– Я ошибся.

Предводитель поставил упавший стул на место и собрался уходить.

– Стойте, – строго приказал Журавлёв. – Что вы развылись, как институтка. Сядьте на место.

Предводитель кисло улыбнулся и покорно вернулся на стул.

– Я вас слушаю, – продолжая улыбаться, произнёс предводитель.

– Это я вас слушаю, вы же пригласили меня.

– Пригласил вас действительно я, но только для того, чтобы выслушать вас. Вам же есть, что мне сказать?

– А вы считаете, уже настало время?

– Не нужно паясничать, я уже собирался один раз уходить, но вы меня остановили, полагаю, не для того, чтобы кривляться.

– А вы перестаньте улыбаться, – раздражённо ответил журналист. – От вашей улыбки мороженое скиснет.

Журавлев отодвинул пиалу с мороженным и наклонился к собеседнику:

– Наш договор вступает в заключительную фазу, – почти шёпотом произнёс он. – Если вы готовы продолжить осуществление нашего плана. Мне продолжать?

– Если я вас вызвал на встречу, то я в деле.

– Отлично! – обрадовался журналист. – Следователь уже проглотил нашу наживку. Сейчас у него главная версия – участие в этом деле представителей династии. Насколько мне известно, эта версия доложена наверх.

Журавлёв для убедительности поднял указательный палец.

– Теперь в дело должны вступить вы. Свяжитесь с канцелярией великого князя и объясните создавшееся положение. Скандал для династии – полная катастрофа. Аристократия всей Европы отвернётся от них. Претендовать на российский престол им будет нельзя. Чтобы им обезопасить себя, необходимо срочно, понимаете срочно, отказаться от наследства. Желательно специальным актом. Можно даже задним числом. Надеюсь, это понятно.

– Я это сделать смогу, но у меня есть вопросы.

– Что ещё?

– Вряд ли отказ от наследства князя Александера поможет избежать огласки в прессе. Наоборот, дело привлечёт внимание иностранных журналистов. Они очень хваткие. Раздуют до невиданных небес.

– Не волнуйтесь, заверяю вас, до этого дело не дойдёт. У меня есть все основания так говорить. Можете обещать своим августейшим особам, что, как только будет оформлен их отказ от наследства, дело будет улажено. Я гарантирую.

– При дворе не так наивны, как вы думаете. Словам какого-то журналиста из бывшей социалистической страны, в прошлом комсомольца, и даже комсомольского лидера, не поверят. Им нужны гарантии.

– У них нет выбора.

– Послушайте Константин, если вы решились шантажировать такую мощную корпорацию, которой является дворянское собрание, и то следует иметь аргументы посерьёзнее.

– У меня они есть.

– Вы мне не доверяете, – гневно высказался Скворцов-Писарев.

– Вам да, но прошу вас действовать осторожно и сразу раскрывать карты.

– Раз вы поручили эту миссию мне, значит, и выбирать мотив разговора тоже мне. Поэтому давайте раскроем карты.

Доводы компаньона были убедительными для журналиста, он в знак согласия кивнул головой.

– Я без всякого бахвальства заверяю вас, что руковожу следствием. Я подсунул следствию эту версию, подсуну и другую. Уже подготовлена новая версия завещания, согласно которой наследство переходит к одной церковной организации, которую в России представляет господин Лепёхин. Он и дал команду устранить мальчика. Кроме того, имеется пакет документов, подтверждающих связи господина Александера с Лепёхиным. Переписка, финансовые документы и тому подобное. Место пребывания господина Лепёхина мне известно. Документы, подтверждающие его причастность к покушению на мальчика, имеются.

– Тогда всё ясно.

– Я слышу в вашем голосе неудовлетворённость.

– Просто мне непонятно, как мы получим деньги.

– Очень просто.

– Мальчик жив.

– Это пока. Сектанты его устранят, это будет надёжным прикрытием для династии, но это будет только после того, как великий князь откажется от наследства. И ещё, тянуть с отказом от наследства нельзя.

– Про секту Лепёхина вы, молодой человек, всё придумали?

– Нет, у меня есть факты.

Скворцов-Писарев вместо ответа хитро улыбнулся и похлопал журналиста по плечу.

– Сергей Сергеевич, по рукам?

– Ну что ж, поиграем, а там будет видно, кто кого, – уклончиво ответил предводитель, после чего встал и покинул кафе.

18

В кабинет к следователю вошёл предводитель дворянства.

– Добрый день, Александр Иванович.

– Приветствую вас, Сергей Сергеевич.

Предводитель, не дожидаясь приглашения, пододвинув стоящий у окна стул ближе к столу, уселся на него.

– Я встретился с Журавлёвым, поговорил с ним начистоту, – начал отчитываться Скворцов-Писарев. – Он мнётся, что-то не договаривает.

– Давайте, Сергей Сергеевич, по порядку, – перебил собеседника Аверьянов. – Сначала расскажите, что вам стало известно, а после о своих подозрениях.

– Хорошо, – согласился предводитель. – Будь по-вашему. Я позвонил Журавлёву и назначил встречу. Он пришёл, и, в начале, начал воду мутить, но я его прижал и добился от него чёткой информации.

– Что же он рассказал?

– У него есть материалы, подтверждающие причастность к покушению на жизнь мальчика одной международной организации «Христианская фаланга».

– Фаланга? – переспросил Аверьянов.

– Её лидер господин Кэри.

– Что это за контора?

– Очень серьёзная контора, пустившая большие корни у нас в стране. Кстати, если вы не знаете, Волынский старший был связан с ними.

– Да что вы говорите!

– С ними был связан ещё господин Александер, он и познакомил старшего Волынского с этой организацией. Ввёл его туда, после чего бесследно пропал.

– Вы полагаете, его убили члены фаланги?

– Я надеюсь, что он жив, сидит где-нибудь в подземелье.

– Они что, в подземельях прячутся?

– Сами не прячутся, а вот своих людей прячут везде.

– О каких документах говорил Журавлёв?

– Он их передал мне, вот, возьмите.

Предводитель передал Аверьянову чёрную папку.

– Что здесь?

– Как уверял меня Журавлёв, там документы, подтверждающие связь господина Александера с фалангой, и то, что опекуны младшего Волынского являются их сотрудниками.

– Интересно.

– Это ещё не всё.

– Рассказывайте.

– Журавлёв требует, чтобы я связался с двором местоблюстителя и потребовал от них отказаться от наследства господина Александера.

– Очень интересно.

– Конечно, это он просил сделать тайно, угрожая разоблачительными публикациями. Довольно нелестно выражаясь в адрес высоких особ.

– А вы что?

– Позвольте, милейший Александр Иванович, как я могу обратиться ко двору с таким предложением? Меня в лучшем случае посчитают больным. Это полный конец моей карьеры.

– Странно, – пробурчал следователь.

– Что, простите?

– Странно, говорю.

– Что же странного?

– А то, что ваш великий князь не является наследником господина Александера, поэтому отказываться ему не от чего.

– Да, – согласился предводитель.

– Вы не находите странным требования Журавлёва?

– Возможно, – неуверенно ответил предводитель.

– Вы ему такой вопрос не задавали?

– Нет.

– Зря.

– Я полагал, что ему нужна сенсация.

– Сенсация – это когда подозрения падут на двор.

– Я не знаю, – предводитель пожал плечами.

– Или вы чего-то мне не договариваете или чего-то не понимаете, – сделал вывод следователь.

– Я не знаю, – растерянно пробурчал Скворцов-Писарев.

Слова следователя не на шутку расстроили предводителя. Он не мог ничего понять, ни в чём разобраться. Чувство растерянности постепенно сменялось чувством досады. Предводитель почувствовал, что он пешка в чужой игре, им кто-то умело манипулирует.

– Я посмотрю ваши документы, а вы, Сергей Сергеевич, должны встретится ещё раз с Журавлёвым, и постарайтесь разговорить его, – посоветовал следователь.

Скворцов-Писарев ничего не слышал, его мысли были далеко.

Чтобы вернуть предводителя на землю, Аверьянов слегка толкнул его в плечо.