Осторожный стук в дверь раздался под утро.

—Гретта, открывай быстрее.

Тихий голос подруги прогнал дрему. Тряхнув головой, Гретта соскочила с кровати и подошла к двери:

—Зита?

—Волколак ночной, долго спишь, подруга, тебе еще в канцелярию успеть надо с бумагами пока мужики не проспались и не отоварились на скотном дворе на все подъемные. Пара стражников тоже не помешает при разборках.

Кляня про себя дуру, что болтает о таких вещах в коридоре, Гретта открыла дверь и… влетела от сильного удара под дых вглубь комнаты. Через мгновение толстая палка уже торчала у нее во рту разжимая зубы и Григ, безжалостно придавив сестренку тяжелым коленом к грязному дощатому полу, затягивал на у нее затылке крепкие кожаные вязки закрепленные за концы деревянного кляпа-уздечки. Столь же быстро руки оказались скручены впереди и Григ рывком задрал платье на голову.

—Стой,—Зитин голос, точнее громкий, но весьма повелительный шепот, сорвал экзекуцию,—время дорого. Мы должны покинуть этот городишко через четыре часа, а еще товар и стадо на Переселенческом Дворе[35] забирать.

Григ зло пнул лежащую женщину и вышел. Когда его и брата шаги затихли, Зита оседлала товарку и перевязала путы на руках, чтоб не затекали и заставила Гретту подняться.

—Сама пойдешь или на веревке тащить? Ты смотри, тебе еще долго за повозками бежать,—Зита запнулась, потом чуть виновато объяснила,—мне с этим животным один на один резона нет оставаться. Тем более, даже такой идиот как Григ сообразит, кто бумаги выкрал и тебе помогал, а с собой ты меня не звала. Вот про заначку твою, я пока промолчала, будешь хорошо себя вести, сохраню в целости тебе на черный день.

Гретта зло замычала.

—Правильно понимаешь, я бы все равно с тобой не ушла, лучше быть первой женой на большом хуторе даже у такого идиота, чем приживалкой на маленьком. Думаю ты бы мне ошейник, край, через полгода примерила.

Глава 5

Жить стало лучше, жить стало веселей…

16.06.3003 год от Явления Богини.Хутор Овечий

Ночные дожди начала лета отшумели и солнце взяло свое. От тепла вся зелень рванула вверх и на хуторе пошла чередом обычная крестьянская жизнь. Алекс от драки оправился очень быстро, намного быстрее Грига и остальных, вскоре кроме шрама, оставленного волколаком, на коже не осталось никаких отметин. Слабость исчезла. Видимо перестройка тела, спровоцированная кровью Грига, закончилась или перешла в незаметную, фоновую, стадию[32]. Он особо не заморачивался, изменить ничего нельзя, значит надо принять, но сохранить в себе человека. Особой “звериности” не чувствовал, по крайней мере крови младенцев по утрам организм не требовал, Ринка, и та непокусанная бегает. Вот мясо с кровью на обед шло на ура. Обнаружив на тарелке покрытую аппетитной корочкой едва прожаренную тушку зайца, Алекс вопросительно посмотрел на Лизу, но та вздернула носик и ничего не сказав, поставила на общий обеденный стол огромный противень со скворчащими кусками оленины, обжаренных с луком и черемшой. Закончив безмолвный диалог пожиманием плеч, Алекс впился зубами в сочное мясо. Ну поймали пастухи пару зайцев. Может намекнула, а может и сами… так когда домой несли и маме Лизе отдавали, знали кому жаркое достанется. Своеобразное спасибо, на подхалимаж не тянет, там анонимности не дождешься.

“Только бы в демократию не удариться. Даже на Земле мои девки п…уговоры мимо мозгов пропускали. Эти то выслушают… вот только… Все равно, что папуасам северный полюс описывать. Сейчас я хозяин и хутора, и их жизней. В Аренге так и только так. Григ выжил, остальные мужики тоже, можно их выпустить и уходить. Язык я худо-бедно выучил, даже знаю теперь, что Аренг-это только королевство, а не весь мир. Одежда, оружие имеются, даже денег можно подсобрать. У этого куркуля сотня золотых нашлась. Сумма по здешним местам немалая. Побираться и кошельки на базаре резать не придется. Совесть? Я не напрашивался, сами напали, имею право на компенсацию. А они пусть сами дальше. Как там у Руматы Эсторского?

“…оставь нас и дай нам идти своей дорогой.”

Вот только не хочу я стоять с мечами и ждать, когда упадет дверь.”

Несмотря на тяжелые мысли, жизнь хуторянина-рабовладельца имела привлекательные стороны, а порой была и просто великолепна. Рина добилась своего и оказалась в постели хозяина, страшного и притягательного. Любовью там не пахло ни с какой стороны, но ночи стали гораздо веселее, а утреннее настроение существенно улучшилось. Девочка оказалась весьма любознательна и обучаема. Гормональный угар продержался недолго и схлынул, но Рина обнаружила, что ублажая хозяина в постели получает массу удовольствия.

Положим, созрела девочка уже давно и считала себя особой опытной и искушенной, в общении с парнями. Однажды ночью она весьма активно обжималась на сеновале со старшим сыном мамы Лизы и дело уже перешло к затяжным поцелуям и жадным, липким от вожделения, ладоням под юбкой, но бдительная мама Гретта появилась совершенно не вовремя. Свидание закончилось розгами и недельным жестким постом. Через три месяца, когда отец обменял несостоявшегося кавалера на Рьянгу, Рина сосредоточилась на Малике, очень уж хотелось снова испытать захватывающее томление и жар тела, но вредный малолетка оказался коварен. На сеновале их поджидал Шейн. Завалив вдвоем роковую малолетку, они заткнули ей рот и задрав до подбородка платье, долго лапали не решаясь приступить к главному. Промедление оказалось роковым.

Сено складировали на чердаке коровника, пустого, по летнему времени и скрип открывающейся двери показался громом небесным. Григ за волосы затащил в открытую дверь Лизу и, швырнув ее на кучу соломы, приступил к делу. Побелевшая от страха ребятня сидела наверху затаив дыхание. Получив свое, самец отвалился, рыгнул, заправил штаны и потянулся к висевшей на стене плетке. То ли он услышал дыхание, то ли шевельнулся кто не удачно, то ли просто мазнул глазами и заметил три пары широко открытых глаз… Целый месяц троица вместо завтрака и ужина получала по десятку розг и ночевала в свинарнике. Все три мамы втихомолку их подкармливали, нещадно гоняя на глазах у Грига. Заодно мама Гретта прочитала Рине полный деревенский курс сексуальной грамотности. Про тычинки и пестики там не было ни слова…

В общем, напрашиваясь на близость с хозяином, Рина примерно представляла, что ее ожидает, деревенская девка знала, что молодой, полный сил мужик имея под рукой столько молодого доступного мяса, долго спать в одиночестве не будет. Так почему не она? К тому же спать с ним в одной постели оказалось… очень приятно… хотя и страшновато. Впрочем жертвенностью тут и не пахло, утрата девственности резко снижала ее стоимость на рабском рынке, а значит появлялась надежда остаться на хуторе. Вот бы еще хозяин на нее запал…

Удовольствие от процесса оказалось нежданным подарком. Нет, ни о каком сопротивлении желаниям хозяина не возникало и мысли, от развлекух типа “бревно в постели”, “отстань голова болит” и прочих приколов земных жен, любая рабыня-наложница просто бы обмочилась от страха, а то и рухнула в обморок, но даже до первоходки Рины дошло насколько отличается Чужак от отца и других мужчин, что она видела в своей коротенькой жизни.

*

Зита все утро не находила себе места. Она своими руками толкнула дочь к Чужаку. Это только самоуверенная малолетка считала атаку на постель хозяина собственным решением. И какая разница, что так лучше для всех! Дочь ведь. Пусть она уже перешагнула возраст невесты и душой и телом. Пусть рабский помост, не раз упомянутый хозяином, не сулил счастливой семейной жизни. Есть еще всемилостивая Богиня, она никогда не забывает своих дочерей.

Чужак пришел в себя три дня назад. Три дня, как его зубастая неподкупная охранница, готовая загрызть любого посмевшего подойти к заветной двери, вернулась в облик добродушной шерстяной игрушки, согласной катать на себе малышню, бегать за палочкой и выпрашивать умильным взглядом косточку повкуснее. И три дня только Едек входил в Хозяйский дом. Он перебрался туда с сеновала вместе с Алексом, но сейчас только ночевал и таскал днем еду несчастной затворнице. Бабы конечно взяли его в оборот, особенно Лиза. Поросята ее епархия, а хозяйскому порученцу пришлось заменить выбывшего бойца. Столь резкое понижение статуса пацану не нравилось, он это всячески демонстрировал и давно бы огреб неприятности на пятую точку, но… Нельзя же столь безрассудно относиться к единственному источнику стратегической информации.