Шурик отвел глаза. Он будет умирать с голоду, но продавать ничего не будет.

- Ну, вот что: ни сдавать, ни продавать, ни выкидывать билеты мы не будем. Мы их отдадим Ниночке - пусть с Тобиасом сходят, развеются ...

Тобиас - молодой парень из немецкого города Трира, с которым Нина познакомилась, еще будучи школьницей во время поездки в Германию. После окончания колледжа Тобиас, в соответствии с семейной традицией, стал музейным работником. В Москву он приехал по вопросам организации в своем Трире выставки картин классиков французского импрессионизма, хранившихся в запасниках Пушкинского музея. С первого же дня, как Тобиас прибыл в Москву, всё свободное время он проводил только с Ниной.

Шурику немец категорически не нравился.

- С какой стати ты будешь немцу дарить билеты? На прошлой неделе мы ему вручили матрешку стоимостью в половину моей зарплаты, - напомнил жене Шурик.

- Ну и что?

- Люся! Какая ты, право, легкомысленная женщина! Я не хочу больше с тобой разговаривать.

- Не хочешь - и не нужно. Давай ужинать.

- Не буду! Ешь одна.

Шурик сделал бодающее движение головой, что означало у него высшую степень недовольства женой, и удалился в свою комнату.

После этого он еще несколько раз появлялся в кухне со словами:

- Нет, ты, все-таки, объясни мне: ну как ты могла так бездумно поступить с деньгами?

Вместо ответа Людмила Владимировна поддразнивала мужа, протягивая ему на вилке кусочек мяса:

- Ну, иди, поешь. Ведь хочется, я же знаю!

В конце концов, Шурик не выдержал и со словами "Как сегодня холодно, однако!" уселся за стол.

Не успели супруги поужинать, как появилась Нина со своим немецким ухажером. Шурик встретил их в коридоре. Не стесняясь гостя, он рассказал дочери о том, "что сегодня отчебучила мама". Он говорил специально громко, чтобы слышала жена.

- На этот мьюзикал я не пойду, хоть ты меня режь. Ни один нормальный человек не пойдет. А твоя мама решила отдать билеты тебе. А я уверен, ты

не станешь тратить время на ерунду. Билеты нужно продать. Ты как?

- Вообще, мысль неплохая, - сказала Нина. - С удовольствием схожу вместе с Тоби. Ему, как музейному специалисту, будет очень интересно посмотреть первый российский мюзикл. Правда, Тоби?

- Йа, - солидным тоном ответил немец и поправил очки в тонкой металлической оправе, которые его делали значительно старше своих лет.

- Ничего не понимаю! - воскликнул бедный глава семьи, чуть не плача. - А жрать-то что мы будем? Прости, Тобиас, за такие подробности. В доме нет ни копейки. У меня зарплата неизвестно, когда будет, да и будет ли вообще ...

- И что с того? - хладнокровно ответила Нина. - Нам не привыкать. Как-нибудь проживем. Затянем пояса и песни, правда, Тоби?

- Йа, - согласно кивнул немец.

- Дети! - позвала Людмила Владимировна. - Мойте руки, и за стол. У меня всё готово.

Никем не понятый Шурик гордо удалился в комнату.

На площади перед Дворцом культуры, под огромным баннером с названием мюзикла "Норд-Ост" на фоне синего моря и парящих птиц было многолюдно. За время, пока Нина дожидалась Тобиаса, у нее раз десять спросили лишний билетик. Она уже подумывала отдать билеты, но тут появился Тобиас. Оказалось, он заблудился в метро. В зал они влетели в последнюю минуту. К счастью, места оказались с краю, и никого не пришлось тревожить.

Погас свет. Оркестр заиграл увертюру. Представление началось. Первое отделение Тобиас просидел с мрачным лицом. Он с трудом сдерживался, чтобы не зевать.

В перерыве Нина и Тобиас направились в буфет. Взяли по чашечке кофе. Расплачивались каждый сам за себя. Нина спокойно относилась к этой европейской традиции. И лишь немного позавидовала девушке, за которой ухаживал молодой человек, покупавший ей всякие сладости. По всей видимости, молодой человек был приезжим из Украины. Нина обратила внимание на его характерный говор и родинку на подбородке, делавшую его лицо милым и добрым.

- Тебе понравилось первое отделение? - спросила Нина у приятеля и тут же пожалела об этом.

Тобиас с немецкой обстоятельностью принялся объяснять, почему увиденное не позволяет причислить данный мюзикл к достижению искусства: и музыка подражательна и примитивна, и голоса певцов лишены глубины и красок, свойственных настоящим исполнителям (взять хотя бы немецких). И, вообще, русский язык непригоден для певческого искусства. Обилие шипящих звуков резало тонкий слух Тобиаса. Теперь о танцах. По мнению немца, хореография также была не на высоте. Танцы по настроению и ритмике никак не увязаны с сюжетом.

Слова немца обижали Нину так, будто она сама была автором мюзикла. Какой, все-таки, Тобиас зануда, и как она устала от него! Больше всего на свете ей хотелось, чтобы у Тобиаса закончилась командировка, и он уехал в свою Германию. Нине захотелось обидеть немца.

- По-русски не бельмеса не понимает, а берется судить о русском языке, - сказала она сердито и добавила, что если ему хочется, пусть "чешет" домой один, а она останется, потому что ей мюзикл очень и очень нравится.

Русскому немца не обидеть. В ответ на слова Нины Тобиас только поинтересовался, что есть "не бельмеса", и, удовлетворившись тем, что получит разъяснение "как-нибудь после", объявил, что досмотрит мюзикл до конца, потому что, во-первых, он привык любое дело доводить до конца и, во-вторых, несмотря на плохое знание русского языка, он понимает сюжет, и в доказательство этого берется пересказать содержание первого отделения.

- Надо же, как интересно! - удивилась Нина. - Ну попробуй, давай.

- Гут.

Нина откровенно хохотала, слушая Тобиаса, который с выражением школьника пересказывал содержание увиденного на сцене. По мнению Тобиаса, мальчик со странным именем Санья мечтал стать то ли путешественником, то ли врачом. Его никто не понимал, кроме одной девочки, которую звали Катья. Вскоре Катья куда-то уехала. Санья переживал разлуку с Катьей. Абсолютно не исключено, что Санья любит Катью.

В этом месте Нина сделала откровенно удивленное лицо. Она и предположить не могла, что ее немецкий друг знает о существовании такого чувства, как любовь.

- На каком же основании ты сделал такой вывод? - с интересом спросила Нина.

Тобиас объяснил, что основанием для этого явилось то, что сценические декорации, представляющие собой подвешенные на цепях платформы, вдруг вздыбились, и Санья бегал по ним с риском для жизни, а на такое способен разве что влюбленный или больной человек.

- С тобой все ясно, - вздохнула Нина. - Тоби, иди домой.

И на этот раз немец категорически отказался уйти, сославшись на то, что действия мюзикла будут разворачиваться в годы Второй мировой войны.

- Меня это очень хорошо волнует, - сказал Тобиас.

Второе действие "Норд-Оста" началось энергичным танцем дюжины мужчин в военной форме. Показав свое умение в отдельных па, танцоры образовали круг и понеслись друг за другом на фоне полуопущенного занавеса и всё тех же платформ, висящих на цепях и изображавших на этот раз четыре уходящие вдаль дороги.

В разгар танца из-за кулис вышла еще одна многочисленная группа артистов, одетых в современную камуфляжную форму и вооруженных современными автоматами Калашникова. Их лица были скрыты черными масками. Выглядели они немного странно и неуместно.

Артисты в масках вклинились в круг танцующих и принялись прикладами автоматов бить и толкать танцоров. Выглядело всё очень натурально, как бы даже по-настоящему. Отличная игра! Публика оживилась. Танцоры сгрудились на самом краю сцены и, когда все думали, что вот-вот это реалистическое, но явно затянувшееся избиение должно прекратиться, произошло нечто необъяснимое. Под напором автоматчиков танцоры один за другим начали падать в оркестровую яму, прямо на сидящих там музыкантов. В зале раздались восторженные возгласы и редкие аплодисменты. Из оркестровой ямы послышались крики и стоны.