К главным силам шведов наконец пробился офицер из отряда Шлиппенбаха, сумевший избежать плена. Он привез неутешительные новости. Следом стала поступать информация и из остальных отрядов поисковиков, которые пытались отыскать батальоны Росса. Некоторым из них удалось увидеть издалека бой, который те вели с войсками Ренцеля, но пробиться через линии редутов, которые вновь полностью контролировали русские войска, они не смогли. Стало очевидным, что воссоединиться с главными силами Росс скорее всего не сможет. Похоже, что в сражении наступил перелом.

Кто кого?

В русском стане было тоже тревожно. Шведская армия, хоть и ослабленная потерями у редутов и утратой колонны Росса, была еще грозной силой. Неудачное отступление русской кавалерии, которое едва не закончилось ее уничтожением, выявило ненадежность планов царя Петра. Пока шведы концентрировались в районе Будищанского леса, российское командование решало, что же делать дальше. Какое-то время, очевидно, оно еще ожидало атаки лагеря. После ухода отряда Ренцеля, отправившегося громить колонну Росса, царь перед решающей схваткой стал приводить войска в порядок. Он выступил с речью перед войсками, в которой особый акцент делался на патриотической составляющей. Царь призвал солдат биться не за него, но «Отечества ради».

Петру очень не хотелось принимать бой со шведами на открытой местности, и он напряженно ждал очередного хода противника, но пауза затягивалась. Принимались и дополнительные меры для отражения возможного штурма. Часть пехоты была выведена наружу и расположена по обе стороны лагеря. Она должна была опираться на его огневую мощь, а в случае крайней необходимости укрыться за его укреплениями.

Шведские планы теперь выглядели так: дождавшись Росса и подкреплений из-под Пушкаревки, куда за ними был отправлен генерал-адъютант, ударить на русскую кавалерию, которая еще находилась севернее лагеря, а потом начать штурм последнего. Подкреплений пришлось бы ждать довольно долго – около 5–6 часов. Реншельд теперь уже в полной мере осознал, что без артиллерии задача крайне усложнилась. Имеющаяся батарея из четырех трехфунтовых орудий ситуации не изменит. В конце концов, понимая, что время работает на русских, фельдмаршал приказал выступать. Батальоны стали разворачиваться и выдвигаться в северо-восточном направлении. Между пикетами драгун Волконского и шведами кое-где началась ожесточенная перестрелка.

Тем временем в лагерь русских прибыла та часть сил генерала Ренцеля, которая не приняла участия в преследовании остатков колонны Росса. Петр воспрянул духом – крупная группировка шведов разгромлена. Теперь можно было подумать и об ответном ударе. А в это время известие о судьбе колонны Росса достигло и шведских ушей, и не одно сердце тревожно забилось в предчувствии дурных последствий. И вскоре они начали сбываться… Русские войска стали выходить на равнину.

Когда первые сведения об этом достигли Реншельда, тот не поверил. Его стереотипное мышление не могло воспринять этого факта. Генерал был по-прежнему невысокого мнения о боеспособности русской армии и не мог поверить, что та проявила не свойственную ей инициативу и решила дать шведам генеральное сражение. Король, чтобы развеять сомнения, отправил драбанта из личной охраны убедиться в правдивости полученной информации, но даже подтверждение этого факта не переубедило фельдмаршала. Реншельд отправился на возвышенность сам и там смог убедиться воочию, что из лагеря плотными колоннами движется пехота, готовится покинуть стоянку и многочисленная артиллерия русских. Армию нужно было останавливать и перестраивать для генеральной баталии.

У стен Полтавы также назревал кризис. Беглецы во главе с Россом приближались к городу от реки. Шведские позиции под Полтавой, занимаемые остатками двух полков – Зедерманландского и Крунубергского, – состоявших из 850 солдат с батареей из двух малокалиберных пушек, и небольшим отрядом кавалерии из лейб-драгун, находились с юго-западной стороны города. Неподалеку от них в небольших укреплениях располагалось и несколько отрядов запорожцев. Поэтому Россу предстояло обогнуть Полтаву, чтобы соединиться с этими силами, но тут случилось непредвиденное. Харьковские ворота города (дорога от них вела в Харьковском направлении) неожиданно отворились, и из них высыпала колонна русской пехоты в составе 4 батальонов и небольшой отряд кавалерии. Шведских сил явно не хватало, чтобы полностью заблокировать в городе русский гарнизон. Драгуны Гайнске быстро установили с Келиным контакт, и тот был в курсе всех перемещений шведов в окрестностях города. Когда колонна Росса появилась в пределах видимости, комендант Полтавы решился действовать. Увидав новую угрозу, шведы остановились. Атаковать свежий русский отряд им даже не пришло в голову – по пятам за ними гнался Ренцель со своими войсками. Росс быстро развернулся и двинулся к системе брошенных шведских укреплений на берегу Ворсклы. Один из них, так называемый Гвардейский редут, и заняли его люди. Редут был самым большим и хорошо укрепленным, имел четырехугольную форму и позволял продержаться до прибытия помощи. Распределив людей на позициях, генерал принялся ждать. Было 9 часов утра.

Батальоны Келина не стали гнаться за Россом. Невдалеке у реки, там, где дорога на Харьков пересекала Ворсклу, находился небольшой редут. Он имел крестообразную форму и удерживался шведским отрядом из 40 человек. К нему и двинулись русские батальоны. Первым делом шведскому командиру было предложено сдаться, и тот не заставил себя долго упрашивать – отряд сразу сложил оружие. Окрыленные первым успехом русские батальоны направились к шанцам у юго-западной оконечности города, занимаемым шведами. Атака началась силами гарнизона, которые выступили через городские ворота, но была быстро отбита. Тогда с фланга к шведским позициям стали подходить и те 4 батальона, которые недавно заняли крестообразный редут. Они отбросили небольшие сторожевые отряды, пытавшиеся их остановить и, пройдя вдоль городских валов, начали скоординированную атаку совместно с теми батальонами, которые наступали со стороны Полтавы. Шведы быстро сориентировались и, стянув силы в кулак, укрепились в районе шанцев. Русская пехота со штыками наперевес одновременно бросилась на шведов как со стороны города, так и со стороны их правого фланга. В системе апрошей началась жаркая рукопашная схватка. Шведы упорно удерживали шанцы, отбивая все атаки русских батальонов. Солдаты какое-то время гонялись друг за другом по всей системе шанцев, то открывая друг по другу ружейный огонь, то бросаясь вперед с багнетами наперевес. Все же шведам ценой больших потерь удалось удержать шанцы. При этом погиб от ядра и командир зедерманландцев. Русским на этот раз удалось захватить только две шведские пушки, стоявшие на валу.

Тем временем вокруг Гвардейского редута собирались силы генерала Ренцеля. Штурмовать сильно укрепленную позицию тому явно не хотелось, поэтому первым делом к редуту был направлен парламентер с белым флагом. Помахав им на расстоянии, он стал вызывать шведского командира для переговоров. На валах показался генерал Росс. Парламентер от имени царя предложил тому почетную капитуляцию, пообещав, что со шведами будут обращаться как с лучшими пленными в мире. Генерал вежливо поблагодарил парламентера за столь «лестное предложение», тем не менее передал ответ Ренцелю: «Генерал знает, что со мной не мои солдаты, а солдаты короля и отдать их я не могу». При этом Росс пообещал подумать над российским предложением и попросил дать ему время до вечера. Парламентер удалился, а россияне, для большей наглядности, стали подготавливать у редута площадки для пушек, на которые и установили несколько орудий, перетянув их из Полтавы. Ренцель активно готовился к штурму, но вновь прислал парламентера. Росс на этот раз был более сговорчив, однако попросил еще два часа на размышление. Кроме этого, он потребовал, чтобы русские солдаты не готовились к штурму и залегли на некотором расстоянии от редута. В ответ Ренцель согласился дать Россу только тридцать минут. Росс продолжал тянуть время, надеясь на чудо, но чуда не происходило. Русские войска укрепляли свои позиции и подтягивали подкрепление. Наконец, посчитав, что время истекло, Ренцель опять прислал парламентера. На этот раз парламентер пошел на хитрость, заявив, что шведская армия разгромлена и бежит. Гарнизону было предложено незамедлительно сдаться, иначе он будет весь перебит в случае штурма. Шведский предводитель все же решил подстраховаться. Для того чтобы разделить моральную ответственность за сдачу, он стал совещаться с оставшимися в живых офицерами и даже спрашивать мнение солдат. Естественно, что измученные люди, многие из которых были тяжело ранены, причем у некоторых из них даже не было ружей (они их потеряли при отступлении), высказались за сдачу. Да и известие о разгроме войск короля казалось им правдивым – слишком много русских войск прибывало на помощь осаждающим. Наконец Росс передал парламентеру свое согласие на сдачу, но высказал требование, чтобы раненым была предоставлена первая помощь и оказан надлежащий уход, а офицерам были сохранены их шпаги. Ренцель, которому не хотелось начинать штурм сильно укрепленного редута, согласился на подобную капитуляцию с одной оговоркой. Так как решение о сохранении оружия офицерам мог принять только царь, то офицеры должны были временно передать свои шпаги на сохранение адъютанту Ренцеля. В свою очередь Ренцель пообещал походатайствовать перед государем о возвращении шпаг пленным. Подобные условия должны были свидетельствовать, что сдающиеся сохранили свою честь, проявив достаточно мужества, и сдались неприятелю, только оказавшись в безвыходной ситуации. 400 измученных солдат и офицеров оставили свои позиции и неспешно покинули редут. Это было все, что оставалось от колонны, которая насчитывала 2600 человек и составляла третью часть всей пехоты перед началом боя. Бессмысленные штурмы редутов лежат как на совести генерала Росса, так и на совести Реншельда с Левенгауптом, которые не удосужились убедиться в правильном понимании подчиненными их команд и самоустранились от поддержания связи со всеми подразделениями в ходе наступления. Это предопределило не только трагический конец этой ударной пехотной группировки, но и поражение всей армии. Шведы, покинув редут, сдали оружие, а генерал Ренцель действительно свое обещание сдержал: раненые получили первую помощь, а остальные его пленные не подверглись ни оскорбительным унижениям, ни грабежу.