- Сыворотка все еще действует? - сжимаю зубы, - Я из-за нее паникую?

- Нет, она должна была нейтрализоваться после того, как ты закончил симуляцию, а что?

Руки покалывают, и я их встряхиваю, они немеют. Трясу головой. Это была неправда, - повторяю себе. Отпусти.

- Иногда симуляции вызывают продолжительную панику, зависит от того, что ты видел, - говорит Амар, - давай я проведу тебя в комнату.

- Нет, - трясу головой, - со мной все будет в порядке, - он одаривает меня напряженным взглядом.

- Это было не предложение, - он встает и открывает дверь за креслом. Я следую за ним по узкому темному проходу и каменному коридору в комнату инициированных. Воздух здесь прохладный и сырой, мы под землей. Я слышу звук раздающихся шагов и свое дыхание, но больше ничего.

Кажется, вижу что-то, движение слева, и я делаю шаг в сторону, отходя к стене.

Амар кладет руку мне на плечо, останавливая:

- Эй, соберись, Четыре.

Я киваю, кровь приливает к лицу. Мне стыдно. Я должен быть Бесстрашным. Я не должен бояться монстров Маркусов, появляющихся из темноты. Я прислоняюсь к каменной стене и глубоко вдыхаю.

- Можно вопрос? - говорит Амар и я съеживаюсь, полагая, что это вопрос об отце, но это не так. - Как ты выбрался из коридора?

- Открыл дверь, - отвечаю.

- Она была за тобой все время? Она там, в твоем старом доме?

Я мотаю головой. Всегда дружелюбное лицо Амара сейчас серьезно.

- То бишь, ты создал ее из ничего?

- Именно, симуляции лишь в голове, так что моя сделала дверь, чтоб выбраться, мне просто нужно было сосредоточиться.

- Странно.

- Почему?

- Большинство инициированных не могут делать ничего сверхъестественного в своих симуляциях, потому что они не понимают, что в симуляции, таким образом, они не проходят их быстро.

Чувствую, как пульс подступает к горлу. Я не знал, что эти симуляции отличаются от Пейзажа Страха - я думал, все были в курсе, что это лишь симуляция. Но, судя по тому, что говорит Амар, все должно было быть как на проверке способностей, а перед ней отец предупреждал меня, что мое понимание этого стоит скрывать. Я до сих пор помню, как он был настойчив, как напряжен был его голос, и как он слишком сильно схватил меня за руку. Он бы никогда так со мной не говорил, если бы не беспокоился за меня, за мою безопасность.

Была ли это лишь паранойя с его стороны или в том, что понимаю, что в симуляции таки кроется что-то опасное?

- Я был таким же, как ты, - понижает голос Амар, - я мог менять симуляции, я думал, что один такой.

Я хочу предупредить его, что это стоит держать в секрете, но Бесстрашным плевать на секреты, они не такие, как Отреченцы, которые никогда по-настоящему не смеются и имеют одинаковые дома.

Амар одаривает меня странным взглядом, будто бы ждет чего-то. Я неловко ерзаю.

- Это, наверно, не то, чем стоит хвастать, - наконец-то говорит он, - Бесстрашные ценят похожесть, так же, как и остальные фракции, просто это не так очевидно здесь.

Киваю.

- Это случайность, я не мог так во время проверки возможностей, наверно и в следующий раз я так не смогу.

- Правильно, - он не убежден, - в следующий раз не делай ничего невозможного, хорошо? Просто встреться со своим страхом самым логичным образом, в не зависимости понимаешь ли ты, что это симуляция или нет.

- Хорошо.

- Сейчас ты в порядке? Можешь дойти до комнаты сам?

Я хочу ответить, что всегда могу дойти сам, мне не нужна была его помощь, но я просто киваю. Он добродушно хлопает меня по плечу и возвращается в комнату для симуляций.

Не могу ничего с собой поделать и мысль о том, что отец не предупредил бы меня об опасности разглашения того, что я понимаю во время симуляции, что это не реальность, если бы не правила фракции. Он ругал меня за то, что я позорил его перед Отречением все время, но он никогда не указывал мне, как поступать и не предупреждал об ошибках. И пока я не пообещал сделать все, как он просит, он смотрел на меня широко открытыми глазами.

Странно понимать, что он пытался меня защитить, будто он совсем не монстр, всплывающий в моем воображении и самых худших кошмарах.

По пути в спальню я слышу какой-то шум в коридоре позади, что-то вроде тихих шагов двигающихся в противоположном направлении.

В кафетерии ко мне подбегает Шона и ударяет меня по руке. Она так широко улыбается, что, кажется, шире уже невозможно. У нее опухла щека под левым глазом, у нее будет фингал.

- Я победила! Я сделала, как ты сказал, ударила ее в челюсть в первую минуту боя, и это выбило ее из игры. Она нанесла удар мне в глаз, потому что я ослабила защиту, но после этого я избила ее. Я разбила ей нос. Это было круто.

Я улыбаюсь, удивительно, как приятно кого-то учить, а потом понять, что это имело толк.

- Молодец!

- Я бы не сделала это без твоей помощи, - ее улыбка меняется, смягчается, становится более настоящей. Она встает на носочки и целует меня в щеку.

Я пялюсь на нее, когда она отстраняется. Она смеется и тащит меня к столику, где сидит Зик и другие инициированные рожденные в Бесстрашии, и тут я понимаю, что моя проблема не в том, что я Стиф, а в том, что я не понимаю, что такие жесты значат у Бесстрашных. Шона - симпатичная и веселая, и если бы мы были в Отречении, то я бы пошел к ней на ужин с семьей, если бы я хотел быть с ней, я бы узнал где она работает волонтером и устроился бы туда же. Здесь же я понятия не имею, как это делается, и я даже не понимаю, нравится ли она мне до такой степени.

Но пока я решаю об этом не думать. Я набираю еды и сажусь обедать, слушая остальных и смеясь с ними. Все поздравляют Шону с победой, и показывают на девушку, которую она побила, та сидит за соседним столиком, ее лицо все еще опухшее. Под конец ужина, как раз когда я смотрю на кусок торта на своей вилке, две женщины из Эрудитов входят в комнату.

На то, чтоб заставить Бесстрашных утихнуть уходит много усилий. Даже нежданное появление Эрудитов не может этого сделать - все шепчутся. Но после того, как Эрудиты садятся за столик к Максу, разговоры возобновляются, но я в них не участвую. Я все играюсь вилкой со своим куском пирога, наблюдая.

Макс встает, и подходит к Амару, они напряженно разговаривают, а затем направляются ко мне.

Амар подзывает меня, и я оставляю на столе свою почти пустую тарелку.

- Мы должны пройти переоценку, - вечно улыбающийся Амар сейчас серьезен, а его голос монотонен.

- Переоценку?

Макс улыбается мне:

- Результаты твоей симуляции немного необычны. Эрудиты за нами - наши друзья, - я смотрю на женщину за ним. Сразу же я понимаю, что это Джанин Мэтьюз - председатель Эрудитов. На ней голубой костюм, а на шее висят очки на цепочке, символ тщеславия Эрудитов. Макс продолжает, - они посмотрят, как пройдет твоя другая симуляция, чтоб убедиться, что необычный результат не был программной ошибкой. Амар отведет тебя в другую комнату для симуляций.

Я чувствую, как пальцы отца сжимаются у меня на руке и слышу его голос, предупреждающий о том, что не стоит делать ничего необычного в тесте на способности, чувствую покалывание в ладонях - первый признак того, что я на грани паники. Не могу произнести ни слова, так что просто смотрю то на Макса, то на Амара и киваю. Не знаю, что означает понимать, что ты под симуляцией, но явно что-то нехорошее. Джанин Мэтьюз не пришла бы сюда понаблюдать за моей симуляцией, если бы с ней не было что-то очень и очень не так.

Амар открывает дверь, и мы молча входим в комнату симуляций, Джанин и ее помощник, за нами.

- Я принесу дополнительно оборудование, сейчас вернусь, - говорит Амар.

Джанин ходит по комнате с задумчивым выражением лица. Я отношусь к ней с настороженностью, в Отречении учат не доверять тщеславию Эрудитов, с их жадностью. Но по мере того, как я за ней наблюдаю, понимаю, что все, чему меня учили, может быть неправдой. Женщина, в компьютерном классе, с которой я общался, не была жадной или тщеславной, может и Джанин Мэтьюз не такая.