На балахъ нын

ѣ

шней зимы, которые были для него первыми въ жизни, онъ встр

ѣ

чалъ Графиню Шöфингъ, которую Князь Корнаковъ, дававшій вс

ѣ

мъ прозвища, называлъ почему-то милымъ дебардеромъ. Одинъ разъ онъ танцовалъ противъ нея, глаза его встретились съ простодушно-любопытнымъ взглядомъ Графини, и взглядъ этотъ такъ поразилъ его, доставилъ столько наслажденія, что онъ не могъ понять, какъ прежде не былъ безъ памяти влюбленъ въ нее, и внушилъ, Богъ знаетъ почему, столько страха, что онъ сталъ смотр

ѣ

ть на нее какъ на существо необыкновенное, высшее, съ которымъ онъ недостоинъ им

ѣ

ть ничего общаго, и поэтому н

ѣ

сколько разъ уб

ѣ

галъ случаевъ быть ей представлену.

Графиня Шöфингъ соединяла въ себ

ѣ

вс

ѣ

условія, чтобы внушить любовь, въ особенности такому молодому мальчику, какъ Сереж

ѣ

. Она была необыкновенно хороша и хороша какъ женщина и ребенокъ: прелестные плечи, стройный гибкій станъ, исполненные свободной граціи движенія и совершенно д

ѣ

тское личико, дышащее кротостью и веселіемъ. Кром

ѣ

того, она им

ѣ

ла прелесть женщины, стоящей въ глав

ѣ

высшаго св

ѣ

та; a ничто не придаетъ женщин

ѣ

бол

ѣ

е прелести, какъ репутація прелестной женщины. — Графиня Шöфингъ им

ѣ

ла еще очарованіе, общее очень немногимъ, это очарованіе простоты — не простоты, противуположной афектаціи, но той милой наивной простоты, которая такъ р

ѣ

дко встр

ѣ

чается, что составляетъ самую привлекательную оригинальность въ св

ѣ

тской женщин

ѣ

. Всякій вопросъ она д

ѣ

лала просто и также отв

ѣ

чала на вс

ѣ

вопросы; въ ея словахъ никогда не зам

ѣ

тно было и т

ѣ

ни скрытой мысли; она говорила все, что приходило въ ея хорошенькую умную головку, и все выходило чрезвычайно мило. Она была одна изъ т

ѣ

хъ р

ѣ

дкихъ женщинъ, которыхъ вс

ѣ

любятъ, даже т

ѣ

, которые должны бы были завидовать.

И странно, что такая женщина отдала безъ сожал

ѣ

нія свою руку Графу Шöфингъ. Но в

ѣ

дь она не могла знать, что кром

ѣ

т

ѣ

хъ сладкихъ любезностей, которые говорилъ ей ея женихъ, существуютъ другія р

ѣ

чи, что кром

ѣ

достоинствъ — отлично танцовать, прекрасно служить и быть любимымъ вс

ѣ

ми почтенными старушками — достоинства, которыми вполн

ѣ

обладалъ Г. Шöфингъ — существуютъ другія достоинства, что кром

ѣ

той приличной мирной св

ѣ

тской жизни, которую устроилъ для нея ея мужъ, существуетъ другая жизнь, въ которой можно найдти любовь и счастіе. Да кром

ѣ

того, надо отдать справедливость Г. Шöфингъ, лучше его не было во вс

ѣ

хъ отношеніяхъ жениха; даже сама Наталья Аполоновна сказала въ носъ: «c’est un excellent parti, ma chère».¹²¹ Да и чего ей желать еще? вс

ѣ

молодые люди, которыхъ она до сихъ поръ встречала въ св

ѣ

т

ѣ

, такъ похожи на ея Jean и, право, нисколько не лучше его; поэтому влюбиться ей в голову не приходило — она воображала, что любитъ своего мужа, — а жизнь ея сложилась такъ хорошо! она любитъ танцовать и танцуетъ; любитъ нравиться и нравится; любитъ вс

ѣ

хъ своихъ хорошихъ знакомыхъ, и ее вс

ѣ

очень любятъ. —

Зач

ѣ

мъ описывать подробности бала? Кто не помнить того страннаго, поразительнаго впечатл

ѣ

нія, которое производили на него: осл

ѣ

пительный св

ѣ

тъ тысячи огней, осв

ѣ

щающихъ предметы со вс

ѣ

хъ сторонъ и ни съ одной — не кладущихъ т

ѣ

ни, блескъ брильянтовъ, глазъ, цв

ѣ

товъ, бархата, шолку, голыхъ плечъ, кисеи, волосъ, черныхъ фраковъ, б

ѣ

лыхъ жилетовъ, атласныхъ башмачковъ, пестрыхъ мундировъ, ливрей; запаха цв

ѣ

товъ, душковъ женщинъ; звуковъ тысячи шаговъ и голосовъ, заглушаемыхъ завлекательными, вызывающими звуками какихъ-нибудь вальсовъ или полекъ; и безпрерывное сочетаніе и причудливое сочетаніе вс

ѣ

хъ этихъ предметовъ? Кто не помнитъ, какъ мало онъ могъ разобрать подробности, какъ вс

ѣ

впечатл

ѣ

нія см

ѣ

шивались, и оставалось только чувство¹²² или веселья, все казалось такъ легко [?], св

ѣ

тло, отрадно, сердце билось такъ сильно, или казалось ужасно тяжело, грустно.

Но чувство, возбуждаемое баломъ, было совершенно различно въ двухъ нашихъ знакомыхъ.

Сережа быль такъ сильно взволнованъ, что зам

ѣ

тно было, какъ скоро и сильно билось его сердце подъ б

ѣ

лымъ жилетомъ, и что ему отчего-то захватывало дыханіе, когда онъ всл

ѣ

дъ за К[няземъ] Корнаковымъ, пробираясь между разнообразною, движущеюся толпою знакомыхъ и незнакомыхъ гостей, подходилъ къ хозяйк

ѣ

дома. Волненіе его еще усилилось въ то время, когда онъ подходилъ къ большой зал

ѣ

, изъ которой ясн

ѣ

й стали долетать звуки вальса.¹²³ Въ зал

ѣ

было и шумн

ѣ

е, и св

ѣ

тл

ѣ

е, и т

ѣ

сн

ѣ

е, и жарче, ч

ѣ

мъ въ первой комнат

ѣ

. Онъ отъискивалъ глазами Графиню Шофингъ, ея голубое плать

ѣ

, въ которомъ онъ вид

ѣ

лъ ее на прошедшемъ бал

ѣ

. (Впечатл

ѣ

ніе это было такъ еще св

ѣ

же въ его воображеніи, что онъ не могъ себ

ѣ

представить ее въ другомъ плать

ѣ

.) Вотъ голубое платье; но это не ея волосы; это какіе-то дурные рыжіе волосы, и какіе плечи и грубыя черты: какъ могъ онъ такъ ошибиться? Вотъ вальсируетъ женщина въ голубомъ; не она ли? Но вотъ вальсирующая пара поровнялась съ нимъ, и какое разочарованіе! Хотя эта женщина очень недурна; но ему она кажется хуже гр

ѣ

ха смертнаго. Такъ трудно какой бы то ни было красот

ѣ

выдержать сровиеніе съ развившимся въ его воображеніи во всей чудной прелести воспоминанія образомъ его любви. Неужели ея еще н

ѣ

тъ? Какъ скучно, пусто на бал

ѣ

! Какія у вс

ѣ

хъ несносныя скучающія лица! И зач

ѣ

мъ, кажется, собрались они вс

ѣ

? Но вотъ кружокъ, отд

ѣ

льный отъ вс

ѣ

хъ другихъ; въ немъ очень немного д

ѣ

йствующихъ лицъ; но зато какъ много зрителей, смотрящихъ съ завистью, но не проникающихъ въ него. И странно, почему эти зрители, несмотря на сильн

ѣ

йшее желаніе, не могутъ переступить эту границу, этотъ волшебный кругъ. Сережа пробирается въ середину кружка. Тутъ у него больше знакомыхъ, н

ѣ

которые издалека улыбаются ему, другіе подаютъ руки; но кто это въ б

ѣ

ломъ плать

ѣ

съ простой зеленой куафюркой на голов

ѣ

стоитъ подл

ѣ

высокаго К[нязя] Корнакова и, закинувъ назадъ русую головку, наивно глядитъ ему въ глаза и говоритъ съ нимъ? Это она! Поэтическій образъ женщины въ голубомъ плать

ѣ

, который съ прошлаго бала не выходилъ изъ его воображенія, мгновенно зам

ѣ

няется образомъ, который кажется ему еще прелестн

ѣ

е и жив

ѣ

е — той-же женщины въ б

ѣ

ломъ плать

ѣ

и зеленой куафюрк

ѣ

. Но отчего-же ему вдругъ д

ѣ

лается неловко? Онъ не знаетъ хорошенько: держать ли шляпу въ л

ѣ

вой или въ правой рук

ѣ

, съ безпокойствомъ оглядывается вокругъ себя и отъискиваетъ глазами кузину или хорошаго знакомаго, съ которымъ-бы онъ могъ заговорить и скрыть свое смущеніе; но на б

ѣ

ду вс

ѣ

окружающіе его лица ему незнакомы, и ему кажется, что въ выраженіи лицъ ихъ написано: «comme le petit Ivine est ridicule!»¹²⁴ Слава Богу, кузина подзываетъ его, и онъ идетъ вальсировать съ ней. — Князь Корнаковъ, напротивъ того, также спокойно, раскланиваясь знакомымъ мущинамъ¹²⁵ и женщинамъ, проходилъ первыя комнаты, входилъ въ большую залу и присоединялся къ отд

ѣ

льному кружку, какъ-бы онъ входилъ въ свою спальню, и съ т

ѣ

мь-же предзнаніемъ того, что онъ долженъ встр

ѣ

тить, съ которымъ чиновникъ, приходя въ Отд

ѣ

леніе, пробирается въ знакомый уголъ къ своему столу. Онъ такъ хорошо знаетъ каждаго, и его вс

ѣ

такъ хорошо знаютъ, что у него для каждаго готово занимательное, забавное или любезное словечко <о томъ, что интересуетъ его>. Почти съ каждой есть начатой разговоръ, шуточка, общія воспоминанія. — <Для него ничто не можетъ быть неожиданностью: онъ слишкомъ порядочный челов

ѣ

къ й живетъ въ слишкомъ порядочномъ кругу, чтобы съ нимъ могло случиться что нибудь непріятное; ожидать же удовольствія отъ бала онъ давно уже отвыкъ.> Ему не только не тяжело и не неловко, какъ Сереж

ѣ

, проходить черезъ эти 3 гостиныя, наполненный народомъ, а несносно вид

ѣ

ть все одни знакомыя лица, давно оц

ѣ

ненныя имъ, и которыя,¹²⁶ что бы онъ ни д

ѣ

лалъ, съ своей стороны никакъ не перем

ѣ

нили бы о немъ мн

ѣ

ніе, къ которымъ, однако, нельзя не подойдти и, по какой-то странной привычк

ѣ

говорить, не сказать неинтересныхъ ни для того, ни для другаго словъ, н

ѣ

сколько разъ уже слышанныхъ и сказанныхъ. Онъ такъ и д

ѣ

лаетъ; но всетаки скука — преобладающее въ его душ

ѣ

чувство въ эти минуты.¹²⁷ Даже единственный интересъ челов

ѣ

ка, какъ Князь, не принимающаго прямаго участія въ бал

ѣ

, т. е. не играющаго и не танцующаго, — наблюденія, ни въ какомъ отношеніи не могутъ представить ему ничего ни новаго, ни занимательнаго. Подойдетъ-ли онъ къ разговаривающимъ групамъ въ гостинныхъ, они составлены все изъ т

ѣ

хъ-же лицъ, канва разговора ихъ все та-же самая: вотъ Д., им

ѣ

ющая репутацію московской красавицы, платье ея, лицо, плечи, все прекрасно безукоризненно; но все то-же пошло-безстрастное выраженіе во взгляд

ѣ

и постоянной улыбк

ѣ

, и ея красота производитъ на него впечатл

ѣ

ніе досады; около нея, какъ и всегда, увиваются: молодой М., про котораго говорятъ, что онъ, правда, дуренъ, но за то чрезвычайно остроум[енъ], милъ; онъ въ душ

ѣ

находитъ, что Д. самая несносная женщина въ мір

ѣ

; но волочится за ней только потому, что она первая женщина въ московскомъ св

ѣ

т

ѣ

; петербургскій щеголь Ф., который хочетъ смотр

ѣ

ть свысока на московскій св

ѣ

тъ и котораго за это никто терп

ѣ

ть не можетъ, и т. д. Вотъ миленькая московская барышня Annette З., которая, Богъ знаетъ почему, не выходитъ столько времени замужъ, сл

ѣ

довательно, тутъ-же гд

ѣ

-нибудь и посл

ѣ

дняя ея надежда, баронъ со стеклушкомъ и дурнымъ французскимъ языкомъ, который ц

ѣ

лый годъ сбирается на ней жениться и, разум

ѣ

ется, никогда не женится. Вотъ маленькій черномазый адъютантикъ съ большимъ носомъ, который въ полной ув

ѣ

ренности, что любезность въ нын

ѣ

шнемъ в

ѣ

к

ѣ

состоитъ въ томъ, чтобы говорить непристойности, и помирая со см

ѣ

ху разсказываетъ что-то старой эманципированной д

ѣ

в

ѣ

Г... Вотъ старая толстая Р......, которая такъ долго продолжаетъ быть неприличною, что это перестало быть оригинальнымъ, a сд

ѣ

лалось просто гадко <и вс

ѣ

отшатнулись отъ нея>; около нея вертятся еще, однако, какой-то армейскій гусаръ и молоденькій студентъ, воображающіе, б

ѣ

дняги, подняться этимъ во мн

ѣ

ніи св

ѣ

та. Подойдетъ ли къ карточнымъ столамъ, — опять на т

ѣ

хъ-же м

ѣ

стахъ, что и 5 л

ѣ

тъ тому назадъ, стоятъ столы и сидятъ т

ѣ

же лица. <Бывшій откупщикъ не похуд

ѣ

лъ нисколько, играетъ также хорошо и неучтиво. Старый Генералъ какъ и всегда платитъ дань маленькому сухому челов

ѣ

чку, который сгорбившись надъ столомъ> Даже пріемы тасовать, сдавать карты, сбирать взятки [2 неразобр.] и говорить игорныя шуточки каждаго давно изв

ѣ

стны ему. Вотъ старый Генералъ, съ котораго берутъ постоянную дань, несмотря на то, что онъ сердится и кричитъ на всю комнату, особенно сухой челов

ѣ

чекъ, который, сгорбившись, молча сидитъ передъ нимъ и только изр

ѣ

дка изъподлобья взглядываетъ на него. Вотъ молодой челов

ѣ

къ, который т

ѣ

мъ, что играетъ въ карты, хочетъ доказать, что все ему надо

ѣ

ло. Вотъ три старыя барыни поймали несчастнаго партнёра по 2 коп

ѣ

йки, и б

ѣ

дный готовъ отдать вс

ѣ

деньги, что у него есть въ карман

ѣ

, — отступнаго.