Пехота Левенгаупта рвалась дальше, отрываясь от батальонов, занятых штурмом продольной линии редутов, выдерживая постоянный артиллерийский и ружейный огонь с российских полевых укреплений. Выйдя к линии поперечных редутов, шведы увидели всю равнину, перегороженную ровными линиями кавалерийских эскадронов. Почти 10 тысяч кавалеристов князя Меншикова ожидали приказа, чтобы обрушиться на шведские батальоны и втоптать их в землю еще на линии редутов.

Бой кентавров

Победитель шведов при Калише, любимец царя Александр Данилович Меншиков был в превосходном настроении. Невзирая на многие отрицательные качества этого казнокрада, у него было одно очевидное достоинство – он был хорошим кавалерийским командиром. Меншиков уже понял, что события развиваются в соответствии с планом Петра, и поджидал вражескую пехоту, чтобы обрушиться на нее всею силой своих эскадронов.

Теоретически пехота может противостоять кавалерии, но для этого она должна быть безупречно выстроена. На данный момент шведский строй был разорван, и к тому же огонь с редутов наносил ей ощутимый урон. С пехотой был лишь небольшой отряд кавалерии, да и тот двигался походной колонной правее основной массы пехоты. Наконец русская конница начала свое поступательное движение, намереваясь выйти пехотной шведской линии во фланг. До шведских кавалеристов донеслись призывные крики. Стало видно, что с пехотой творится что-то неладное – она прекратила движение и начала пятиться назад. Шведские кавалеристы пришпорили лошадей и вылетели на равнину. Пока их командование стягивало свою конницу к поперечной линии редутов, несколько элитарных эскадронов лейб-гвардии Карла XII вступили в неравный бой с драгунами Меншикова. Но узкое пространство, где приходилось разворачиваться шведским эскадронам, не давало возможности выстроить им полную линию для атаки. В бой шведы шли разрозненно, волна за волной, что снижало эффективность атаки. Русские эскадроны, напротив, были монолитно выстроены и могли атаковать всей массой, подавляя противника своим количеством, хотя в целом российская кавалерия была слабее и уступала шведской по всем показателям. Самая большая ее проблема – отсутствие необходимого конского состава. Степные кони, имевшиеся в достатке, были легкими и низкорослыми, поэтому не могли нести большой вес. При столкновении с мощными шведскими конями, в основном голштинской породы, они не выдерживали натиска и «рассыпались» в стороны. Бывали случаи, когда драгун, слезая с коня, валил того на землю. В этом и была основная причина того, почему Петр I не завел тяжелой кавалерии, а формировал лишь драгунские полки, которые при нем были буквально ездящей пехотой. Большинство офицеров у драгун были иностранцами, которые пользовались разными системами обучения и разными уставами, поэтому русские драгуны из-за плохой выучки в бою чаще спешивались, чем устраивали конные атаки. Если же те и проводились, то, как правило, при поддержке казачьей конницы и достаточном численном перевесе. Шведская кавалерия чаще строилась в две шеренги поротно и атаковала единой массой при максимальной плотности строя. Чтобы хоть как-то противостоять ей, русские драгуны шли в атаку поэскадронно, построившись в три и более шеренг, надеясь на количественный фактор. Английский посол при дворе Петра I Чарльз Витворт сообщал в 1707 году: «Не думаю, чтобы они [русские драгуны] способны были в бою взять верх над шведскими кирасирами, которые значительно превосходят их как в конях, так и в вооружении».

Находившийся на российской службе Франсис Вебер писал о российской кавалерии: «Что до кавалерии, то нам на них стыдно глазеть, не то что иностранцам показывать. Кони больны и стары, сабли ржавы, сами хилы и плохо одеты и не знают, как с оружием управляться». Правда, это мнение о русских драгунах начала войны, но в целом оно не устарело и ко времени Полтавской битвы.

Эскадроны наконец столкнулись. Зазвенела сталь, рассекли воздух взмахи палашей и шпаг, упали первые убитые в рубке. Через какое-то время стало видно, что шведские кавалеристы не выдерживают. Они развернули коней и отступили. Только лейб-гвардейцы продержались дольше, но и они вынуждены были повернуть коней. Перестроившись, шведы опять пошли в атаку, но с тем же результатом. Шведская кавалерия подходила колоннами либо вдоль лесных опушек, либо преодолевая пространство вдоль продольной линии редутов. Всадники несли потери как от огня российской пехоты, защищающей редуты, так и от фронтальной стрельбы русской артиллерии, поддерживающей атаки своей конницы. Бой обещал перерасти во всеобщую кавалерийскую схватку вдоль всей поперечной линии редутов.

Ходом боя Меншиков был удовлетворен. Его драгуны, которых поддерживали несколько тысяч казаков и калмыков, держались хорошо. Через час боя Меншиков получил от царя распоряжение отойти от редутов к укрепленному лагерю. Царь рисковать не хотел, однако он не понимал главного: нельзя просто так взять и вывести из боя войска, которые находятся в контакте с противником. Самые лучшие армии несли тяжелейшие поражения, когда начинали отход или даже перестроение во время боя. Для того чтобы оторваться от противника, следует сформировать группу сдерживания, фактически смертников. Этот арьергард должен удерживать противника, пока основные силы не оторвутся на достаточно безопасное расстояние от сил врага. Исключение составляли кавалерийские армии кочевников. Имея прекрасных наездников на быстрых и выносливых лошадях, они могли моментально развернуться и быстро уйти в отрыв от преследователей. Кавалерия Меншикова такими качествами не обладала, разве только казаки да калмыки, находящиеся на его правом фланге. Значит, русская кавалерия должна была показать спину шведам. Шведы, естественно, бросились бы ее догонять. В свою очередь драгуны вынуждены были бы пустить лошадей в карьер, чтобы оторваться. Драгунские же кони, как уже отмечалось, были не скоростные и не выносливые. В итоге отступление перешло бы в повальное бегство с полным истреблением русской кавалерии. Меншиков понимал это, как и то, почему Петр хотел отвести кавалерию к лагерю – чтобы шведская армия приблизилась туда же и попала под огонь его многочисленной артиллерии. Однако, рассудил светлейший, если шведская конница будет висеть на хвосте у русской, то артиллерия не сможет вести огонь по врагу, цель закроет собой русская кавалерия. Да и влетев в лагерь, кавалерия смешает строй защитников и заразит пехоту своим далеко не боевым настроением. Это могло помочь шведам, преследующим кавалерию по пятам, быстро перейти к штурму лагеря. Чего они, собственно, и добивались.

Меншиков отправил царю оптимистическое послание, в котором попытался убедить его изменить план боя. Он мотивировал это тем, что если кавалерия уйдет от редутов, то те не устоят. В конце концов Александр Данилович не только не выполнил рискованного приказа Петра, но и запросил у того помощи. В доказательство же собственных успехов он отправил государю вместе с депешей и несколько трофейных шведских кавалерийских штандартов, только что захваченных в бою.

Однако вскоре картина изменилась. Шведская пехота, пользуясь передышкой, восстановила порядок в своих рядах. Она возобновила наступление и оказала своевременную помощь своей кавалерии. Конница Меншикова, очевидно получив соответствующий приказ, начала понемногу отступать за линию поперечных редутов, отстреливаясь на ходу. Когда после одной из атак лейб-драгуны Карла перестраивали свои ряды, то оказалось, что в их строю находятся шесть русских кавалеристов. Их тут же перебили. Этот конфуз часто объясняют плохой видимостью на поле боя. Клубы дыма, поднятая копытами коней пыль, предрассветная мгла – все это могло привести к ошибке. Однако русские кавалеристы не могли не увидеть, кто скачет рядом с ними. Если мундиры и русских драгун, и шведских кавалеристов были синими, то уж лошади совершенно разными. Скорее всего, уровень подготовки русских драгун оказался довольно низким, и их лошади понесли, а те не смогли справиться с ними. Лошади просто поскакали за ближайшим «табуном» и пристроились к нему.