(У меня есть тетушка, довольно дальняя, но я привыкъ ее звать тетушкой. У этой тетушки есть [41] братъ, у брата есть охота. Тетушка особа весьма степенная, пожилыхъ л

ѣ

тъ, у нее свой домъ, своя воспитанница, и кругъ ее знакомыхъ состоитъ изъ лицъ самыхъ почетныхъ въ Губерніи. Вс

ѣ

Архиреи, которые были въ продолженіе 20 л

ѣ

тъ, что она живетъ въ город

ѣ

, бывали у нее, и она пользовалась расположеніемъ Преосв

ѣ

щенныхъ. Однимъ словомъ, тетушка особа. У

ѣ

зжая изъ деревни брата своего, куда она при

ѣ

зжала на короткое время, въ ноябр

ѣ

м

ѣ

сяц

ѣ

, братъ ея предложилъ ей проводить ее верхомъ н

ѣ

сколько верстъ. (Была пороша, самый Михайловъ день 8 ноября.) Только что вы

ѣ

хали за околицу, братецъ ея зам

ѣ

тилъ маликъ, который пошелъ къ гумнамъ. Онъ по

ѣ

халъ до

ѣ

зжать, расчитывая догнать сестрицу. Заяцъ вскочилъ, охотники стали травить. Заяцъ покосилъ на дорогу. Около дороги были сугробы. Собаки проваливались, русакъ оттянулъ, выбрался на дорожку и былъ таковъ. — Надо зам

ѣ

тить, что это д

ѣ

ло происходило возл

ѣ

самаго возка тетушки. Но каково положеніе братца, когда онъ увидалъ сл

ѣ

дующую картину. Тетушка, подобравъ салопъ, была по кол

ѣ

но въ сн

ѣ

гу. Старый лакей не могъ догнать ее, она падала отъ усталости. Ноги ее въ б

ѣ

лыхъ мохнатыхъ сапогахъ отказывались двигаться. Кучеръ смотр

ѣ

лъ на нее въ тупомъ изумленіи, но, что хуже всего, тетушка въ эту минуту (посл

ѣ

она раскаивалась) не чувствовала всей непристойности своего положенія, а продолжала твердить: «Что жъ, братецъ, я бы рада, но силъ н

ѣ

тъ. Ушелъ?» спрашивала она. —

Второй случай. Въ нашемъ Губернскомъ город

ѣ

жилъ купецъ Подъемщиковъ. Онъ всегда велъ д

ѣ

ла съ отцомъ, и отецъ любилъ его за честность и акуратность. Объ охот

ѣ

же онъ отзывался всегда съ презр

ѣ

ніемъ. Уговорилъ его разъ отецъ [42]

ѣ

хать на охоту. Посл

ѣ

н

ѣ

которыхъ безусп

ѣ

шныхъ отговорокъ онъ вл

ѣ

зъ въ длиннополомъ купеческомъ кафтан

ѣ

и [съ] с

ѣ

денькой бородкой на охотничью лошадь и

ѣ

здилъ все поле съ нами. Поле было неудачно. Ироническая и презрительная полуулыбка не сходила съ его лица. Пришлось, наконецъ, у самыхъ ногъ его лошади затравить б

ѣ

ляка. (Травля б

ѣ

ляка красив

ѣ

е травли русачей, хотя и не такъ [1 неразобр.] б

ѣ

лякъ безпрестанно увиливается). Я сл

ѣ

дилъ за нимъ во время всей травли, желая знать, какое на него произведетъ впечатл

ѣ

ніе. Онъ скакалъ какъ сумашедшій. Я безпрестанно ждалъ, что или упадетъ лошадь, или онъ раздавить собакъ. Самъ же онъ едва сид

ѣ

лъ на седл

ѣ

. Упавъ на переднюю луку, онъ помиралъ со см

ѣ

ху. Когда затравили б

ѣ

ляка, онъ не сл

ѣ

зъ, а свалился съ лошади и, упавъ на землю, продолжалъ см

ѣ

ятся, такъ что уже не слышно было звуковъ, а по конвульсіямъ можно было заключить, что онъ см

ѣ

ется. Насилу серьезные лица охотниковъ его успокоили.)

Долго стоялъ я въ н

ѣ

момъ отчаяніи на томъ же м

ѣ

с[т

ѣ

], не звалъ даже собаки и только твердилъ съ самыми выразительными жестами: «Ахъ, какая досада». Я слышалъ, какъ погнали дальше гончіе, какъ заотукали на другой сторон

ѣ

л

ѣ

са, какъ отбили зайца, и какъ вызывалъ до

ѣ

зжачій собакъ, но я все не трогался съ м

ѣ

ста.

Охота кончилась. На ковр

ѣ

, въ т

ѣ

ни, сид

ѣ

ли вс

ѣ

кружкомъ. Буфетчикъ Василій стоялъ на кол

ѣ

няхъ и изъ коробки вынималъ завернутыя въ листья груши и персики. Такъ было жарко и хот

ѣ

лось

ѣ

сть, что, кажется, проглотилъ бы весь коробокъ съ Василіемъ, а надо было дожидаться, пока Василій выложитъ все на тарелки, разставитъ эти тарелки симетрично на ковр

ѣ

, и когда посл

ѣ

большихъ раздадутъ намъ по одной штучк

ѣ

. Какъ ни долго дожидались мы [43] этаго, однако дождались и тотчасъ поб

ѣ

жали устроивать б

ѣ

седочку. Любочка нашла необыкновенной величины зеленаго червяка. Вс

ѣ

мы припали, головами вм

ѣ

ст

ѣ

, къ листочку, на которомъ сорвала его она и съ ужасомъ бросила на землю. Юза р

ѣ

шилась поднять его, подставивъ ему сухую травку на дорог

ѣ

, и, чтобы ловч

ѣ

е сд

ѣ

лать это, она сд

ѣ

лала движеніе плечомъ, за которое всегда сердилась Мими говоря, que c’est un geste de femme de chambre⁷⁶. Платье съ открытой шеей спускается ниже плеча, и, подымая и потомъ опуская какъ то плечо, я часто видалъ, что д

ѣ

вочки опять приводятъ платье на настоящее м

ѣ

сто. Юза, стоя на кол

ѣ

нах, и нагнувшись надъ червякомъ, сд

ѣ

лала это самое движеніе. Я смотр

ѣ

лъ ей черезъ плечо. Въ это самое время в

ѣ

теръ поднялъ косыночку съ ея б

ѣ

ленькой, какъ сн

ѣ

гъ, шеи. Я посмотр

ѣ

лъ на это голое плечико, которое было отъ моихъ губъ на вершокъ и припалъ къ нему губами такъ сильно и долго, что, ежелибы Юза не отстранилась, я никогда бы не пересталъ. Юза покрасн

ѣ

ла и ничего не сказала. Володя презрительно сказалъ: «что за н

ѣ

жности» и продолжалъ заниматься пресмыкающимся. У меня были слезы на глазахъ. Это было первое проявленіе сладострастія.

Охота и гулянье больше нич

ѣ

мъ не были зам

ѣ

чательны. Н

ѣ

что т

ѣ

мъ, что тутъ maman, найдя удобную веселую минуту, упросила папа отложить разставаніе до завтрашняго утра, посл

ѣ

ранняго завтрака. —

Назадъ мы по

ѣ

хали другимъ порядкомъ: не съ охотой, а съ линейкой. Мы одинъ передъ другимъ гарцовали около лин

ѣ

йки. Я по т

ѣ

ни казался довольно удовлетворительнымъ, но меня приводило въ смущеніе другое обстоятельство. Я хот

ѣ

лъ прельстить вс

ѣ

хъ сид

ѣ

вшихъ въ лин

ѣ

йк

ѣ

своей

ѣ

здой, пролет

ѣ

въ мимо нихъ. Я сзади начиналъ хлыстомъ разгонять лошадь, поровнявшись съ лин

ѣ

йкой, принималъ самое непринужденное и граціозное положеніе, поводя правой [44] рукой по поводьямъ отъ л

ѣ

вой руки до конца, какъ вдругъ, поровнявшись съ упряжными лошадьми, моя лошадь, несмотря на все мое старанье, останавливалась. И это н

ѣ

сколько разъ. Ужасно досадно. —

Прі

ѣ

хали домой, пили чай, играли. Явился Гриша. Наконецъ, ус

ѣ

лись вс

ѣ

съ maman, чтобы провести посл

ѣ

дній вечеръ съ ней — это была мысль старшаго, Володи. — Папа не было, его голосъ слышенъ былъ изъ кабинета — онъ занимался съ Никитой. Гриша продолжалъ говорить притчами. Очень легко было перевести его слова такъ, что онъ предсказывалъ maman смерть и то, что она съ нами больше не увидится. Онъ плакалъ въ нашемъ дом

ѣ

. Это одно, по мн

ѣ

нію принимавшихъ его за пророка, значило, что нашему дому предстоитъ несчастіе. Онъ всталъ и сталъ прощаться. Мы переглянулись и вышли потихоньку, но только-что нашихъ шаговъ не могло быть слышно, мы опрометью бросились на верхъ и зас

ѣ

ли въ темный чуланъ, изъ котораго видно намъ будетъ, какъ будетъ молиться Гриша. Никто изъ насъ другъ другу не признавался, но вс

ѣ

мъ намъ было страшно въ темнот

ѣ

, и мы вс

ѣ

жались другъ къ другу. Гриша съ своей палкой и св

ѣ

чкой въ рук

ѣ

взошелъ въ комнату. Мы не переводили дыханія. Гриша безпрестанно твердилъ «Господи, помилуй» и «Господи, Исусе Христе» и «Мати, Пресвятая Богородица» съ разными интонаціями и выговаривая эти слова такъ, какъ говорятъ т

ѣ

, которые ихъ часто произносятъ. — Онъ съ молитвой поставилъ свой посохъ въ уголъ, осмотр

ѣ

лъ постель и сталъ разд

ѣ

ватся. Снялъ изорванный нанковый подрясникъ, сложилъ его, снялъ сапоги, подвертки, все это тщательно и медленно. Выраженіе лица его было совс

ѣ

мъ другое, ч

ѣ

мъ обыкновенно. Вм

ѣ

сто всегдашняго выраженія торопливости, безпокойства и тупоумія, въ эту минуту онъ былъ спокоенъ, важенъ и умно задумчивъ. Оставшись въ одномъ б

ѣ

ль

ѣ

, которое совс

ѣ

мъ не было б

ѣ

ло, онъ с

ѣ

лъ на кровать видно съ усиліемъ, потому что онъ въ это время⁷⁷ [45] сморщился, оторвалъ подъ рубашкой отъ т

ѣ

ла вериги. Они брякнули. — Посид

ѣ

въ немного, онъ всталъ съ молитвой, поднялъ св

ѣ

чку въ уровень съ кивотомъ, въ которомъ стояли н

ѣ

сколько иконъ, перекрестился на нихъ и повернулъ св

ѣ

чку огнемъ внизъ. Она съ трескомъ потухла. Прямо въ оба окошка, обращенныя на л

ѣ

съ, ударяла полная луна. Длинная б

ѣ

лая фигура юродиваго съ одной стороны была осв

ѣ

щена лучами м

ѣ

сяца, съ другой длинною т

ѣ

нью падала по полу, ст

ѣ

н

ѣ

и доставала до потолка. Онъ стоялъ сложивъ руки на груди, опустивъ голову и безпрестанно прерывисто вздыхая. Наконецъ, онъ съ трудомъ опустился на кол

ѣ

ни и началъ молиться, сначала тихо ударяя только на н

ѣ

которыя слова, потомъ, видно было, что онъ все бол

ѣ

е и бол

ѣ

е воодушевлялся, онъ пересталъ уже твердить молитвы изв

ѣ

стныя, которыхъ онъ много прочелъ, онъ говорилъ свои слова простыя, даже нескладныя, хотя онъ старался выражаться по славянски, чтобы было похожо на молитву. Онъ молился о себ

ѣ

, чтобы Богъ простилъ его, молился о матери, о насъ, твердилъ: «Боже, прости врагамъ моимъ», безпрестанно крехтя, припадалъ къ земл

ѣ

лбомъ, билъ о полу и опять подымался, несмотря на вериги, которыя издавали звуки жел

ѣ

за. Долго, долго находился онъ въ этомъ положеніи религіознаго экстаза, импровизируя молитвы, и слова его были грубы, но трогательны. То твердилъ онъ: «Господи, помилуй меня» н

ѣ

сколько разъ сряду и всякой разъ съ бо́льшимъ и бо́льшимъ воодушевленіемъ. Онъ говорилъ: «Прости меня», «Научи мя, что творить» съ такимъ выраженіемъ, какъ будто онъ говорилъ съ к

ѣ

мъ нибудь. Его в

ѣ

ра была такъ сильна, что онъ чувствовалъ, что Богъ слышитъ его молитву. Любовь его была такъ сильна и тепла, что онъ безсознательно настроивалъ голосъ на самое жалостливое выраженіе, какъ будто Богъ слушалъ его слова. Раскаяніе, преданность Вол

ѣ

Божіей и сознаніе своего ничтожества такъ⁷⁸ [46] сильны, что онъ замолкалъ, не зналъ, что говорить и лежалъ, приложивъ лобъ къ земл

ѣ

, только изр

ѣ

дко вздыхая. — Описывая впечатл

ѣ

нія, которыя произвела на меня въ д

ѣ

тств

ѣ

молитва Гриши, когда все хорошее сильно отзывается въ еще неиспорченной душ

ѣ

нашей, мн

ѣ

пришли на мысль н

ѣ

которые несправедливые понятія, которые я и самъ разд

ѣ

лялъ когда-то, о безполезности наружныхъ знаковъ благогов

ѣ

нія при молитв

ѣ

. Большая часть людей нын

ѣ

шняго в

ѣ

ка, исключая т

ѣ

хъ, которые вамъ скажутъ откровенно, (а это я ц

ѣ

ню), что они ни во что не в

ѣ

рятъ, состоитъ изъ людей, которые вамъ отв

ѣ

тютъ, ежели вы ихъ спросите, молются ли они, что они не полагаютъ молитву въ томъ, чтобы въ изв

ѣ

стные часы становиться въ позицію передъ дурно намалеванной доской и читать заученныя слова, но что они молються всегда и везд

ѣ

, гд

ѣ

придутъ къ нимъ мысли благогов

ѣ

нія. — Не в

ѣ

рьте имъ, это люди, которые не им

ѣ

ютъ ничего святаго, и эти мысли благогов

ѣ

нія никогда имъ не приходятъ. Говорятъ они, что ихъ возбуждаетъ къ молитв

ѣ

величіе природы. Ежели бы это было такъ, то они всегда бы должны молиться, потому что есть ли такая природа, которая бы не была велика? Чтеніе изв

ѣ

стныхъ, условленныхъ молитвъ и вс

ѣ

признаки благогов

ѣ

нія, которые приняты у насъ при молитв

ѣ

, невольно возбуждаютъ мысли религіозныя, во-первыхъ, потому что, читая молитвы, заученныя вами въ д

ѣ

тств

ѣ

, переносятъ васъ къ этому времю, времю единственному, въ которомъ вы чувствовали чистоту души и не сомн

ѣ

вались въ томъ, что Богъ слышитъ вашу молитву. — Простота есть величіе. Молитва есть просьба. — Мн

ѣ

скажутъ — раскаяніе, преданность Вол

ѣ

Божьей есть тоже молитва. Раскаяніе есть просьба простить гр

ѣ

хи наши, преданность вол

ѣ

Божьей есть просьба принять насъ въ свою волю. Всякая молитва есть просьба. —