Корнаковъ подходитъ къ столамъ, желаетъ выигрывать; одни не зам

ѣ

чаютъ его, другіе не оглядываясь подаютъ руки, третьи просятъ прис

ѣ

сть....... Пойдетъ ли въ залы, гд

ѣ

танцуютъ: вотъ вертятся 5 или 6 студентовъ, два прі

ѣ

зжихъ Гвардейца и в

ѣ

чные недоросли, молодые по л

ѣ

тамъ, но состар

ѣ

вшіеся на московскомъ паркет

ѣ

— Негичевъ, Губковъ, Тамаринъ, два или три устар

ѣ

вшіе московскіе льва, которые уже не танцуютъ, а только любезничаютъ, или ежели р

ѣ

шаются пригласить даму, то д

ѣ

лаютъ съ такимъ выраженіемъ, которое можно перевести такъ: посмотрите, какъ я р

ѣ

звлюсь.

Вотъ въ кругу кавалеровъ стоятъ какъ и всегда неизв

ѣ

стные, неподвижные фраки, зрители, которые, Богъ одинъ знаетъ зач

ѣ

мъ, прі

ѣ

хали сюда; только изр

ѣ

дка между ними зам

ѣ

тно движеніе, показывается смельчакъ, робко, или слишкомъ см

ѣ

ло проходитъ черезъ пустой кругъ, приглашаешь, можетъ быть, единственную знакомую ему даму, д

ѣ

лаетъ съ ней, несмотря на то, что ей это весьма непріятно, н

ѣ

сколько туровъ вальса и опять скрывается за ст

ѣ

ной стоящихъ мущинъ. Вообще въ московскомъ св

ѣ

т

ѣ

мущины разд

ѣ

ляются на два разряда: или на недоученных мальчиковъ, смотрящихъ на св

ѣ

тъ слишкомъ серьезно, или на устар

ѣ

лыхъ львовъ, смотрящихъ или показывающихъ, что смотрятъ на него, слишкомъ свысока.¹²⁸

Какія нибудь жалкія, ни съ к

ѣ

мъ не знакомыя, но приглашенныя по проискамъ родственницъ барышни сидятъ около ст

ѣ

нъ и дурн

ѣ

ютъ отъ злости за то, что, несмотря на ихъ прекрасные туалеты, стоившіе, можетъ быть, м

ѣ

сячнаго труда, никто съ ними танцовать не хочетъ. — Всего не перескажешь, но д

ѣ

ло въ томъ, что для К[нязя] Корнакова все это страшно старо. Хотя много старыхъ лицъ сошло и много новыхъ выступило на св

ѣ

тскую арену за его время, но отношенія, разговоры, д

ѣ

йствія этихъ лицъ все т

ѣ

-же самыя. Матерьяльная часть бала, даже буфетъ, ужинъ, музыка, убранство комнатъ, все до того хорошо изв

ѣ

стно Князю, что ему иногда становится невыносимо гадко 20й разъ вид

ѣ

ть все одно и то же. Князь Корнаковъ быль одинъ изъ т

ѣ

хъ богатыхъ, пожилыхъ холостяковъ, для которыхъ св

ѣ

тъ сд

ѣ

лался необходим

ѣ

йшею и вм

ѣ

ст

ѣ

скучнейшею изъ потребностей; необходим

ѣ

йшею потому, что въ первой молодости, занявъ безъ труда первое м

ѣ

сто въ св

ѣ

т

ѣ

, самолюбіе не позволяло ему испытывать себя на другой, неизв

ѣ

стной дорог

ѣ

въ жизни и даже допускать возможность другаго образа жизни; скучн

ѣ

йшею-же потребностью сд

ѣ

лался для него св

ѣ

тъ потому, что онъ былъ слишкомъ уменъ, чтобы давно не разгляд

ѣ

ть всю пустоту постоянныхъ отношеній людей, не связанныхъ между собою ни общимъ интересомъ, ни благороднымъ чувствомъ, а полагающихъ ц

ѣ

ль жизни въ искуственномъ поддержаніи этихъ постоянныхъ отношеній. Душа его всегда была полна безсознательной грусти о даромъ потерянномъ прошедшемъ и ничего не об

ѣ

щающемъ будущемъ, но тоска эта выражалась не тоскою и раскаяніемъ, а желчною, св

ѣ

тскою болтовнею — иногда р

ѣ

зкою, иногда пустою; но всегда умною и благородно оригинальною. Онъ принималъ такъ мало участія въ д

ѣ

лахъ св

ѣ

та, смотр

ѣ

лъ на него такъ равнодушно, какъ бы сказать à vol d’oiseau,¹²⁹ что не могъ приходить ни съ к

ѣ

мъ въ столкновеніе; поэтому никто не любилъ его, никто и не нелюбилъ; но вс

ѣ

смотр

ѣ

ли съ т

ѣ

мъ особеннымъ уваженіемъ, которымъ пользуются люди, составляющіе св

ѣ

тъ.

«Encore un tour je t’en prie»,¹³⁰ говорилъ Сережа своей кузин

ѣ

, обхвативъ ея тоненькую талію и съ разгор

ѣ

вшимся лицомъ, легко и граціозно, проносясь въ вальс

ѣ

уже 10-й разъ черезъ всю залу.

«Н

ѣ

тъ, довольно, я уже устала», — отв

ѣ

чала улыбаясь хорошенькая кузина, снимая руку съ его плеча.

Сережа принужденъ былъ остановиться и остановиться именно подл

ѣ

той двери, у которой, небрежно облокотившись, съ обычнымъ выраженіемъ самодовольнаго спокойствія, стоялъ Князь Корнаковъ и что-то говорилъ <хорошенькой> Графин

ѣ

Шöфингъ.

«Вотъ онъ самъ, — сказалъ онъ, указывая глазами на Сережу. — Подойдите къ намъ, — прибавилъ онъ ему, въ то же время почтительно кланяясь хорошенькой кузин

ѣ

. — Графиня желаетъ, чтобы вы были ей представлены».

«Я очень давно желалъ им

ѣ

ть эту честь», — съ д

ѣ

тски-смущеннымъ видомъ проговорилъ Сережа кланяясь.

«Этаго однако нельзя было зам

ѣ

тить до сихъ пор», — отв

ѣ

чала Графиня, съ простодушной улыбкой глядя на него.

Сережа молчалъ и, красн

ѣ

я все бол

ѣ

е и бол

ѣ

е, придумывалъ, что бы сказать кром

ѣ

банальности, <а кром

ѣ

банальности онъ не зналъ, что сказать>. Князь Корнаковъ, казалось, съ большимъ удовольствіемъ смотр

ѣ

лъ на искреннее смущеніе молодаго челов

ѣ

ка, но зам

ѣ

тивъ, что оно не прекращается и даже, несмотря на всю св

ѣ

тскую рутину Графини, сообщается и ей, сказалъ:

«Accorderez vous un tour de valse M-me la Comtesse?¹³¹ Графиня, зная, что онъ давно уже не танцуетъ, съ удивленіемъ посмотр

ѣ

ла на него.

«Pas à moi, M-me la Comtesse; je me sens trop laid et trop vieux pour prétendre à cet honneur».¹³²

«Вы меня извините, любезный сынъ, что я взялъ на себя роль вашего переводчика», — прибавилъ онъ ему. — Сережа поклонился. Графиня встала передъ нимъ, молча согнула хорошенькую ручку и подняла ее на уровень плеча; но только что Сережа обвилъ рукою ея станъ, музыка замолчала, и они стояли такъ до т

ѣ

хъ поръ, пока музыканты, зам

ѣ

тивъ знаки, которые подавалъ имъ Князь, снова заиграли вальсъ. Никогда не забудетъ Сережа этихъ н

ѣ

сколькихъ секундъ, во время которыхъ онъ раза два то сжималъ, то оставлялъ талію своей дамы.

Сережа не чувствовалъ, какъ скользили его ноги по паркету; ему казалось, что онъ уносится все дальше и дальше отъ окружающей его пестрой толпы. Вс

ѣ

жизненныя силы его сосредоточивались въ чувств

ѣ

слуха, заставлявшемъ его, повинуясь звукамъ музыки, то ум

ѣ

рять р

ѣ

звость движенія, то кружиться быстр

ѣ

е и быстр

ѣ

е, въ ощущеніи стана Графини, который такъ согласовался со вс

ѣ

ми его движеніями, что, казалось, слился съ нимъ въ одно; и во взгляд

ѣ

, который онъ отъ времени до времени, съ непонятнымъ для самаго себя см

ѣ

шаннымъ чувствомъ наслажденія и страха, останавливалъ то на б

ѣ

ломъ плеч

ѣ

Графини, то на ея св

ѣ

тлыхъ голубыхъ глазахъ, слегка подернутыхъ какою-то влажною плевою, придававшей имъ необъяснимое выраженіе н

ѣ

ги и страсти.

«Ну посмотрите, пожалуйста, что можетъ быть лучше этой парочки? — говорилъ Князь Корнаковъ, обращаясь къ кузин

ѣ

Сережи. — Вы знаете, моя страсть сводить хорошенькихъ». —

«Да, теперь Serge¹³³ совершенно счастливъ».

«Не только Serge, но я ув

ѣ

ренъ, что и Графин

ѣ

пріятн

ѣ

е танцовать съ нимъ, ч

ѣ

мъ съ такимъ старикомъ, какъ я».

«Вы р

ѣ

шительно хотите, чтобы я вамъ сказала, что вы еще не стары».

«За кого вы меня принимаете? Я очень хорошо знаю, что я еще не старъ; но я хуже — я надо

ѣ

лъ, выдохнулся, такъ, какъ и вс

ѣ

эти господа, которые однако этаго никакъ понять не могутъ; а Сережа, во-первых, новость, во-вторыхъ, женщина не можетъ себ

ѣ

представить, мн

ѣ

кажется, и желать мущину лучше его. Ну посмотрите, что это за прелесть! — продолжалъ [онъ], съ улыбкой наслажденія глядя на нихъ. — И она какъ мила! Я р

ѣ

шительно влюбленъ въ нихъ.....»