– А? – вздрогнул Скворцов.

– Я говорю: вам нужно ещё раз встретиться с Журавлёвым и всё разузнать. Вы же предводитель, в конце концов, солидный человек, за вами люди стоят, дворянское собрание. А вы позволяете себя водить за нос какому-то молокососу. Кто он такой? Кто за ним стоит? Наверняка он пузырь мыльный. Ткни пальцем – лопнет. Почему он такой крутой? Откуда у него эти документы?

Аверьянов для убедительности потряс папкой.

– Я всё понял, – решительно заявил предводитель. – Я разберусь и поставлю на место этого молокососа.

– Вот и отлично, я после с вами свяжусь.

– Обязательно.

Скворцов-Писарев решительно поднялся со стула. Пожал следователю руку и покинул кабинет.

Он вернулся через минуту, потоптавшись в нерешительности на входе, подошёл к столу, и, нагнувшись к следователю, негромко произнёс.

– Вы знаете, кто стоит за Журавлёвым?

Не дав возможности своему собеседнику что-либо ответить, предводитель продолжил:

– Его руководительница, как её… – пытаясь вспомнить нужную фамилию, Скворцов потёр левой рукой наморщенный лоб. – Мария Васильевна её зовут.

– Я знаю её.

– Очень хорошо. Так вот, она имеет большой вес в мире журналистики, в том числе и во Франции. Их издание на протяжении многих лет обслуживает монаршие дворы, они хроникёры светских событий.

– Вот как?

– Да, это точно.

– Это вам что, приснилось? – не вполне доверяя словам предводителя, стал иронизировать Аверьянов. – Когда же успели уснуть и проснуться?

– Вы зря смеётесь, молодой человек, – спокойно продолжил Скворцов-Писарев. – Я считал вас профессионалом, не поддающимся личным симпатиям. Вы намерены проводить расследование, или станете искать оправдания для своих друзей и знакомых.

– Вы меня обвиняете?

– Я вас предостерегаю: вас, молодой человек, обманывают.

– Как и вас.

– Нас обманывают обоих, – согласился предводитель. – Но кто я в этой игре, а кто вы. Вы на государственной службе.

– Что вам ещё известно?

– То, что эти журналюки связаны с фалангой, они писали репортажи об их деятельности. Да и с Волынскими они были знакомы.

– Допустим, а для чего всё это?

– Я же вам говорил, что Журавлёв потребовал отказа великих князей от наследства господина Александера.

– Дальше.

– Дальше может быть только одно.

– Что же?

– У них есть другой наследник.

– Фаланга?

– Точно не знаю, вполне возможно, – пожал плечами Скворцов. – Это только моё предположение.

– В принципе логично, но неужели могущественная фаланга сама не смогла овладеть имуществом господина Александера, вы говорили, они затащили в свои сети и старшего Волынского.

– Может, это не фаланга.

– А кто?

– Не знаю, может, другие потомки великого князя.

– Может быть, вы и правы.

– Конечно.

– Михаил Иванович говорил, что великий князь любил женщин и имел много жён и детей.

– Простите, кто это Михаил Иванович?

– Это так, к делу не относится.

– Понятно.

– Почему вы, Сергей Сергеевич, раньше молчали.

– По правде сказать, эта версия пришла мне в голову только сейчас.

– У вас светлая голова, Сергей Сергеевич, спасибо вам за идею.

– Рад был помочь. Я ещё буду вам полезен. Можете на меня рассчитывать.

– Конечно.

– Держите меня в курсе событий.

– Разумеется.

– Я серьёзно, – настаивал Скворцов-Писарев. – Если я буду больше знать подробностей, то, соответственно, буду иметь больше возможностей для анализа, и помощь от меня будет существенней.

– Я согласен.

Наконец предводитель ушёл, и Аверьянов, оставшись один, получил возможность осмыслить полученную информацию и спокойно просмотреть принесённые Скворцовым документы.

19

В кабинет к Аверьянову после очередной взбучки ввалился Хлебников. Его красное, налитое кровью лицо и воспалённые глаза выдавали крайнее возбуждение.

– Как всё прошло?

– Ты смеёшься?

– Куда там, – с нескрываемым разочарованием произнёс следователь. – Меня тоже отделали и в хвост и в гриву. Вот сижу, на кофейной гуще гадаю, что дальше делать, как из тупика выходить.

– Книга есть такая, так и называется: «Что делать?».

– Ты шутишь, значит, тебя не так песочили как меня.

– Просто плакать не умею.

– Я, значит, плачу?

– Капустян повесился у себя в камере, – сообщил оперативник. – Он вообще себя последнее время вёл странно, словно сумасшедший.

– Кто там дежурил, ты с ними говорил?

– Говорил.

– И что?

– Вначале всё было нормально, вёл себя Капустян хорошо, был даже весел. Жрал всё подряд. Аппетит хороший. Ничего такого. Потом как подменили. Ничего не ел. Забился в угол и сидел там всё время. Ни с кем не говорил.

– Не нужно было держать его в одиночке.

– Ты же сам сказал.

– Почему не доложили?

– Говорят, что только собирались, рапорт написали, но не успели.

– Когда у него всё началось, эта перемена поведения?

– Сашка Крохин, мне рассказал один интересный эпизод.

– Что?

– Этого Капустяна на прогулку выводили, или уже заводили, не разобрал, так вот он встретился в коридоре со Скворцовым, того выпускали. Так вот, Капустян шарахнулся от этого предводителя, как от ядовитой змеи.

– Ну и что?

– Больше ничего.

– Почему сразу не доложили? – возмутился Аверьянов. – Гадай теперь, что там произошло.

– Хватит гадать, – примирительным тоном предложил Хлебников. – Нужно тёщу твою брать.

– Ага, у тебя всегда одно и то же: брать, колоть. Пойми, Юра, это не те люди. Это не уличные алкаши, которых ты «на ура» берёшь. У них будут лучшие в стране адвокаты, плюс общественное мнение, пресса, и покровители. До того, как её взять, нужно иметь, что ей предъявить.

– У нашего мальчика тётя была, Маша, помнишь, собаку она ещё подарила. Это она, я просто чую.

– Стой! – вскрикнул Аверьянов. – Она мне говорила когда-то, что раньше у них собака, её тёзка была. Потом куда-то сплыла.

– А я что говорю.

– Возможно, ты прав.

– Так, что на живца?

– На живца.

Уже через час товарищи, вместе с Вовой Волынским, припарковались у высотного здания редакции.

Аверьянов позвонил и пригласил Марию Васильевну на деловой обед, ссылаясь на важность предстоящего разговора, который обязательно должен состояться в неформальной обстановке. Заинтригованная дама не смогла отказаться от приглашения и пообещала спуститься через десять-пятнадцать минут.

Эти минуты ожидания были самыми тягостными для друзей, как им казалось, стоящих у разгадки серии изощрённых преступлений.

Мальчик всё время сидел в машине на заднем сиденье, уплетая сладкую булку с лимонадом.

Хлебников с Аверьяновым топтались вокруг машины, пытаясь успокоить возбуждённые нервы.

Для встречи с предполагаемой тёщей, следователь приготовил изящный, красиво оформленный букет цветов.

Наконец появилась Мария Васильевна. Хлебников немного удалился от машины, а Аверьянов, вытянувшись, как оловянный солдатик, замер в ожидании.

– Здравствуй, Сашенька, – мило улыбаясь, приветствовала следователя Мария Васильевна.

– Добрый день, это вам, – протянул букет Аверьянов.

– Как мило, спасибо тебе, – ещё более улыбаясь, ответила редакторша. – Какой красивый букет. Я всегда знала, что вы галантный кавалер.

– Вы меня перехваливаете, – смутился следователь.

– Не стоит скромничать, это не украшает мужчину.

– Хорошо, не буду.

– Что же хотели мне сказать?

– Прежде всего, разрешите вас похитить, – Аверьянов угодливо распахнул боковую дверь своей машины.

– Куда вы хотите меня везти? – продолжая улыбаться, кокетливо спросила Мария Васильевна.

– Это секрет, доверьтесь мне.

– Я вам полностью доверяю.

Редакторша элегантно села в машину. В эту же минуту рядом с автомашиной очутился Хлебников. Он бесцеремонно засунул голову в салон автомобиля, и, уставившись на пассажирку, спросил.