– Как же так, Мария Васильевна? – перебил рассказчицу Аверьянов. – Вы только что говорили, что были ангелом-хранителем Вовы, и ничего не знали о людях, на попечении которых он находился?

– Не совсем.

– Объясните.

– Людей выбирал господин Александер, и какими критериями он руководствовался, я точно не знаю.

– Слово «точно» говорит о том, что кое-что вы знали.

– Вы правы, кое-что мне известно, но это было потом. Вначале я ничего не подозревала. Опекуны справлялись со своими обязанностями хорошо, всё было нормально. После я заметила, что они, в частности Андрей, в отношении Нины сказать не могу, помимо Александера, связан с кем-то ещё. Я стала наводить справки. Вскрылись факты влияния на господина Александера Христианской фаланги. Эти люди стали для меня главными подозреваемыми. Мне удалось получить некоторые документы этой организации, а также обнаружить их след в России.

– Свои розыскные действия вы начали после покушения на молодого Волынского, или ещё до покушения?

– Разумеется раньше. Просто я не ожидала, что эти подонки пойдут так далеко.

– На что вы рассчитывали?

– Ни на что.

– Почему сразу не стали сотрудничать со следствием?

– Меня никто не привлекал к сотрудничеству.

– Знакомство вашей дочери со мной было вашим продуманным ходом?

– Не впутывайте сюда Марину, она ни при чём, – гневно заявила Мария Васильевна. – Она ничего не знает.

– А кто при чём?

– Что вы имеете в виду?

– Вашего помощника.

– Журавлёва?

– Его.

– Он мне помогал, но всё ему я не рассказывала.

– В тёмную использовали, – заметил Хлебников.

– Можно и так сказать. Однако он со временем вошёл в большой азарт и стал проявлять гораздо больший интерес к этой теме, чем я первоначально рассчитывала.

– Вы хотите сказать, что не вполне доверяете Журавлёву.

– Да, – подтвердила Мария Васильевна. – Вы знаете, когда я начала проводить своё расследование в отношении фаланги, то пришла к выводу, что они, при всей их порочности, не планировали физического устранения молодого Волынского. Они рассчитывали на опекунство, не больше.

– А другие наследники? Великие князья, например.

– Великие князья не пойдут на мокрое дело, – редакторша покачала головой. – Это исключено.

– Тогда я не знаю, кто у нас остался в подозреваемых. Вы – нет. Сектанты международные – нет. Императорская семья – нет. Кто? Наверное, народные мстители-одиночки Нина и Андрюша.

– Может быть.

– Это смешно, – не удержался Хлебников. – Я поначалу даже поверил в то, что вы нам хотите что-либо стоящее рассказать. Вижу, ошибся.

– Нет, на самом деле я ничего не скрываю, я рассказываю вам только правду.

– Не очень убедительно.

– Вы вправе подозревать меня, но я никого не убивала и не отдавала никаких приказов на убийство.

– Ладно, проехали, больше мы вас, по крайней мере, сегодня, пытать не станем, – заявил Аверьянов. – Вы понимаете, что остаётесь главной подозреваемой, поэтому уезжать никуда нельзя. Оставайтесь с нами на связи, что станет вам известно – немедленно сообщать нам. Всё документы необходимо нам передать.

– Мне всё понятно.

– Тогда до встречи, Мария Васильевна.

Друзья вежливо простились и покинули кабинет редакторши.

– Ты ей веришь? – поинтересовался Хлебников, пока коллеги, не дождавшись лифта, спускались по лестнице на первый этаж.

– Верю.

– Да ты что! – возмутился Хлебников.

– Говорит она правду, но что-то не договаривает, это точно.

– Ты понимаешь, что у нас не прибавилось информации, после разговора с этой главной журналисткой?

– Прибавилось, и ещё как.

– Что именно я пропустил?

– А то, что все три силы, заинтересованные в наследстве великого князя, планировали заполучить для себя денежки и подбирались к Вове Волынскому. Это факт. Однако никто из них не решился на радикальные меры, и когда произошло покушение, они растерялись, не зная, что делать. Стали подозревать друг друга и стараться спрятать следы, чтобы отвести от себя всякое подозрение. Они всё запутали и запутали нас. Поэтому мы топчемся на месте.

– Нужны решительные действия.

– Я в суд. Получать документы на проведение обыска в редакции.

– Отлично.

– Ты наладь прослушку, а то от тебя никакой оперативной поддержки.

– Подозреваемых слишком много, а улик мало.

– Разберёмся.

– Может, на живца? – предложил Хлебников.

– Рисковать малышом нельзя.

– Не такой это большой риск, – настаивал оперативник. – Объявим всем, что юный Волынский вступил в наследство, или вступит завтра-послезавтра. Это детали, их продумаем, опекуном выступает государство, органы государственной опеки, или что-то в этом роде. В этом случае лицам, которые добивались его денег, наследства не видать. Они начнут действовать. Засветятся по-любому. Тут мы их тёпленькими возьмём. А мальца оградим как-нибудь.

– Согласен, вариант.

– А я что говорю, на живца.

– Тогда эту госпожу Часовитину пока не стоит трогать.

– Да на кой она нам нужна?

– Она больше ничего не расскажет.

– Конечно, пусть все будут на свободе.

– За ними за всеми слежку установить.

– Ты бери разрешение на проведение оперативных мероприятий в отношении всех подозреваемых, а я всё устрою.

– Так и сделаем, – согласился Аверьянов.

Направляясь в отделение, следователь выбрал для оповещения всех заинтересованных в деле о наследстве лиц, Журавлёва. Он как никто подходил для этой важной роли. Ему поверят.

Аверьянов позвонил Журавлёву и пригласил к себе, для беседы.

Журналист не заставил себя долго ждать, и незамедлительно прибыл в управление внутренних дел.

Чтобы отвлечь внимание Журавлёва от возлагаемой на него цели, Аверьянов, вначале поговорил с ним о Марии Васильевне Часовитиной, рассказав некоторые подробности её знакомства с семьёй Волынских.

Получив такую информацию, журналист, посчитав себя обязанным, тоже пошёл на контакт, и поведал следователю, что давно подозревал о неподдельном интересе своей начальницы к семье Волынских, подтвердив высокое происхождение Марии Васильевны. Во время затянувшегося и вполне дружеского, разговора, Аверьянов умело озвучил информацию о вступлении в наследство Владимира Волынского. После чего над ребёнком будет установлена опека государственных органов.

Поговорив ещё некоторое время, перемыв косточки общим знакомым, молодые люди расстались.

Дело было сделано, оставалось ждать ответного хода преступников.

21

Оставшись один, Аверьянов решил провести полный анализ всех имеющихся сведений. Он чертил понятную только ему схему преступных связей. В это время в кабинет буквально ворвалась возбуждённая Марина.

– Я всё знаю, – заявила Марина. – Только что я разговаривала с мамой. Она мне всё рассказала, и про твои подозрения. Ты поверил, что я с тобой из-за каких-то несчастных денег!

Девушка заплакала.

Аверьянов, решив её успокоить, попытался взять её за руку, но Марина не позволила. Она отдёрнула руку и завела за спину.

– Не трогай меня!

– Что ты хочешь?

– Я? – растерялась Марина.

– Да, ты, – спокойным тоном произнёс Аверьянов. – Ты ворвалась ко мне, кричишь, обвиняешь меня и не даёшь никакого шанса всё объяснить.

– Объясни.

– Это долгая история.

– Я не спешу.

Марина успокоилась, вытерла платком слёзы и уселась на стул, приготовившись слушать объяснения.

– Ты знаешь, как я к тебе отношусь.

– Откуда?

– Тогда нам не о чем говорить, – вспылил Аверьянов.

– Не нервничай, дорогой.

– Что я должен думать?

– А что ты думаешь?

– Когда наше знакомство и ряд событий говорит о том, что ты могла быть заинтересована в нашем знакомстве, – продолжил Аверьянов. – Ты не откровенна со мной. Твоя мама вообще всё врёт. Вы водили меня за нос, а я тебе так доверял, так доверял!

– Успокойся.