На что Петр Великий ответил:

– Об этом только мечтал!

Бургомистр, довольный тем, что знатный гость ведет себя скромно, как и подобает плотнику, обрадовал его хорошей новостью:

– Правление Голландской Ост-Индской компании поддержало мое предложение о прохождении учебы урядника Преображенского полка Петра Михайлова. А чтобы всецело наблюдать и контролировать процесс постройки корабля, ему со своими помощниками дозволено принять участие в строительстве нового фрегата. Примерно три недели уйдет на подготовку материалов, ну, а потом – с Богом!

И опять Петр Великий не мог скрыть своего восторга:

– И можно будет название дать фрегату?

– Конечно!

А потом русский царь проявил живой интерес к делам Ост-Индской компании:

– На таких добрых кораблях можно далеко ходить! И торговать с заморскими странами!

На что Николас Витсен ему отвечал:

– Так оно и есть! Эти корабли ходят и по Атлантическому, и по Индийскому, и по Тихому океанам. Во многих странах есть наши торговые фактории: на юге Африки, в Персии, Бенгалии, Малакке[140], в Китае, Сиаме[141], Формозе[142]… Эти страны торгуют с Ост-Индской компанией чаем, медью, серебром, текстилем, хлопком, шелком, керамикой, пряностями и опиумом… И мы не позволяем туземцам торговать с другими… Столица же нашей Голландской Индии[143] находится на острове Ява. Ян Питерсон Кун [144] еще более восьмидесяти лет назад основал там крепость Батавию[145], в ней и держим штаб-квартиру компании. И потому многие корабли идут туда – на Яву…

– А разве вам дозволено строить крепости в заморских странах?

– Да, такое разрешение от Генеральных штатов Соединенных провинций[146] наша компания имеет. Кроме того, что мы единолично торгуем от мыса Доброй Надежды до Магелланова пролива, можем заключать договора с туземными властями, строить на их территории крепости и города, содержать войска, начинать войну и объявлять мир, собирать налоги, казнить людей и даже… чеканить монеты.

– Чеканить монеты? – Петр Великий призадумался о своем. Видно было, что одолевают его большие думы. Потом немного помолчал и спросил:

– Кое-что и я слышал о вашей компании: то, что есть у нее палаты [147] в городах метрополии, что управляют ею купцы на паях… Но чтобы деньги выпускать, нужно быть очень могущественными…

– Могущество любой компании складывается из умения и талантов людей, – заметил Николас Витсен, – у нас же очень многие отличились в трудах ежедневных. Вот, к примеру, Ян ван Рибек[148] стал известным исследователем и мореходом, а позднее – колониальным администратором. Но ведь до этого он был просто служащим… Те, кто ходил на кораблях в Батавию, знают, какие проблемы возникали с продовольствием. На такую долгую дорогу его не хватало. И вот Ян ван Рибек на оконечности Южной Африки основал продовольственную базу. Скоро база стала селением Капштадт[149]. Сорок пять лет прошло, уже давно нет этого человека, а Капштадт стоит до сих пор… И служит.

Бургомистр замолчал, но, сделав паузу, вспомнил еще один случай:

– А капитан Генри Хадсон? [150] Ведь он тоже находился на службе Голландской Ост-Индской компании! Искал пути через Америку в Китай, а открыл реку и залив, которые и были названы его именем. А в дельте реки в тот же год наш военный инженер Крейн Фредериксзон ван Лоббрехт[151] заложил крепость с фортом Амстердам… Это потом уже он стал городом – Нью-Амстердамом[152]. И сделка эта была совершенно законной – губернатор Новой Голландии Петер Минуит[153] подписал купчую на остров Манхэттен с вожаком индейского племени…

– Так этой компании уже почти сто лет?

– Получается, так. Старая и… могущественная. Потому и право такое имеет – выпускать деньги. У нас около двухсот торговых судов, более сорока – военных, а на службе состоит пятьдесят тысяч человек, это без солдат…

– А солдатам какое дело находите?

– Всегда им есть дело. Вот, к примеру, с острова Ява, где стоит наша крепость Батавия, прогнали португальцев… До этого они там правили. Много оружия пришлось завезти, а потом и туземцев на свою сторону переманивать…

Пока шла заготовка леса для нового корабля, Петр Великий научился владеть циркулем, пилой, рубанком, а также щипцами для дерганья зубов. Он смастерил мебель, устроил русскую баню, к которой привык на родине, готовил себе пищу. А еще брал уроки рисования и гравирования по меди. Казалось, за этот небольшой промежуток времени он хочет научиться всему.

Царь Всея Руси побывал на звериных и птичьих дворах, у квакеров [154], на собраниях ученых и в «зазорных» домах – борделях. Именно в Голландии он получил представление о европейской цивилизации и культуре, впервые увидел ратушу, адмиралтейство, цирк, приюты для детей и… дом для умалишенных. Он посмотрел спектакль, который надолго оставил неизгладимое впечатление, с удовольствием читал голландские газеты и полюбил местные продукты, особенно – сыр.

Девятого сентября произошло то самое событие, о котором говорил Николас Витсен: в торжественной обстановке был заложен новый фрегат. Вместе с Петром Великим к его строительству приступили десять волонтеров – Головины Иван Михайлович и Иван Алексеевич, Меншиковы Гаврила и Александр, Федор Плещеев, Петр Гутман, Иван Кропоткин, Гаврила Кобылин, Феодосий Скляев и Лукьян Верещагин.

– А имя есть у фрегата? – спросил его Николас Витсен.

– «Петр и Павел»! – радостно ответил Петр Великий. – В честь святых апостолов Петра и Павла.

Глава 2

«Шальные» деньги

С утра небо нахмурилось, обещая дождь. Ветер еще не нагнал темные тучи, но сурово посвистывал, словно извещая людей о чем-то грустном, а может, даже – трагическом. Он с остервенением играл листьями, сорванными с деревьев, гонял их по причалу. Серое небо разбухло, словно кусок влажного сукна, а дождя все не было.

В этот день пришел корабль из Батавии. Он медленно приблизился к причалу, издав звуки приветствия, но не такого радостного, как обычно. И встал на якорь. А на причале уже толпился люд. Видать, родные и близкие моряков. Чуть в стороне от них заприметил Петр Великий старушку. Она пристально вглядывалась в тех, кто спускался по трапу. Почувствовав на себе взгляд чужеземца, приветливо кивнула и снова ушла мыслями в себя.

– Никак, ждешь кого? – участливо спросил он. – Сына?

– Да, сына, – ответила она. – Только он служит не на этом корабле.

– А зачем же тогда этот встречаешь?

– Корабль моего сына не вернулся, – грустно сказала она, – уже год, как не вернулся…

Петр Великий замолчал. Что можно сказать ей сейчас, чтобы не разбередить старую рану на сердце?

Она сама добавила:

– Одни говорят, что корабль затонул в шторм… Другие говорят, что его захватили пираты… А я не верю, каждый раз прихожу сюда. А вдруг весточку от сына получу?

Как бы в подтверждение ее слов один из моряков, увидев ее, приветливо махнул рукой:

– Лиза! Добрый день! Нет, о твоем Годфри ничего не слышно. В Капштадте сказали, что корабль туда не заходил.

– С возвращением, Фабиан! Значит… – старушка замолчала, не в силах больше говорить. А потом, как бы убеждая себя в обратном, шепотом произнесла, – нет, буду ждать… А вдруг…

Фабиан проходил мимо Петра Великого, и тот полюбопытствовал:

– Как проходит служба, служивый?

– Благодарствую. Слава Богу, жив.

– А что, не все живы?

– У нас не каждый возвращается. Многие уже там, в Батавии, от туземных болезней умирают, другие – по дороге…

С трапа спустили несколько носилок.

– А там кто? – махнул в их сторону Петр Великий.

– Там больные, их в госпиталь отправят…

– И много их?

– Двадцать человек… то есть, уже восемнадцать…

– Значит, не проста твоя служба, – задумчиво промолвил Петр, – и какое же у тебя жалованье?

– Семьдесят гульденов[155]. Я – капитан. А у матросов – только десять…

– Так мало? – удивился Петр. – А мне доложили…

Он не смог произнести эту фразу вслух: «А мне доложили, что чиновники Ост-Индской компании получают по двести – триста гульденов в месяц…»