“Проходя Восточным океаном, курсы ваши располагать по тем местам, где никакие мореплаватели еще не проходили, или касаться тех мест, где прежние мореплаватели приметили признаки земли, с тем что может быть случай доставит вам счастие открыть новые земли”.
Капитан Василий Головнин был не только моряк, но и настоящий ученый: с обследованных им земель он вывез интереснейшие этнографические материалы — шестьдесят четыре предмета согласно “росписи редкостям, собранным для Его Высокопревосходительства Господина Морского Министра флота капитаном Головниным”. Редкости эти были помещены в музей при Адмиралтействе.
Он привез также туземца с Маршалловых островов, который прожил год в Санкт-Петербурге, привлекая к себе всеобщее внимание, и немало способствовал росту популярности дальних морских экспедиций.
“Камчатка” была учебным судном, на котором практиковались молодые офицеры — Врангель, Литке, Матюшкин. Всем им суждено блестящее будущее, и все они, как и их капитан, не мыслили своей жизни без плаваний по далеким морям в поисках неизведанных земель. Траверсе высоко ценил организаторский талант Головнина и взял его к себе на службу в качестве личного советника.
Две великие полярные экспедиции
В феврале 1819 г. Траверсе представил царю два проекта полярных экспедиций, составленных по его указанию капитаном Крузенштерном и вице-адмиралом Сарычевым, директором гидрографической службы Адмиралтейства. Государь согласился их утвердить, прислушавшись к убеждениям Траверсе: такого рода экспедиции не только поднимут престиж России в мире, но и существенно расширят ее дипломатические и торговые отношения со многими странами. На эти проекты отпущено полтора миллиона рублей — сумма, если учесть поставленные цели, сравнительно скромная. Отплытие назначено на следующее лето.
Первую экспедицию или “первую дивизию” должны возглавить капитан 2-го ранга Фаддей Фаддеевич Беллинсгаузен и лейтенант Михаил Петрович Лазарев. Их задачей являлось “исследовать те части Антарктического моря, где еще не бывали мореплаватели, изыскивать в уже обследованных районах неизвестные острова, обнаруживать удобные места для стоянок и ремонта судов. Следуя избранному меридиану, приблизиться, сколь возможно, к полюсу”. Перед “второй дивизией” под командованием капитана Васильева и лейтенанта Шишмарева ставилась задача “обследовать берега и море к северу от Берингова пролива в целях обнаружения неизвестных земель”.
Траверсе настаивал на том, чтобы в новых экспедициях был учтен опыт плавания на “Рюрике”:
“Глубины у берегов здесь небольшие, так что суда с глубокой осадкой использовать нельзя; капитаны Кук и Кларк именно поэтому не смогли подойти к берегу. Весьма удобны были бы для этих целей байдары. Зимовку устраивать, пройдя Берингов пролив. Если капитан Васильев сочтет зимовку в тех местах невозможной, ему надлежит обследовать американский берег, спускаясь к югу”[242].
Подготовка к плаванию
Подготовка началась с выбора судов. Для первой дивизии выбор Траверсе пал на шлюп “Восток”, построенный на охтенской верфи, вооруженный и обшитый медью в Кронштадте, и на шлюп “Мирный”. Для постройки обоих судов использовалось отборное еловое дерево из северных лесов: Траверсе считал, что только такие суда выдержат океанские штормы. Вторую дивизию составили небольшой корвет “Открытие” и транспорт “Благонамеренный”.
Пока продолжалась подготовка судов, Траверсе поручил Крузенштерну составить планы экспедиций. Крузенштерн — не только опытный моряк, но и превосходный картограф. Он был нездоров и поручение министра выполнял в своем имении в Эстляндии, откуда писал Траверсе: “Господин маркиз, проект увлекает меня чрезвычайно; если бы я так не страдал глазами, то просил бы Его Императорское Величество поручить мне возглавить эту экспедицию”. Проект антарктической экспедиции не мог оставить равнодушным ни одного моряка.
Из нескольких составленных по указанию Траверсе планов он в конце концов остановился на том, что подготовили Коцебу и Сарычев.
Крузенштерн советовал министру “приобрести карты в Копенгагене, обратившись к управляющему гидрографической службой адмиралу Левенерну; английские карты северных проходов не отличаются точностью”.
Датские картографы считались лучшими в мире, и Траверсе распорядился приобрести датские карты, когда корабли зайдут в Копенгаген. Они должны дополнить английские карты. Карта Антарктики была составлена еще Куком, но почти целиком состояла из белых пятен. А на его карте северного побережья Америки значился только мыс Ледяной, открытый им у устья Макензи.
Траверсе обратился к князю Голицину с просьбой привлечь Академию наук к составлению плана исследований. Речь шла о “разнообразных физических, астрономических и географических наблюдениях, которые было бы желательно произвести в ходе этих кампаний. Мореплавателям надлежит отмечать самые высокие широты как на юге, так и на севере, которые им удастся достичь, двигаясь через различные меридианы”.
Беллинсгаузен занес в свой журнал все полученные от Траверсе инструкции. Их оригинал, написанный по-французски рукой Траверсе, хранится в Военно-Морском архиве в Санкт-Петербурге и носит название “Инструкции касательно научной организации полярных экспедиций”[243].
“Опыты с маятником с периодом колебания в одну секунду на различных широтах — опыты, совершаемые на одинаковых приборах одинаковыми лицами для достижения чистоты результатов — наблюдения за затмениями согласно эфемеридам, наблюдения за приливами и отливами, изучение метеоритных потоков, арктических и антарктических зорь, смерчей, льдов, рефракции света.
Члены экспедиций должны подмечать все, касающееся искусства химии, например: какие краски используют различные народности для окрашивания тканей, из каких веществ они их добывают и способы их применения.
В области анатомии подлежит изучению все, что относится до изменений в человеческом роде — цвет кожи, рост, сложение тела. Имеют значение также сведения о долготе жизни и о времени возмужалости обоих полов”.
Не забыл Траверсе упомянуть и об исследованиях в области зоологии, ботаники и минералогии. Впечатляющая программа — к сожалению, натуралистов для ее выполнения найти не удалось. Необходимо, по мнению министра, также расспрашивать туземцев о том, какой национальности были посещавшие их ранее путешественники, чем они с ними торговали, какие подарки от них получали. Он не оставлял на волю случая ничего, что касалось подбора экипажей, качества провианта и медикаментов, и принимал личное участие во всех этих приготовлениях, без которых было невозможно отправляться в столь опасное и далекое плавание. Он позаботился даже о том, чтобы на каждого матроса приходилось восемнадцать рубах, восемь пар портянок, четыре пары обуви, четыре одеяла и т.п.
День отплытия приближался.
Утром 24 июня государь на яхте министра под названием “Торнео” (название самого северного порта в русской Финляндии, на границе со Швецией) отправился на смотр экипажей кораблей. Экипаж “Востока” состоял из ста семнадцати человек, экипаж “Мирного” — из семидесяти двух.
Вечером на ужин в Петергофский дворец были приглашены Траверсе и капитаны Беллинсгаузен и Васильев. Они получили от государя такое напутствие: чтобы “во время пребывания у просвещенных, равно и у диких народов, снискивали любовь и уважение; сколь можно дружелюбнее обходились с дикими народами и без самой крайности не употребляли огнестрельного оружия”. Утром в Кронштадт на своей личной яхте прибыл князь Лобанов-Ростовский, вручивший Беллинсгаузену экземпляр “Путешествий” Чарлза Бодена вместе с составленным им атласом. Они сослужат ему хорошую службу во время плавания вблизи Австралии.