Никто ополченцев в Хуторской Край палкой не гнал, они имели право продать наградные земли и остаться дома. Любой мог поселиться в Хуторском крае. Но лишь хутора и деревни освобождались от податей, а чужаков они принимали только с согласия старосты деревни или владельца хутора. Жители четырех городов платили все налоги и подати.

Высочайшим повеление было разрешено многоженство и временно введено “мягкое рабство по примеру стран соседних”. И впервые в истории Аренга Моран I издал указ об “…обретении вдовами погибших герое прав главы семьи до достижении старшим сыном возраста мужчины и воина если у них нет в Хуторском крае совершеннолетних родственников мужского пола способных о них позаботится”.

Несмотря на большую площадь и вполне приличное население Хуторского Края, его Глава был всего лишь управляющим, даже бароны не больно зарились на такую должность и герцог д’Эрньи, когда король небрежно повелел ему подобрать управляющего, вспомнил о папаше Литара. На его взгляд, богатый купчина с весьма беспокойным краем управится лучше любого безземельного высокородия. Пограничники Главе напрямую не подчинялись, да если и были среди их командиров благородные, то весьма захудалые, большей частью нетитулованные и давно приученные жизнью ценить человека за дела, а не за высокородство папаши. Коронных же войск с баронами-капитанами да графами-полковниками в приграничье не было. О чем беседовали отец и герцог, Литар так никогда не узнал, но Приграничным Краем управлял вот уже второй десяток лет, а наставников-соглядатаев папаша убрал уже на втором годе, организовав кумпанство “Литар-старший и сыновья”.

Второй бокал торейнского расслабил и поднял настроение. И Литар некоторое время с удовольствием вспоминал сколько земли удалось подгрести под себя в первые пять лет. Деньги на строительство выдавались из расчета устроенных земель, а кому в приграничье строить, пахать да сеять. Мужики то на полях да дорогах легли. Хорошо у кого баба что та лошадь или сыновья старшие уже в силу вошли. Да и воинский налог денег или людей требует. Литар-старший, что называется, перетер тему с д’Эрньи заранее и Марривия в одночасье потеряла несколько тысяч крепких мужиков. Большую часть из них Литар продал на новом рабском рынке. Такой товар был в цене, разлетелся за подъемные словно горячие пирожки. Сейчас бывшие Марривийские сервы “помогали” вдовам-переселенкам пахать, сеять, строить и… размножаться. Кто-то из вдов пристроился второй-третьей женой. Кому-то повезло отхватить вдовца.

Его Величество Моран I был весьма удивлен и обрадован, когда на пятый год после Великой войны доходы от Хуторского края превысили налоги от таких же по размеру коронных земель. Литар весьма тщательно следил за всем, что вывозили купцы и исправно взимал таможенную пошлину в пользу коронованного владетеля отставляя толику на нужды края. Особенно много зерна и кукурузы закупало государство. Войска и работников нужно кормить, да и запас на черный день необходим.

Но сидел Глава не ради выпивки, вина хватало и дома. Сегодня вышел срок первой после весенней распутицы волне разведчиков и Литар с нетерпение ждал вестей от вернувшихся. После разгрома кочевников король повелел построить по границе новых земель несколько крепостей. Первыми поставили укрепления в степи вдоль края Дальнего леса. Война за столицу смешала все планы и денег в казне отчаянно не хватало. Вместо каменных крепостей возвели земляные сооружения—продолговатый или округлый ров с врытыми на дне кольями и земляной вал, окружавшие сравнительно небольшую территорию, в центре или на краю которой располагался высокий насыпной холм с большой ровной площадкой на вершине. Сверху земляной вал венчался деревянным частоколом. На вершине холма строили огромный деревянный дом и также окружали его частоколом.[31]В доме на холме размещались служебные помещения и жили пограничники. Он же выполнял роль донжона—последнего оплота защитников крепости. Стрелки с его крыши могли держать под обстрелом весь внешний двор, где располагались конюшни, сеновалы и амбары с запасами. Для контроля внутреннего двора служили узкие бойницы. Тяготы Великой войны заслонили впечатления от кровавого набега степняков, а минувшая опасность, вроде как и не опасность больше. Потому голову короля посетила поистине гениальная мысль, он издал указ, в котором “ради сбережения государственной казны” объявил крепости своей собственностью. Сразу после исторического указа высокопочтенный Литар получил приказ короля-Владетеля—достраивать и содержать крепости на доходы Приграничного края. Чем и занимался все эти годы, в смысле, делал вид, что строит и ремонтирует. В степи Проклятого Отрога успели только выкопать рвы и соорудить земляные валы. Впрочем, патрули наемников вдоль границы Глава гонял исправно, в первые же годы кочевников от Проклятого Отрога отвадили, отбивая у них скотину и убивая особо упрямых. Новопоселенцы в опасные степи тоже особо не лезли.

За годы правления Литара систему охраны отработали до мелочей, разведывательные десятки наемников шерстили Проклятый Отрог, проникали в степь на десять-двенадцать суточных переходов отслеживая поведение извечных врагов. Тот род, что решился на Большой набег давно поглотили другие кланы. Слишком большая добыча. Слишком мало воинов вернулось назад. Слишком жестокой оказалась месть лесовиков. Кланы, пришедшие на смену, пробовать Край на прочность не спешили, серьезной угрозы не было. Каждый год, в начале лета достойных молодых юнаков принимали в воины. Подвиг совершеннолетия, без него юнака не признают взрослым, равным другим воинам клана. Большинство совершали набеги на соседей. Красивая невеста, рабыня-наложница, а то и конь неимоверных статей, позволяли добиться благосклонности старейшин. И только самые нетерпеливые и отмороженные отправлялись в набег на приграничье, удача ставила вчерашнего подпеска вровень с самыми могучими и знаменитыми воинами клана. Теперь от их взгляда млела любая красотка, а из глаз старших исчезало пренебрежение. Вот только вернувшихся с удачей за все годы можно было пересчитать по пальцам. А единственная несомненная победа, когда удалось разграбить и сжечь небольшой хутор, обернулась потерей нескольких табунов и сгоревшими стойбищами. Ежегодную гибель десяти-пятнадцати жителей при защите поселений Литар воспринимал спокойно, невелика плата за мирную и спокойную жизнь.

Ретроспектива Аренг

Почти двадцать лет

Григ и Рэй работали подмастерьями-молотобойцами у собственного отца, члена столичной гильдии кузнецов. Особыми талантами братья не обладали, но таких много, кто заменяет талант усердием и старательностью. Братцы предпочитали отрываться в трактире. Корячиться в кузне всю жизнь, сначала на папашу, потом на старшего брата не достойно настоящего мужчина. И судьба дала шанс. Когда началась свара с соседями, Григ свинтил в ополчение одним из первых. Добровольно и с радостью. Осмотрелся, поводил носом и в очередном увольнении вместо обычной пьянки с новыми друганами притащил младшего брата в знакомый трактир.

—Рэй, не будь дураком,—кислое разбавленное пиво военного времени словно провалилось в широкую глотку. Григ вытер кудлатую бороду и продолжил:

—Война будет короткая, но в этом городишке всем хватит. Пока наши вояки узкоглазых на западе гоняют лепшие соседи нам здесь холку намнут.

Рэй хмуро сосал пиво. За этого хитрована отдуваться приходилось ему. Работы навалили гору. Да все несложная, именно такая, чтобы спихнуть подмастерьям. Не может же гильдейский мастер стряпать наконечники для стрел и болтов. Железа не хватало, а для стрельбы со стен годились и деревянные болты. Широких наконечников для копий из настоящего оружейного железа тоже давно не ковали. Зачем такие ополченцам, этому мясу сгодятся и палки с железкой на конце. Парень оторвался от кружки и тоскливо пробормотал:

—Рвать надо из города пока не поздно.

—Куда рвать, дурило?—Григ покровительственно ухмыльнулся,—Во все ближайшие деревни понаехали королевские рекрутеры. Всех мужиков сгоняют в тренировочные лагеря. Десятник говорил, что и пары месяцев не пройдет, как марривийцы здесь будут. В городе тоже всех кого можно до чиста выгребут. Думаешь папаша наследничка пошлет? Не-е-ет, старшенький при нем останется.