— Какъ дурно д

ѣ

лать?

— Да воть, что ни годъ, свою пчелу на моихъ молодыхъ напущаетъ. Имъ бы поправляться, а чужая пчела у нихъ вощины повытаскиваетъ, да подс

ѣ

каетъ...

— Хорошо, посл

ѣ

, сейчасъ... — проговорилъ Николинька, не въ силахъ уже бол

ѣ

е терп

ѣ

ть и, отмахиваясь, выб

ѣ

жалъ въ калитку.

................................................................................................................................................

Однимъ изъ главныхъ правилъ Николиньки было во вс

ѣ

хъ отношеніяхъ становиться на уровень мужиковъ и показывать имъ прим

ѣ

ръ вс

ѣ

хъ крестьянскихъ доброд

ѣ

телей; но главная изъ этихъ доброд

ѣ

телей есть терп

ѣ

ніе, или лучше безропотная и спокойная сносность [?], которая пріобр

ѣ

тается временемъ и тяжкимъ трудомъ, а онъ не видалъ еще ни того, ни другаго. Не знаю, см

ѣ

яться-ли надъ нимъ, или жал

ѣ

ть его или удивляться ему, но гримасы и прыжки, которые заставила его сд

ѣ

лать пчела, мучили его какъ преступленіе; онъ долго не могъ простить себ

ѣ

такой слабости и, нахмуривши свое молодое лицо, остановился посереди двора.

— Что я насчетъ ребятъ хот

ѣ

лъ просить, Ваше Сіятельство, — сказалъ старикъ, какъ будто или д

ѣ

йствительно не зам

ѣ

чалъ грознаго вида барина.

— Что?

— Да вотъ лошадками, слава-те Господи, мы исправны, и батракъ есть, такъ барщина за нами не постоитъ.

— Такъ что-жъ?

— Коли бы милость ваша была, ребятъ отпустить, такъ Илюшка въ извозъ бы на 3 тройкахъ пошелъ. Може, что бы и заработалъ.

— Куда въ извозъ?

— Да какъ придется, — вм

ѣ

шался возвратившійся Илюшка, — Кадминскіе [?] ребята на 8 тройкахъ въ Роменъ

ѣ

здили, такъ, говорятъ, прокормились и десятки по 3 на тройку домой привезли, а то и въ Одестъ, говорятъ, кормы дешевые.

— Разв

ѣ

выгодн

ѣ

е

ѣ

здить въ извозъ, ч

ѣ

мъ дома хл

ѣ

бопашествомъ заниматься?

— Когда не выгодн

ѣ

е, дома-то лошадей кормить неч

ѣ

мъ.

— Ну, а сколько ты въ л

ѣ

то выработаешь?

— Да л

ѣ

тошній годъ, начто кормы дорогіе были, мы въ Кіевъ съ товаромъ

ѣ

здили, да въ Курскомъ опять до Москвы крупу наложили и такъ и сами прокормились и лошади сыты были, да и 15 рублевъ денегъ привезъ.

— Что-жъ, я очень радъ, что вы занимаетесь честнымъ промысломъ, коли хотите опять

ѣ

хать, съ Богомъ, но мн

ѣ

кажется, что выгодъ вамъ мало этимъ заниматься, да и работа эта такая, что шатается малый в

ѣ

зд

ѣ

, всякой народъ видитъ — избаловаться можетъ, — прибавилъ Николинька, обращаясь къ старику.

— Ч

ѣ

мъ же нашему брату, мужику, заниматься, какъ не извозомъ, съ

ѣ

здишь хорошо, и самъ сытъ, и лошади сыты, а что насчетъ баловства, такъ они у меня ужъ, слава-те Господи, не первой годъ

ѣ

вдятъ, да и самъ я

ѣ

зжалъ, дурнаго ни отъ кого не видалъ, окромя добраго.

— Н

ѣ

тъ, братъ, какъ ты не говори, а самое пустое это д

ѣ

ло, только шляться. Мало ли, ч

ѣ

мъ другимъ вы бы могли заняться.

— Какъ можно, Ваше Сіятельство, — подхватилъ Илюшка съ жаромъ, — ужъ мы съ эвтимъ родились, вс

ѣ

эти порядки намъ изв

ѣ

стны, способное для насъ д

ѣ

ло, самое любезное д

ѣ

ло, Ваше Сіятельство, какъ нашему брату съ рядой

ѣ

здить.

— Ну отчего бы вамъ не заняться рощами или лугами.

— Силы нашей н

ѣ

тъ, — отв

ѣ

чалъ старикъ.

— В

ѣ

дь у тебя есть деньги, — неосторожно сказалъ Николинька, — такъ, ч

ѣ

мъ имъ въ сундук

ѣ

лежать, ты ихъ въ оборотъ пусти...

— Какія наши деньги, Ваше Сіятельство, вотъ избенку поставилъ, да ребятъ справилъ, и деньги мои вс

ѣ

... наши деньги мужицкія. Гд

ѣ

одол

ѣ

ть рощу купить? Посл

ѣ

дній достатокъ потеряешь, да и деньги наши какія? — продолжалъ твердить старикъ.

— Придите въ контору получить билетъ, — р

ѣ

зко сказалъ Николинька, повернулся и пошелъ домой. — Онъ боится открыть мн

ѣ

, что [у] него есть деньги, — подумалъ онъ. Какъ передать мысли Николиньки, когда онъ шелъ по большой алле

ѣ

, которая черезъ садъ вела къ дому. Он

ѣ

такъ были тяжелы для него, что онъ и самъ не съум

ѣ

лъ-бы выразить ихъ. —

Сколько препятствій встр

ѣ

чала единственная ц

ѣ

ль его жизни, которой онъ исключительно предался со вс

ѣ

мъ жаромъ юношескаго увлеченія!

Достигнетъ ли онъ когда нибудь того, чтобы труды его могли быть полезны и справедливы. Одна ц

ѣ

ль его трудовъ есть счастіе его подданныхъ: но и это такъ трудно, такъ трудно, что кажется легче самому найдти счастіе, ч

ѣ

мъ дать его другимъ. Недов

ѣ

ріе, ложная рутина, порокъ, безпомощность, вотъ преграды, которыя едва ли удастся преодол

ѣ

ть ему. На все нужно время, а юность, у которой его больше всего впереди, не любитъ разсчитывать его, потому что не испытала еще его д

ѣ

йствій. Искоренить ложную рутину, нужно дождаться новаго покол

ѣ

нія и образовать его, уничтожить порокъ, основанный на б

ѣ

дности нельзя — нужно вырвать его. — Дать занятія каждому по способности. Сколько труда, сколько случаевъ изм

ѣ

нить справедливости. Чтобы вс

ѣ

лить дов

ѣ

ріе, нужно едва столько л

ѣ

тъ, сколько вселялось недов

ѣ

ріе. На чемъ нибудь да основанъ страхъ Болхи открыть свое имущество. Это почти одно горькое вліяніе рабства и то произошло не отъ самаго положенія рабства, а отъ небрежности, непостоянства и несправедливости управленія.

Возвратившись домой, Николинька взошелъ въ одну изъ комнатъ своего большаго дома. Въ небольшой комнат

ѣ

этой стоялъ старый, англійскій рояль, большой письменный столъ и кожанный истертый диванъ, обитый м

ѣ

дными гвоздиками, на которомъ спалъ мой герой, и н

ѣ

сколько такихъ же креселъ, вокругъ комнаты было н

ѣ

сколько полокъ съ книгами и бумагами, и нотами. — Въ комнат

ѣ

было чисто, но безпорядочно, и этотъ жилой безпорядокъ составлялъ р

ѣ

зкую противуположность съ чопорнымъ барскимъ убранствомъ другихъ комнатъ большаго бабуринскаго дома.

Николинька бросилъ шляпу на рояль и с

ѣ

лъ за него. Рука его разс

ѣ

янно и небрежно проб

ѣ

жала по клавишамъ, вышелъ какой-то мотивъ, похожій на тройное «Господи помилуй», которое п

ѣ

ли въ Церкви.

Николинька подвинулся ближе и въ полныхъ и чистыхъ акордахъ повторялъ мотивъ, потомъ началъ модулировать, гармонія безпрестанно изм

ѣ

нялась, изр

ѣ

дко только возвращалась къ первоначальной и повторенію прежняго мотива. Иногда модуляціи были слишкомъ см

ѣ

лы и не совс

ѣ

мъ правильны, но иногда чрезвычайно удачны. Николинька забылся. Его слабые, иногда тощіе, аккорды дополнялись его воображеніемъ. Ему казалось, что онъ слышитъ и хоръ, и оркестръ, и тысячи мелодій, сообразныхъ съ его гармоніей, верт

ѣ

лись въ его голов

ѣ

. Всякую минуту, переходя къ см

ѣ

лому изм

ѣ

ненію, онъ съ замираніемъ сердца ожидалъ, что выдетъ, и когда переходъ былъ удаченъ, какъ отрадно становилось ему на душ

ѣ

. Въ то же самое время мысли его находились въ положеніи усиленной д

ѣ

ятельности и вм

ѣ

ст

ѣ

запутанности и туманности, въ которомъ он

ѣ

обыкновенно находятся въ то время, когда челов

ѣ

къ бываетъ занятъ полуумственнымъ, полупрактическимъ трудомъ, наприм

ѣ

ръ, когда мы читаемъ, не вникая въ смыслъ читаннаго, когда читаешь ноты, когда рисуешь, когда находишься на охот

ѣ

и т. д. Различные странные образы — грустные и отрадные — изм

ѣ

нялись одни другими. То представлялись ему отецъ и сынъ въ вид

ѣ

Негровъ, запряженныхъ въ тележку, на которой сидитъ плантаторъ необыкновенной толщины, такъ что никакія силы не могли[98] свезти его; но плантаторъ, который никто иной, какъ Яковъ, безжалостно погоняетъ; то старикъ Болха, который пропов

ѣ

дуетъ по вс

ѣ

мъ селамъ и деревнямъ, что отъ пом

ѣ

щиковъ деньги прятать нужно, а Николинька играетъ и невольно шепчетъ: «отъ пом

ѣ

щиковъ деньги прятать нужно». То онъ думаетъ: какова должна быть любовь Чуриса къ своему единственному пузатому сынишк

ѣ

, когда онъ въ немъ кром

ѣ

сына видитъ помощника и спасителя. Вотъ это любовь, шепчетъ Николинька. Потомъ вспоминаетъ онъ о старух

ѣ

Мудренаго, вспоминаетъ о выраженіи терп

ѣ

нія, всепрощенія и доброты, которыя онъ зам

ѣ

тилъ на лиц

ѣ

ея, несмотря на уродливыя черты и желтый торчащій зубъ. — Должно быть въ 70 л

ѣ

тъ ея жизни я первый зам

ѣ

тилъ это, думаетъ онъ и шепчетъ странно, потомъ вспоминаетъ онъ, какъ боялся Илюшка, чтобы онъ не пустилъ его въ извозъ: и ему представляется с

ѣ

рое, туманное утро, подсклизлая шосейная дорога и длинный обозъ огромныхъ нагруженныхъ и покрытыхъ рогожами троичныхъ тел

ѣ

гъ на здоровыхъ толстоногихъ коняхъ, которые, выгибая спины и натягивая постромки, дружно тянутъ въ гору и потряхивая бубенчиками по склизкой дорог

ѣ

. Навстр

ѣ

чу обоза б

ѣ

житъ почта. Ямщикъ съ бляхой издалека поднимаетъ кнутъ, во все горло кричитъ: стой; на переднемъ возу изъ подъ рогожи, покрывающей грядки тел

ѣ

ги, л

ѣ

ниво высовывается красивая голова Илюшки, который на зорьк

ѣ

славно пригр

ѣ

лся и заснулъ подъ рогожей. Онъ сквозь сонъ посмотр

ѣ

лъ на 3 тройки съ чемоданомъ, которыя съ звономъ и крикомъ пронеслись мимо его, слегка, ласкательно хлестнулъ правую пристяжную, и опять спряталъ голову. Николинька мыслью сл

ѣ

дитъ за всей жизнью Илюшки въ извоз

ѣ

, онъ видитъ, какъ къ вечеру скрипятъ передъ усталыми тройками широкія тесовыя ворота, Илюшка весело и добродушно калякаетъ съ хозяиномъ и выпрягаетъ коней, какъ онъ идетъ въ жаркую избу, набитую народомъ, крестится, садится за столъ и балагуритъ съ хозяйкой[?], и ведется р

ѣ

чь съ товарищами, какъ скидаетъ армякъ, разувается босый и здоровый, беззаботный и веселый ложится на пахучее с

ѣ

но около лошадей и храпитъ до п

ѣ

туховъ сномъ д

ѣ

тей или праведника. Онъ сл

ѣ

дитъ за нимъ и въ кабак

ѣ

, гд

ѣ

онъ идетъ сорвать косуху и затянуть длинную п

ѣ

сню своимъ груднымъ теноромъ, и въ Одестъ, въ которомъ онъ видитъ только м

ѣ

сто, въ которомъ кормъ дорогъ, и бываетъ хозяину сдача, и въ Роменъ, и въ Кіевъ, и по всему широкому Р[усскому] Цар[ству], и опять онъ видитъ его на передк

ѣ

телеги на большой дорог

ѣ

и въ ясный вечеръ, и въ знойное утро здоровымъ, сильнымъ, беззаботнымъ. Славно, шепчетъ Николинька, все играетъ, и мысль, зач

ѣ

мъ я не Илюшка, тоже представляется ему.