлой коркой и с испуганными глазенками.

— Ты кто? — выдала первое, что пришло в голову, рассматривая непонятное существо, стараясь не морщиться от запаха.

— Мавр, — пролепетало существо, жадно поводя носом. В моей руке по-прежнему был бутерброд, не принятый Изей по идейным соображениям. Еще одно голодное создание на мою голову. Такими темпами по Лидии скоро пойдет обо мне слава как о Кормилице-Асиене, может меня еще при жизни успеют канонизировать? Ну, за особые заслуги и в книгах опишут «Житие великой Девы». Почувствовав, как загорается над головой нимб, протянула ароматному существу еду, которая была тут же вырвана из моей руки и проглочена буквально в два укуса.

— Мавр, значит…, — так вот ты какой оказывается. Черен и вонюч. Я бы поняла Дездемону, будь она более благосклонна к Яго. — А что ты тут делаешь, Марв?

— Прячусь от папки, — со вздохом призналось создание, печально понурив голову.

— Так это тебя что ли оборотни по всей округе ищут? — неожиданно постигло озарение великую Деву Асю (хотя, какую деву, положа руку на сердце?). — А чего натворил-то?

— Сломал мамину брооошку, — с подвыванием сообщил мне Мавр, заливаясь горючими слезами, от чего грязь, уже было засохшая на детской мордашке, вновь посвежела и запахла с новой силой.

— Господи, ребенок! Это всего лишь брошка! Ничего папа с тобой не сделает, — попыталась я успокоить мальчишку.

— Это все, что осталось от мамы, — горестно прошептал тот, поднимая на меня расстроенные глазенки. Захотелось прижать его к себе и никуда не отпускать, пока из этих темных зрачков не уйдет боль потери. Даже не смотря на всю эту вонь.

— Это, конечно, меняет дело, — протянула я, изображая размышления. — А грязью намазался, чтобы папка не учуял? И долго собираешься еще бегать и прятаться?

Ответом мне было только горестное молчание. Ребетенок, кажется, уже и сам раскаялся во всех своих «грехах» и пытался придумать достойный выход из ситуации. Надо было ему только чуточку помочь.

— Мавр, ты же уже большой парень и понимаешь, что надо отвечать за поступки. Я думаю, что твой папа ничего тебе не сделает, он же любит тебя. Поругает и простит. А брошка… это только символ, кусочек металла, а память, она живет в сердце, твоем, в сердце папы и всех, кто помнит твою маму. Память никак не сломать, она живет, пока жив ты. Поэтому, сейчас ты пойдешь в таверну и извинишься перед отцом.

— Пойду? — Мавр растерянно оглядел свой сомнительный камуфляж. Да, такого красавца в таверну не пустят.

— Хорошо, я позову твоего отца. Это он с бритыми висками?

— Он.

То, что зря влезла во все это дерь…, простите, дело, я поняла уже буквально спустя пару минут, болтаясь, прижатая мощной рукой к стене, хрипя от пальцев, душивших меня настойчиво и планомерно. Мне в лицо брызгали слюной, скалились полным набором восхитительно белых зубов, рычали что-то нечленораздельное. Но мне было пофиг, я просто подыхала, не смотря на все попытки Ставра пробиться ко мне через плотное кольцо других оборотней. Меня спас только пронзительный детский крик.

— Папкаааа, не троооонь ее!

Грохнулась на пол, лишившись опоры, и забилась в сухом кашле. Меня нежно приподняли, поднесли к губам кружку с водой. Половина воды пролилась на рубашку, так как приходилось пить и, одновременно, бороться с мучительными спазмами горла. Вот тебе и «Житие великой Девы», этак могут канонизировать спешным порядком и посмертно.

Пока реанимировали, то, пользуясь полной моей беззащитностью, выговаривали все, что про меня и мои умственные способности думают. Надо ли вам говорить, что ничего хорошего не думали? Ставр был сердит и расстроен, обвинял себя, что не смог уберечь, просто физически не успел. Едва я произнесла, что знаю, где Мавр, как вожак в прыжке через половину зала достал меня, пригвоздив спиной к ужасно твердым бревнам (трындец моей спине), а дальше мои ноги перестали чувствовать какую-либо опору, а живительный кислород был начисто исключен из моего рациона.