Как там Рина?

Вопрос важный не только и не столько для Зиты. Не съест Чужак ее дитятю, а ублажать мужика—извечное женское предназначение, все там будем, потерпит, Лиза с радостью бы заменила эту малолетку и совсем не из похоти, хотя по всем статям, кобель был первоклассный. Общение с Григом, а после и со всей погребной троицей, надолго отбило желание постельных утех. Жизнь хутора, и совсем не плохая в последнее время жизнь, оказалась в руках Чужака. А головка и прочие причиндалы и атрибуты мужской гордости весьма серьезно влияют на мозги нормального мужика и имеют далеко не последнее значение в его жизни. Мужик он и есть мужик, а значит от старания и терпения глупой девчонки сейчас зависело если не все, то многое в жизни и хутора, и хуторян. Едек же только нагнетал любопытство. Наконец, Лизе это надоело и она схватив за плечи, потрясла насупленного пацана:

—Говори давай, да воткнет Богиня что-нибудь острое в задницу тебе и твоему папаше!

Пацанчик, вдумчиво почесал упомянутую часть тела и, наконец, разродился:

—Да орет она! По пол ночи орет, потом чумная по дому бродит. Одну комнату целый день убирала. А сегодня утром визжала как резанная. Я вскочил, думал свинью колют. Совсем уже спать не дает.

—Хозяин не дает?

—Ринка ваша полоумная. Ночью орет, днем то ржет надо мной как подорванная, то словно ляльку трясет да крутит.

И окинув опешивших мамок сердитым взглядом, отправился к поросятам.

*

Лиза промыла крупу и поставила ее набухать. Дичи сегодня не было, но девки, поздно вечером вернувшиеся с коровами, притащили целую корзину и котелок лесной земляники. Котелок! Повариха улыбнулась вспоминая, как неделю назад в пастушьи лапки попала столь дорогая вещь, как медный полуведерный котелок. Да Григ этот котелок ей на голову бы одел, узрев его у пастухов. Чужак же посмотрел на накладывающих в плетенный короб вчерашнюю кашу подпесков, как на идиотов и ядовито поинтересовался у Лизы—она специально отбирает в пастухи безруких лодырей неспособных сварить кашу с копченым мясом и надоить чуток молока на обед, или ей доставляет особое удовольствие ранним утром шурудить на кухне? Лиза и так-то нервничающая от нежданного столь раннего появления хозяина, застыла соляным столбом и проводила удаляющуюся к душу фигуру открытым ртом и глупо лупающими глазами. Детки пришли в себя первыми. Кашу они отдавать отказались, но переложили ее в котелок. Отсутствие сыра бедных пастушков не больно огорчило, полученный шматок копченой оленьей грудинки оказался гораздо больше кусочков честно уворованных для них мамой Лизой и выглядел куда аппетитнее. Небольшой глиняный горшок для молока пришедшая в себя мама Лиза всучила пацанам сама.

Утренние заботы прервало появление зевающего Чуда-Юда. Ринка, сонная, словно после завтрака не прошло больше двух часов, выползла из хозяйского дома. Передернувшись от утреннего ветерка она улыбнулась маме Лизе, прихватила стоящее возле крыльца ведро и отправилась к колодцу. Оторопевшая повариха даже не сообразила послать хозяину земляники с сонной засранкой.

Видимо мысли распространяются словно радиоволны, а может ответственный Едек дал кругаля, но мама Зита примчалась дыша словно лошадь после дикой скачки. Она опоздала, но тут же приступила к допросу свидетелей.

—Ну?—взбешенная мамаша была готова трясти ехидно лыбившуюся товарку как грушу.

—Да цела твоя Ринка. Я такой довольной рожи сто лет не видела…

—А?…

—Чего ты хочешь от ребенка? Мал еще такое понимать. Видать хозяин сладким мужиком оказался,—Лиза уже откровенно ржала,—или ты сама под мужиком не орала? Ой, придется нам твоей шмакодявке руки целовать.

Зита замахнулась на нее мокрым полотенцем, видать с утра зависала в прачечной, ежедневная рутина не требовала очень уж сильного контроля и Хозяин не требовал ежедневного отчета, но сидеть сложа руки хуторянке просто не могло прийти голову. Смеющаяся Лиза спряталась под навесом летней кухни, Зита, словно сбрасывая тяжкий груз, кинула полотенце на ближайшую лавку и ринулась в бой.

—Мама!

Казалось от торможения задымились подошвы, Зита повернулась на голос, за ее спиной из-под навеса выскочила Лиза.

—Мама,—из дверей хозяйского дома вышла одетая в аккуратное рабочее платье Рина. Вслед за ней на крыльце появился хозяин. Девушка опустилась на колени, голова покорно склонена, кисти рук сцеплены за спиной.

Щелк!

Незнакомый маленький замочек мгновенно прикрепил конец широкого плетеного поводка к ошейнику Рины. Второй конец остался в руках у мужчины. Удивленные до онемения женщины замерли в ожидании. Повинуясь несильному рывку ремешка, девушка поднялась и чуть опережая хозяина подошла к Зите. Опустившись перед ней на колени, она мягко обхватила тонкими пальчиками руку женщины и легко коснулась губами сначала запястья, а потом внутренней части ладони.

—Будет помогать всем троим, но в первую очередь на кухне. Учить всему. Мне глупая постельная игрушка не нужна. Гонять и учить. Жестко наказывать за малейшее непослушание и лень. С ошибками сами решайте. Но спрос будет с вас троих. Гретту новым подарком сами обрадуете.

Ошеломленные женщины автоматически склонились в поклоне и распрямились только когда хозяин скрылся за углом дома. Зита сжимая конец рефлекторно пойманного поводка, неуклюже опустилась на лавку. Рядом пристроилась Лиза. Рина продолжала стоять на коленях. К мелким чудачествам Чужака на хуторе уже привыкли. Удержались же, не упали на колени. Подобное выражение покорности и почтения хозяин ограничил первым дневным приветствием В неизбежных исключениях общего правила ушлые бабы разобрались быстро, молодняку тоже много объяснять не пришлось. Да, удивительно, непривычно, зато для жизни гораздо удобнее, а настоящий хозяин не стертые колени ценит… Но Рабский Поводок… Накликала Лизка-дура…

Ритуал подчинения родился столь давно, что казался вечным и был гораздо старше и королевства и его соседей. В единое мгновение Рина взлетела на самый верх рабской иерархии. Личная рабыня хозяина! Это не постельная игрушка-наложница, чье возможное влияние зависит от похоти хозяина. Личная таких на завтрак кушает. Она Старшая. Такое у умного хозяина передком не выслужить. Ей подчиняются все работники во владениях господина. Сервы и нанятые свободные могут задирать нос, а особо тупые выказывать презрение, но ее голосом приказывает сам господин. И только он определяет ее обязанности и права. Только он наказывает. В неблагородных семьях этих прав иной раз поболее, чем у законной жены хозяина, особенно если та из бедного или неуважаемого дома. Но Чужак, как обычно, все сотворил по своему. Возвысил малолетку и повесил им на шею. Злосчастный ремешок давал им над Риной полную власть. Власть над Личной рабыней! Ой не зря Чужак обещал спросить за обучение… Девчонка сделала все правильно. Обряд ввода в ученичество, ученик признавал, что переходит в волю наставника. Редкий обряд. Только при обучении талантливых учеников. У свободных обязательно присутствие старшины гильдии, для военных старшего командира. Рабам хватало воли хозяина.

Зита перевела дух пытаясь усмирить скачущие бешеными блохами мысли. Следом вздохнула Лиза. Она пристроилась за спиной товарки положив руки ей на плечи и не сводила взгляда с новоявленной ученицы. Зита подтянув поводок заставила Рину переместится поближе и обхватив остриженную головку дочери, ненадолго прижалась щекой к затылку. Поборов минутную слабость, женщина нащупала незнакомую защелку—ничего сложного, просто очень интересная бронзовая штучка—нажала на пружинящий край и отцепила поводок. Рина сразу же поднялась с колен, Зита обвила тонкую талию несколько раз плетенным кожаным ремешком и скрепила концы защелкой. Знак статуса и одновременно плеть для наказания. Выпороть личную рабыню розгами или рабской плетью, значит оскорбить господина. Дома ее наказывает сам хозяин или по его приказу, но у Чужака все по своему…

Кодекс “мягкого рабства” запрещал наказывать чужих рабов, это приравнивалось к использованию и порче чужого имущества, прогнать, оттолкнуть, ударить, только в путь, даже боевой раб без приказа не посмеет напасть на свободного или раба выполняющего приказ, но не наказывать, не избивать, не убивать и не задерживать без очень весомого повода. За раба отвечает хозяин, имя которого обязательно есть на ошейнике раба. Свободные, тем более благородные, рабов предпочитали не замечать. Обращать внимание на говорящих животных—дурной тон. Смешно же злиться на сломавшийся в трактире стул, но вот сказать трактирщику пару ласковых, а то и поругать его жестами рук и ног, да стрясти компенсацию, сама Богиня велела. Если в силах, конечно…