Вот сидит она раз на зеленых ветвях, чешет гребнем свои русы волосы, сладку песнь поет, прославляя богов, но особенно – Бога Велеса. Это он ведь привел в движение мир, сотворенный Родом [201] и Сварогом: после дня начиналися сумерки, за зимою всегда приходила весна, а за выдохом был обязательно вдох, за печалями шли только радости. Это коловращение шло посолонь[202], как идет колесница Сварога: начиная с востока, и только потом по дуге продвигаясь к западу.

Был же самым обычным символом, самым правильным, незатейливым, знак солнцеворота[203] – с лучами крест, с поворотами вправо и влево. Если верхний луч будет вправо смотреть, посолонь, значит, вышло движение, как от Тьмы черной к Свету, как от Нави через Явь в Правь[204], и как стрелки часов, подтверждающие коловращение. Если ж верхний луч будет влево смотреть, вспять пойдет – осолонь[205], движение, к черной Нави, туда, где живет Чернобог[206], где колдуют над книгами лишь седуны[207], и где правит сам дьявол в этом безвременье.

Вот сидит Гамаюн на дереве и поет сладку песнь о Велесе, о его законе движения, о его священном писании. Называется «Книга Велеса» [208], ну а в ней описал он славянскую жизнь, с стародавних времен, самых древних времен, описал, как учитель, как великий мудрец. Тут подкрался охотник к дереву, натянул тетиву упругую, и пустил бы стрелу он вострую да и в сердце той птицы волшебное. Елядь – в когтях ее что-то светится, там лежат письмена старинные, в коих сказано, что неправдою обойдешь белый свет – не воротишься, никогда не вернешься назад.

Лишь блеснула очами суровыми Гамаюн, эта птица священная, и сковал сон того охотника, и закрыл он от света глаза. И приснилось ему, что охотится он в чащобе лесной, глядь – там две сестры убегают от зверя лютого – разъяренного кабана. С ним сразился тогда охотник, показал свою храбрость пред девами, ну, а те благодарны спасителю: «Чем, любезный, тебя наградить?» Говорит им тогда охотник: «Я хочу свет увидеть белый, весь – от края до самого края, от начала и до конца!» Говорит ему юная Правда: «Белый свет – он такой необъятный, и опасно бывать на чужбине…» Ей перечит вторая сестра: «Помогу я тебе, охотник, если будешь служить мне, Неправде, если станешь рабом послушным – ты увидешь весь белый свет». «Я согласен, – сказал охотник, – буду жить я всегда неправдой, буду лгать и грешить, а надо – и убить я готов людей…»

Много лет пролетело, охотник повидал все заморские страны, и на остров Макарийский прибыл он на белых своих парусах. Он гостил там, в раю, по-царски, черпаком ел икру осетровую, да заморские фрукты – лопатой, ну, а пряники в мед макал. И так любо ему там стало, так тепло в том раю блаженном, что решил он навек остаться, да и царским там жезлом махать. Птицы вещие добрыми были – Гамаюн и священный Феникс, не хотели ему перечить, но вмешался тут Сварог Бог. Прогремел он сердито с неба: «Есть всему свое место и время, любит даже лягушка – болото, не поет на чужбине сверчок!» И тогда порешил охотник: «Возвращусь я домой обратно, хватит мне путешествий и странствий, есть на родине дом родной…» Воротился – а там нет селенья, там разверзлась земля, поглотила все дома, и людей, и животных… Вместо них – только озера гладь…

И стоит лишь одно там дерево, а на нем – письмена старинные: «Коль неправдой весь свет увидишь – не воротишься ты назад…»

Часть шестая

В руках Гаруды, или еще одна встреча с «Летучим Голландцем»

Глава 1

На острове Богов

Декабрь 2013 года.

После холодного и полудождливо-полуснежного Санкт-Петербурга странно было видеть людей в майках и шортах, в резиновых сандалетах или пластмассовых сланцах. Они как будто бы только что покинули пляж, чтобы забежать на минутку в супермаркет, в кафе или в банк. А потом они вернутся назад и будут нежиться на низкой лежанке под ярким зонтом, попивая через трубочку ананасовый сок или кокосовое «молочко», и плескаться в соленых волнах океана. Люди «с пляжа» не спеша прогуливаются по тротуарам, заглядывая в многочисленные бутики, садятся за столики ярких кафешек, занявших позиции вдоль дорог, и так же неторопливо едят экзотические блюда из сладкой свинины, из курицы под карамельным соусом и конечно же – из морепродуктов.

Проезжая по узким улицам Денпасара, можно спокойно это наблюдать, потому что даже при отсутствии «пробок» поток машин движется необычайно медленно. В центре движения – степенные восточные красавцы, компактные минивэны с закругленными боками, а вокруг них – мотоциклы, которые русские прозвали байками. Такого количества ревущих двухколесников, пожалуй, нет нигде в мире, тем более – в Европе. Некоторые стоянки для них занимают территорию с футбольное поле или походят на толстые сардельки длиной в квартал. На мотоциклах рассекают с невозмутимым видом, лавируя между крупногабаритными транспортными средствами, местные юнцы и девицы с открытыми плечами и коленками, мужчины в разноцветных саронгах вместо брюк и в балийских платках-повязках уденг, бабушки в длинных саронгах и кружевных кебая и дамы в декольтированных вечерних нарядах. За рулем нет разве только младенцев, – а вот и он спокойно дремлет в слинге на груди у мамаши, которая тоже сжимает руль «железного зверя».

Для человека, привыкшего к левостороннему рулю, движение на улицах города кажется вызывающе хаотичным, ведь постоянно приходится, разворачиваясь или поворачивая направо, выезжать на встречную полосу. Если моторбайк где-то проскочит по краешку тротуара, то на машине такой номер не пройдет. Так что придется частенько останавливаться, и не только перед светофорами, но и перед новоявленными «регулировщиками» – обычными служащими парковок, а также магазинов, отелей, банков и любых других учреждений, в обязанности которых входит останавливать движение транспорта, чтобы их клиент мог выехать на проезжую часть через встречную полосу. Что уж говорить о юрких мотоциклах, когда и широкие восточные минивэны привыкли к тесноте – они умеют разминуться даже на улочке с односторонним движением, где тесно прижимаются к бутикам и потому, бывает, задевают широкими плечами разнаряженные манекены и вешалки с одеждой. Правило одно: ехать там, где можно проехать.

Кате поток транспорта напоминал хорошо проваренный сироп с вишнями, в котором вишенками стали легковые автомобили, а основной вязкой массой – мотоциклы. На одной из «вишенок» и двигались они с Буди, тем более, что шестиместная Хонда была вишневого цвета.

Самолет приземлился ночью, и на первый день их пребывания был составлен конкретный список дел, точнее, одного дела, но с длинным перечнем покупок. Почему Буди начал с этого? Он сказал, что, несмотря на то, что Катя является не просто хорошим художником-модельером, но даже и кудесницей, ее одежда не годится для тех поездок, которые им предстоит совершить. Ей нужны легкие шорты или «бриджи», трикотажные майки или блузы из батика, а для самой главной поездки, к богам – и кое-что из специального обмундирования. Катя пока не представляла это «кое-что», но внутренне была готова надеть один из костюмов, в которых плавают по горной реке на лодках-байдарках, поднимаются над землей в аэростатах или же опускаются на дно океана. А поездка за такими покупками была прекрасной возможностью познакомиться с городом.

– Буди, а почему у вас такие низкие дома? – Катя не переставала расспрашивать его обо всем, что она видела.

– Все приезжие замечают эту особенность… Да, в Денпасаре не так, как в Джакарте – там мегаполис с двадцатимиллионным населением, здесь – небольшой провинциальный городок на полмиллиона. Но главное даже не в этом – сегодня, как и несколько тысячелетий назад, на Бали действуют старые традиции: здания не принято строить выше кокосовых пальм.

– Странные порядки… А вон там, смотри, стоит трехэтажный современный замок с тремя башнями…

– А ты не видишь пальму, что растет рядом с домом? Ту, что выше этого замка?

И без того медленное движение транспорта вскоре совсем было остановлено: на перекресток вышел мужчина в клетчатом саронге с каким-то жезлом в руке. Это был явно не полицейский, но он вел себя, как профессиональный регулировщик – взмахнул палочкой, давая «красный свет» движению транспорта, и «зеленый» – пешеходам. Последних было больше. Из широких открытых ворот учреждения люди выходили и выходили не для того, чтобы быстренько перейти через дорогу, а чтобы занять эту улицу так надолго, как они того хотят. По нарядному виду процессии, которая двигалась степенно, не торопясь, понятно было, что у его участников очень большой праздник. Женщины в ярких саронгах и в белых кружевных кебайя несли на голове корзины с фруктами. Мужчины, тоже в саронгах, но более сдержанных расцветок, держали ручки паланкинов – специальных носилок, на которых стояли странные скульптуры. Одна из них была, видимо, очень тяжелой – ее несли человек двадцать.