Опять кто-то звонил в дверь. Как будто здесь – семинар начинающих поэтов. Георгий Дмитриевич бросил строгий взгляд на сына. Тот нехотя встал и шаркающими шагами поплелся в прихожую. В это время Буди, не дождавшись, когда его пригласят за стол, осторожно выдвинул мамин стул и сел на него.

– Добрый вечер! – молодой человек атлетического сложения улыбался голливудской улыбкой, словно выиграл в лотерею не меньше миллиона. И даже – не рублей. Потом он заметил незнакомого человека, на лице которого не стояло тавро «миллионер», и выигрыш потихоньку стал уменьшаться. Взглянув на Буди еще раз, он увидел табличку «доктор». И маленькую приписку – «из Азии». Черные волосы и такие же черные глаза однозначно говорили об этом. Правда, совершенно белый цвет кожи выдавал родственные связи с европейцами, а может, был он характерным именно для его национальности…

– Извините, я, кажется, помешал. У вас серьезный разговор?

– Нет-нет, проходи, Стас, – Георгий Дмитриевич с особым радушием выговаривал каждое слово, прокручивая в голове дальнейший план действий. А про себя подумал: «Надо посоветоваться с Катей, чего-то я пока не знаю…»

– Валентин, ты давай-ка чайку налей гостям, мы – на минутку… Катя, можно тебя?

Первой слева была дверь в кабинет, и отец крепко сжал Катину руку:

– Сюда…

Он осторожно прикрыл дверь за собой и строго посмотрел на дочь:

– У тебя с ним роман?

– Папа!

– Если нет – тогда не понимаю, что он здесь делает! Кстати, а почему у него такая же фамилия? Он что, наш родственник?

– Да нет же, папа! Правда, если считать, что Адам – наш родственник, то тогда – да… Дело совсем не в этом…

– А в чем?

– То, что он – Альберт!

– Катя! Тебе не нравится это имя?

– Нравится – не нравится… Ну не могу я сейчас тебе это объяснить, для этого нужно много времени…

– Хорошо, я дождусь, когда это время наступит…

– Папа, Буди… То есть, Альберт – доктор философии Лондонского университета Метрополитен. Вот вы и поговорите о науке. Заодно и протестируешь его… Может, он такой же доктор, как я… космонавт…

Они вернулись в столовую и с удивлением наблюдали, как Стас и Буди нашли общий язык. Видимо, Стас успел похвастаться тем, что стажируется в Лондоне, а Буди сообщил, что в Лондоне работает. Об этом можно было судить по последним фразам их диалога.

– Да что говорить об этом? – видимо, Буди в чем-то был не согласен со Стасом. – Банк Англии – один из старейших в мире, но перешел на десятичный принцип денежного счета гораздо позже, чем русские банки.

– Как это «позже»? – похоже, Стас об этом не знал.

– Позже на… двести пятьдесят лет, – уточнил Буди. – А ты едешь туда стажироваться…

– Так этот банк появился еще раньше Петровской денежной реформы? – Стас был потрясен такой новостью.

– Вот именно! А вообще-то… – Буди сделал небольшую паузу, подыскивая более точные слова, – отличные знания по созданию денег из «воздуха» получишь. Если, конечно, захочешь…

Катя прервала их беседу. Она уже немного успокоилась и брала ситуацию под контроль:

– Стас, у тебя что-то срочное?

– Я собирался сделать тебе предложение!

В его словах проскользнуло раздражение. Видимо, жених ожидал более радушный прием.

Только сейчас она заметила в его руке букет белых роз.

– Собирался? – переспросила Катя. – А сейчас уже… передумал?

Как она ждала эту сцену! Представляла ее именно с белыми розами! Вот он галантно встает на колени и произносит самые важные в этой жизни слова, а она бросается ему на шею и замирает в поцелуе… А потом он поднимает ее на руки и кружится в вальсе…

А вальс-то при чем? Дубль-два. А потом он поднимает ее на руки и несет… в спальню. Розовое атласное покрывало пахнет «Мисс Диорр шери»[31], и кажется, что губы срывают сладкие и ароматные вишни. Плоды темно-бордовые, почти черные, потому что уже переспевшие…

– Стас, давай оставим этот разговор на завтра. Сегодня у нас гость издалека. Хорошо?

Катя проводила его до входной двери и вернулась в столовую с белым несчастливым букетом:

– Мне нужно побыть одной… Папа, я думаю, вы с Буди найдете общий язык. Да?

– Я тоже пошел! – Наконец-то и Валентину представилась такая возможность! Он давно закончил ужин, но никак не мог улизнуть: то гостей надо встречать, то приборы подавать, то чай разливать.

Катя прошла в свою комнату и бросила себя на кровать. Мысли путались.

На кухне продолжалось чаепитие.

– Катя говорила, что вы тоже преподаете? – Буди сделал глоток ароматного темно-коричневого напитка из белой чашки с озорными голубыми горошинами и внимательно посмотрел в глаза Георгию Дмитриевичу.

– Да-да, в Гуманитарном университете профсоюзов, на факультете культуры… Я – культуролог.

– Очень приятно! Мы с вами – коллеги… Но вот с вашим вузом у нас пока нет контактов… Скорее всего, потому, что Метрополитен появился совсем недавно, он создан на основе двух вузов… Но зато у нас учатся иностранные студенты! И много международных офисов по всему миру: в Брюсселе, в Пекине, в Дели, в Гаване…

– Подождите! – Георгий Дмитриевич отставил чашку с чаем и в упор начал разглядывать Буди, – Так вы тоже – за гуманизацию образования?

– Да. И за объединение вузов разных стран в мировое университетское сообщество.

– А мы развиваемся в этом направлении более восьмидесяти лет. И поддерживают нас почетные доктора университета!

Говорят ли вам о чем-то их имена? Дмитрий Лихачев, Георгий Свиридов, Мстислав Ростропович, Даниил Гранин, Андрей Вознесенский… – Георгий Дмитриевич смог бы перечислить всех почетных докторов, но вовремя остановился. Навряд ли они известны преподавателю небольшого английского вуза.

– Я знаю не только их имена, – неожиданно для него прозвучал ответ Буди, – но и некоторые их работы. Например, читал на английском языке поэму Евтушенко «Станция Зима» и его стихи. А Мстислав Ростропович, кстати, является почетным доктором не только вашего вуза, но и нескольких вузов других стран. В Великобритании – Кембриджского и Оксфордского университетов. А «величайшим из ныне живущих музыкантов» провозгласила его именно лондонская газета «The Times»…

Георгий Дмитриевич кивнул. Ему понравился кругозор молодого доктора философии. Однако… Что, если продолжить тестирование? Вот и Катя об этом просила… И глава семьи, заговорщически улыбнувшись, спросил гостя:

– А что может связывать Его Королевское Высочество принца Майкла и ректора Бристольского университета доктора Кингмана?

Буди задумался. Он сжал ручку чайной чашки, словно от этого движения увеличивалось напряжение мозговых клеточек, а потом произнес:

– Думаю, их объединяют идеи гуманизации образования…

– В точку! – Георгий Дмитриевич от удовольствия хлопнул в ладоши и добавил. – И оба они являются почетными докторами нашего вуза!

– Да ну? – Буди искренне удивился. – А вот об этом я не знал.

– Так что же главное в гуманистической сути культуроцентристской концепции?

Георгий Дмитриевич поднял вверх указательный палец, словно шпрехшталмейстер на арене, извещая зрителей о начале головокружительного сальто-мортале, и с воодушевлением закончил мысль:

– Признание духовно ответственного выбора и духовно мотивированного поступка как основы личностной зрелости человека. Да-да, вы со мной не спорьте!

– Я и не спорю. – Буди отодвинул чашку с остывшим чаем. – Развивать только интеллект – этого мало… Кстати, а вы работаете над созданием образа российского интеллигента? Эта тема для вас актуальна?

Георгий Дмитриевич снова улыбнулся незримому третьему собеседнику и ответил:

– Может быть, это будет звучать несколько иначе? Не «создание образа российского интеллигента», а «воспитание студентов на примерах лучших образцов российской интеллигенции»…

Он сделал небольшую паузу, словно припоминая тот случай, о котором хотел рассказать.

– Однажды был у нас с визитом ректор Линнского университета доктор Росс… Буди, да что же это мы? Давайте уж закончим официальную часть посиделок, а то как на симпозиуме!