Имущества, предназначенные по заключении брака на осуществление целей семьи, суть приданое с о стороны жены и вено со стороны мужа.

Так как в памятниках московского права не с достаточной ясностью изложено учение об установлении общесемейных имуществ и в изъяснении свидетельств о том может явиться произвол, то мы приведем аналогические постановления литовско-русского права, но лишь для уяснения права Московского государства. По праву статута, брак установляет такие имущественные отношения: жена приносит в общую семейную массу имуществ приданое, приносит его не мужу, а семье. Если цель брака – рождение детей – достигнута, то имущество, принесенное в виде приданого, остается навсегда в распоряжении семьи, т. е. идет в наследство детям, подобно имуществу мужа. Но детей может и не быть, и жена может пережить мужа, а между тем муж при жизни может потребить имущество жены. Для предупреждения этого, муж при совершении брака или после совершения его обеспечивает целость приданого жены посредством залога на известной части своих собственных имуществ; это называется веном. Первоначально не было определено, на какой именно части его имуществ может быть дано мужем такое обеспечение. Но впоследствии злоупотребления в пользу жены и во вред родственникам мужа заставили установить закон, по которому муж может записать вено жене лишь на третьей части своих имуществ. Акт установления такого залога называется веновной записью. Сила его такова: по смерти мужа вдова может владеть записанным ей имуществом в виде вена до тех пор, пока наследники мужа не уплатят ей суммы, в которой дано было это обеспечение, и которая, предполагалось, равняется внесенному ею приданому. Затем, при существовании брака, и муж и жена распоряжаются всяким имуществом сообща, и сделки совершаются всегда от имени обоих супругов. Следы такой общности имущественных прав супругов остаются и ныне в Своде законов – в местных постановлениях для губерний Черниговской и Полтавской. В изложенных постановлениях Литовского статута весьма ясны черты римской дотальной системы (хоть и не без значительных отличий). Трудно решить, насколько здесь выразилось естественное развитие русского обычного права, и насколько – влияние римского права (в частности эклоги).

Подобные же постановления существовали и в севернорусском обычном праве древнейшем (XIV и XV вв.), но затем приняли здесь несколько иную форму.

Первоначально и здесь мужья, получая приданое, записывали, взамен его, женам недвижимые имущества, что имеет совершенно одинаковое значение с веном, хотя так и не называется. Обыкновенно акт, обеспечивающий приданое, давался в форме завещания, которое, однако, писалось тотчас по заключении брака. Результатом могло быть или восстановление приданого, или (что чаще) переход в собственность переживавшей супруги записанного ей мужем имущества. При существовании брака сохранялось общее право супругов как на приданое, так и на записанную жене часть мужнина имущества. При отсутствии завещания в пользу жены той же цели обеспечения приданого служило законное установление, по которому переживший супруг или супруга пожизненно пользовались вотчинами другого, если не вступали во второй брак (см. Пск. Судн. гр., ст. 88, 89). Такие формы заменяли в севернорусском праве вено западнорусское и propter nuptias donatio – римского права. Они же служили основанием общности прав супругов при жизни их на имущества, назначенные для целей брака, т. е. достигали тех задач, которые имелись в виду в детальной системе и системе статута[149].

Имущественные отношения супругов, по московскому праву, строятся так в отношении к приданому:

Жена приносит приданое, большей частью движимое имущество, в частности одежды, украшения и деньги, но в приданое поступали также и недвижимые вещи, что носило иное специальное название – «наделок».

Из двух супругов не всегда именно жена приносит приданое: иногда эта роль выпадает мужу, когда он входит в дом жены. В таком случае судьба его имущества совершенно равняется судьбе приданого жены, например: «Се аз Марко, Клементьев сын… принес своего живота (в дом жены), и хлеба, и платья, и денег (следует перечень, Ак. Юр. С. 394). Иногда по рядной записи исчисляется имущество обоих вступающих в брак (Там же. № 305) с очевидным намерением установления общности прав на него. Имущество получает характер приданого по особой сделке – рядной записи, в которой ему составляется точный инвентарь по каждой вещи отдельно. На основании такой записи происходила впоследствии реституция приданого.

Родители невесты, не заключившие рядной записи, конечно, не могли быть принуждены к выдаче приданого по закону (хотя случаи заключения брака без рядной составляли редкое исключение). Не закон, а обычай ставил выдачу приданого обязательной для родителей. Но если выдача замуж производилась не родителями, а братьями или другими родственниками, или казной (когда имущество отца переходило в государственную собственность), то выдача приданого становилась обязательной для всех разрядов упомянутых лиц (Рус. Пр. Кар., ст. 103 и 107; ук. 1562 г. о княжеских вотчинах). Однако, и в этом случае закон не определял, какая часть семейного имущества должна идти в приданое. Еще Русская Правда постановляла: «…выдадут ее (сестру) братья замуж, как могут».

Во время существования брака приданое остается в общем распоряжении обоих супругов, а не одного из них в частности. Это обозначалось в рядных записях, например, так: «Се аз Иов Мих. дал есми дочери своей Настасьи и зятю своему Мине наделка»… (Ефименко. «О приданом». С. 36). Из множества актов, свидетельствующих об общности прав супругов на приданое, приведем лишь следующий: «А что моя вотчина, – говорит один завещатель, – приданая жены моей… и ту вотчину, по совету жены своей… отдал к Троици» («Тверские акты», изд. С.Шумакова. Вып. 1, № 47). Отсюда возможность коллективных завещательных актов мужа и жены (и детей) на одно и то же имущество: «…духовную писал по Аннину велению и по Григорьеву… церковный дьячок Ларка… а до ся мест мы Анна да Григорий тою деревнею владеем, и нам с тое деревни свое… подати государевы платить» (П.И.Беляев. «Древнерусское завещание». С. 17). Что жена не была единственной собственницей приданого, это доказывается фактами отчуждения приданого мужем. Что, однако, муж не может считаться собственником приданого жены (как думает Неволин), доказывается сделками, где муж распоряжается приданым с согласия жены (например, муж покупает имение у своей жены, ее зятя и его жены; Ак. Юр., № 103), и законами, воспрещающими такое отчуждение без согласия жены: новоуказанная статья 1676 г. запрещает мужьям продавать приданые вотчины своих жен (П. С. 3., № 650); ук. 1679 г. воспрещает укреплять такие акты в поместном приказе (П. С. 3., № 751). В частности, отношения к приданому обоих супругов таковы: владение – общее; пользование некоторыми вещами – раздельное; распоряжение недвижимостью – общее: «… и мы, с своею женою поговоря, дали есми по любви то село сыну своему Ивану», – говорится в одном акте (Ак. Федотова-Чех., № 94).

По прекращении брака смертью мужа, когда не осталось детей, наступает право жены на восстановление ее приданого, а в случае ее смерти то же право переходит к ее родственникам (Пск. Судн. гр., ст. 91). Средство восстановления есть преимущество, даруемое требованию приданого перед всеми прочими требованиями. При этом наблюдались следующие правила: вещи потребляемые (платье и пр.) возвращаются «по душе» (по совести), вещи непотребляемые возвращаются по рядной записи, имущества, хотя не принадлежащие к приданому, но связанные с ним нерасторжимо (например, холопы и крепостные мужа, женившиеся на рабынях жены), возвращаются вместе с приданым (Уложение XX, 62). Принадлежности приданой вещи, отнятые от нее во время существования брака, восстановляются (П. С. 3., № 644). Подобные же правила наблюдаемы были и при расторжении брака. В XVII в. описанный строй имущественных отношений супругов изменяется, главным образом, под влиянием византийского права, именно узаконениями патриарха Филарета Никитича 1627–1628 г.; в частности: право на пожизненное владение родовыми и выслуженными вотчинами умершего супруга уничтожается для пережившей жены, равным образом отменяются и записи мужем вотчин в пользу жены за ее приданое, взамен этого жене дается право на!/4 движимого имущества мужа; восстановление приданого для нее гарантируется. При детях, однако, жена (как следует заключать из текста закона и из актов) остается по-прежнему распорядительницей всех имуществ, оставленных мужем. Хотя указы Филарета ссылаются на византийское право и, действительно, отчасти воспроизводят его, но и существенно от них отличаются: эклога для бездетной жены назначает!/4 всех имуществ мужа (зач. II, гл. 3); законы Филарета говорят только о движимости. Само собой очевидно, что этими узаконениями совершенно устраняется участие жены в правах на родовые и выслуженные вотчины при существовании брака. После Уложения возникло право мужа на 4-ю часть приданого умершей жены (на основании византийского права).