Абрамов хоть и испугался, но все ж решил пойти до конца. Беспрепятственно подойдя к кабинету Зимина (трупы, лежавшие тут еще совсем недавно, куда-то исчезли как по волшебству), он схватился за ручку и дернул дверь.

Та оказалась заперта.

Выругавшись последними словами, полный мужчина недовольно взглянул на запачканное кровью плечо, а потом зашагал дальше, остановившись только возле полупрозрачной матовой двери.

Пол возле этого места тоже был испачкан кровью, и Абрамов был в этом абсолютно уверен. Ему был знаком этот металлический запах с самого детства. В те юные годы он частенько бывал на скотобойне своего отца, и этот ужасный аромат остался в его памяти на всю жизнь.

«Как странно, — подумал Абрамов, открывая дверь с окровавленным отпечатком чьей-то ладони. — Человеческая кровь и кровь животных имеет один и тот же отвратительный запах. Какая мерзость!..»

Чем дальше устремлялся Абрамов, минуя, кажущиеся ему, бесконечно длинные коридоры, тем явнее он начал понимать, что ему не следовало сегодня выходить из своей уютной квартиры. О том же предупреждал его и личный гороскоп, который он прослушал еще утром.

«Ботаническая лаборатория» — была надпись на последней двери, в которую вошел Абрамов. Совершив всего пару шагов, он внезапно вздрогнул, а затем заметно побледнел, когда увидел громадную для своих истинных размеров крысу, лежавшую на полу.

«За такое зрелище можно было бы заплатить хорошие деньги! — корыстно подумал толстяк. — Интересно, почему Зимин мне не рассказывал о том, что у них здесь есть такое необычное животное?!» — мысленно возмутился он.

Следующая мысль, прозвучавшая в его голове ответом, утверждала, что именно это самое существо и является виновником того, что все стены и пол в том коридоре измазаны чье-то кровью, скорее всего, человеческой кровью.

«Может, лучшим будет поскорее уйти отсюда?» Спросило Абрамова собственное, забеспокоившееся подсознание.

Но он, вопреки внутреннему чутью, а оно ему намекало об опасности, почему-то решил еще немного задержаться тут.

Приблизившись к туше дохлой крысы, он остановился, поставив ноги на одном уровне, а потом, немного посмотрев на диковинку с этого ракурса, решил поменять точку обзора. Немного приподняв штанины, он, опять же кряхтя, присел на корточки.

Пусть зрелище с такого близкого расстояние и не было приятным, зато весьма познавательным. Заглянув в приоткрытую пасть животного, Абрамов увидел кончик шприца и сразу догадался, что животное, скорее всего, просто отравили.

«И если учесть то, что я уже видел, — подумал он, — на то были свои причины».

Ощутив тошнотворный резкий запах, который точно исходил от бездыханной крысы, Абрамов поморщился и поспешил выпрямиться во весь рост. Когда он сделал это, то сразу же почувствовал, как собственная кровь стремительно заполняет пережатые сосуды онемевших ног.

Тяжело выдохнув, грузный человек упер руки в бока и сердито осмотрелся по сторонам. Осколки разбитых колб и пробирок указывали на то, что здесь была борьба, и раз пролитой крови тут нигде не было, он осознал, что человек, убивший эту крысу, не только выжил, но и остался цел и невредим.

— Давно уже нужно было поувольнять здесь всех, к чертовой матери, — пробурчал Абрамов, направляясь к выбитой двери кабинета, что находился прямо в лаборатории. — Вот я абсолютно уверен, ничего плохого не случилось бы, если бы тут работали по-настоящему квалифицированные специалисты, а не всякий сброд, наподобие той, как ее, ах да, многоуважаемая Анна. Такие наглецы, как она, даже не знают, что такое уважение.

Расхорохорившийся мужчина еще что-то хотел сказать злоречивое, но резко умолк, услышав неожиданный стук двери, как будто бы кто-то пытался войти в лабораторию, а может, даже уже вошел и теперь, услышав его, торопливо намеревался выйти обратно.

У Абрамова была только одна возможность удостовериться в этом.

На цыпочках обойдя разодранную дверь, валяющуюся на полу, он приблизился к косяку дверной коробки и медленно выглянул. Измученное холестерином сердце бедолаги чуть не остановилось от ужаса, который он испытал от страшного зрелища.

Крыса-мутант, исследовавшая порог ботанической лаборатории, не могла не заметить широкого лица Абрамова, высунувшегося из кабинета, словно солнце из-за горизонта. Животное, не видя само тело человека, заинтригованно уставилось на его голову.

Минут пятнадцать спустя серая крыса по выпученным глазам человека узнала о его сильном страхе. Пару раз моргнув своими разумными глазами, она медленно зашагала в сторону не моргающей головы.

Увидев это, Абрамов внезапно почувствовал, что задыхается. Отпрянув от угла, он, пытаясь совершить глубокий вдох, свалился на колени, а еще через секунду оказался на карачках. Помогая себе одной рукой удерживать равновесие, мужчина, с секунду подержавшись за область сердца, принялся сквозь куртку нащупывать свой мобильный телефон, который, насколько он помнил, должен был находиться в нагрудном кармане.

Когда его ладонь наконец почувствовала долгожданную прямоугольную выпуклость, он услышал позади себя скрежещущие шаги, заставившие его почувствовать себя еще хуже. Взвыв от боли в груди, он нашел в себе силы, чтобы обернуться. Когда перед его лицом возникла оскалившаяся клыкастая морда, Абрамов, испугавшись еще больше, хотел было вскрикнуть, но лишь негромко пикнул, потеряв сознание, причиной чего была остановка сердца.

Ближе к шести часам вечера уже стемнело, а на улице уже как час шел обильный снегопад, точно такой же, какой случился накануне, за исключением лишь того, что сейчас к белому плотному вороху прибавился сильный завывающий ветер, надувающий высокие сугробы к подступам полицейского участка.

Ни обильный снег, ни непроходимые сугробы, ни жгучий холодный ветер не могут остановить голодное животное, почувствовавшее досягаемую добычу. Серая мутированная крыса, неуклюже перебирая когтистыми лапами, шла по глубокому снегу в направлении невысокого здания, погруженного в темноту.

Только на первом этаже в одном окошке полицейского участка горел приглушенный свет, когда как другие окна были черными и безликими — абсолютно безлюдные комнаты. Сегодня был один из тех дней, когда немногочисленные работники этого заведения пораньше уходили домой, оставляя на страже лишь одинокого дежурного.

Петр сидел за широким письменным столом и заполнял журнал дежурств, когда со стороны входа послышался приглушенный звук хлопнувшей двери. Не испытав ни страха, ни беспокойства, он спокойно поднялся с эргономичного кресла и вышел из своего укромного убежища в холл.

«Надо было уже давно это сделать!» — подумал полицейский, направляясь к входной двери.

С тех пор как Петр принял внеурочное дежурство, он уже неоднократно слышал хлопанье этой двери, помыкаемой сильным ветром, который бушевал на улице, сгоняя податливый свежий снег в сугробы. Наконец ему надоело слушать эти периодические хлопки и он твердо решил запереть дверь на ключ, правильно предполагая, что вряд ли кто-нибудь из горожан сегодня сюда еще наведается.

Непродолжительный щелчок и дело сделано.

— Так будет намного лучше, — кивнув самому себе, пробормотал дежурный полицейский.

Снова повесив связку ключей на петлю для ремня, он повернулся назад, чтобы пойти обратно. Сходя с того места, где только что стоял, полицейский, насвистывая себе под нос веселую мелодию, отправился к своей просторной обители с застекленными широкими витринами, специально предназначавшимися для хорошего обзора всего холла.

Если бы он не был так самоуверен и проявил побольше бдительности, то наверняка заметил бы на полу поблескивающие влажные следы крупного животного, которое сейчас притаилось в темном углу помещения и внимательно отслеживало поведение спокойного человека. Чувствуя уверенность своей добычи, крыса-мутант не спешила показаться ему на глаза, остерегаясь возможной опасности с его стороны.

Такая стратегия существа была абсолютно правильной, ведь у полицейского был пистолет, которым он точно воспользуется в случае опасности. Так что, для того чтобы утолить свой голод, все нарастающий с каждой секундой, крысе придется проявить либо элемент внезапности, либо вообще не показываться человеку на глаза и, подкравшись незаметно, напасть на него сзади.