Если бы Кьюз знал, что завтра Лаура не только попросит посла достать эту запись (конечно, только для себя!), а еще и передаст письмо своему «дядюшке», которое уйдет в Лондон с личной сверхсекретной корреспонденцией посла — он бы получил инфаркт. Если бы он знал, что невольно стал пешкой в игре тайного агента НКВД — он бы получил не титул сэра, а еще один инфаркт и лет двадцать пять тюрьмы, которая ему бы уже не пригодилась!..

Еще через неделю, в Аргентине, Конрад, получив послание от «племянницы», будет неожиданно обрадован такому развитию событий, потому что ему не надо будет ломать голову, как лучше убрать Дастина. Ему не надо будет пачкаться — это сделает МИ-5 — английская разведка. «Ну вот и ты докатилась, старая добрая Англия», — вздохнет облегченно Конрад.

19.

Почему одним везет, а другим — нет? Почему одни рождаются в благополучных странах, богатых семьях, растут сытыми и здоровыми, учатся в престижных школах и женятся или выходят замуж за образованных, трезвых и психически устойчивых? Почему они обязательно проводят отпуск на море в дорогих гостиницах и едят на завтрак свежие фрукты даже зимой? Почему их коровы улыбаются, когда их ведут на бойню? Видимо, потому что знают их коровы, что из них сделают вкусную колбасу, в которой будет много свежего мяса, и это принесет радость и здоровье людям. А нашим коровам плевать, как умирать: под ножом полупьяного мясника или от голода — жизнь-то все равно прожита зря! Почему у них в автомобилях кожаные сидения, а в наших — плохие? Куда девается кожа наших коров? Они шьют из кожи ботинки, портфели и куртки потому что у них много коров, а у нас — мало. Вот и все. Нам надо не гоняться с ними на перегонки, чтобы ракет на душу населения стало больше, чем у них — нам надо догонять их в количестве коров на душу населения, тогда все будут сыты. Мы продаем танки тем, кто хочет воевать, а на вырученные деньги не покупаем телят, машины и оборудование для ферм. Мы же знаем, что все оружие, которое мы продаем, когда-нибудь обязательно повернется против нас. Или мы глупы и думаем, что чем-то отличаемся от других людей? Люди меняются, чувства проходят и политики уходят в небытие, а оружие остается. И мы будем вытаскивать из наших раненых наши пули. Если уж так хочется убивать — убивали бы лучше коров. Коровы знают, что приносят своей смертью пользу, а какая кому польза от трупов мальчиков?

Трошин сидел на бульваре, недалеко от своей конторы. Мысли как надоедливые мухи кружились и не давали ему сосредоточиться на том, что он должен делать. Время идет. Начальство подгоняет, а он все читает и читает, как дотошный архивариус — мозги уже набекрень! И все чаще в голову лезут мысли, все чаще он делает выводы из прочитанного, все чаще он задумывался о том, что успел узнать. Это очень плохо. Раньше он мог проводить по десять часов в архиве и выходил оттуда с чувством гордости за собственную работу. Теперь — не так. Раньше, если он встречал по дороге домой машину с дипломатическим номером, усмехался — дескать, знаем, что вы за птицы! Теперь стал провожать эти машины долгим взглядом и в мозгах кто-то выключал звук. Пауза... Много читать действительно вредно. А если человек начинать думать — это становиться еще и опасно. В первую очередь — для самого человека. Вчера Сергей хотел подойти к заместителю начальника управления и попроситься на прием (они встретились в коридоре), но смог только поздороваться. Струсил? Кто знает? Очевидно лишь то, что поиски Конрада заменили все, чем он жил до этого. Друзья и девки, с которыми отдыхал, товарищи по работе, которые вдруг стали его сторониться, как будто он заразный, даже Наталья, с ее долбаной придурью, перестала его интересовать — по ночам вместо эрекции появилась головная боль! Сказал тут приятелю на днях: «Знаешь, кажется мы так запутались во всем, что конца этому уже не будет». Приятель — врач — посмотрел внимательно и ответил: «Шел бы ты на завод. Управлял бы там своей безопасностью и крыша бы не ехала от этих всяких шпионов-империалистов, лазутчиков-американцев и прочих паскуд».

Конечно, на заводе проще: не выполнил план — враг, не пришел на собрание — враг, не участвуешь в жизни коллектива — не просто враг, а еще и враг-индивидуалист. В общем, в любом случае — сволочь.

В голове какой уже день мерещится Рио-де-Жанейро, где как известно, «все в белых штанах». Раньше, в детстве, смеялся над этим, а потом перестал, потому что жизнь занесла именно в Рио. Была всего одна командировка — в Бразилию — в самом начале работы в иностранном управлении, а потом все сломалось. Рухнуло, как карточный домик. Резидентом в тамошнем посольстве тогда был Николай Соколов. Приличный дядька — старый приятель отца Натальи — он и пристроил Трошин к себе на службу. Каких-то особых проблем с этим не было, потому что послужной список у Сергея чистый: во время войны СМЕРШ в Германии, потом Москва и все. Хороший немецкий и английский (это еще до войны — в школе проявлял необыкновенную тягу) привели его в НКВД — комсомольский секретарь посоветовал и дал рекомендацию. После службы в Германии, где ничем особым себя не проявил, по всем законам конторы должен был бы попасть в какой-нибудь Урюпинск — ловить расхитителей государственной собственности, но в Германии познакомился с Наташей (она работала переводчицей в штабе), приехали в Москву, поженились и приятель тестя взял к себе в ИНО.

Здесь и узнал, что по законам жанра, если во время работы за границей, ничем себя не проявил, сидеть тебя до пенсии в какой-нибудь глуши или засунут на завод, или в какое-нибудь учебное заведение — начальником первого отдела — наблюдать, бдеть и доносить. Таким образом, КГБ имеет отработанную систему, которая позволяет избавляться от офицеров разведки, оказавшихся малоспособными. И только если офицер хорошо себя зарекомендовал за рубежом, то его оставляют в Управлении внешней разведки. У начальника его — Соколова — вдруг нашли врожденный сифилис. Действительно, вел он себя в последнее время в посольстве очень странно — тормозил, что ли слегка. Посол на совещаниях не раз его спрашивал, в чем дело. Кажется только спустя восемь лет Сергей начал понимать — в чем было дело, почему вдруг генерал Соколов — резидент внешней разведки в Рио-де-Жанейро — начал пить, кидаться на коллег и говорить на самые скользкие темы. Просто сдали нервы (была видимо причина) у боевого генерала. Может сам сделал не те выводы, может, засомневался в чем, а, может, помогли ему задуматься — работа за границей полна всяких возможностей и искушений. Словом, врожденный сифилис и через двадцать четыре часа уже в Москве — в ведомственном госпитале. А дальше, как не пытался Трошин разузнать потом его судьбу, никто ничего не знает. Да и самому Сергею потом пришлось быстро собирать чемоданы: он готовился к худшему. Но, почему-то, по приезде в Москву его оставили в иностранном отделе, а позже еще и повысили в должности, хотя от оперативной работы отстранили. Он занимался новичками в МГБ и гражданами, которые хотят поступить на службу в разведку и контрразведку.

Вообще-то, советский гражданин обычно сам не обращается в разведку с просьбой принять его на службу. Разведслужба сама подбирает себе кадры. Чаще всего по рекомендации комсомола и партийных организаций. Бывает, конечно, и по-другому, и Сергей уже с этим сталкивался и сам. Посмотрит юный искатель приключений «Подвиг разведчика» и давай ломиться во все двери: хочу ловить врагов. Что с ним делать? Сергея как-то отправили на встречу с десятиклассниками: они его все пытали про погони, стрельбу, тайные шифры с явками, да про то, как узнать настоящего врага. Ну он возьми и ляпни: что бы понять, подходите ли вы для службы тайной и опасной, должны сначала найти хоть одного стоящего врага Родины, тогда, мол, и решим. Через неделю начальник отдела корреспонденции, встретив его в столовой, спросил, что он за историю придумал: какие-то сопляки один за другим приносили «секретные донесения» на его имя. Мол, давай, Серега, забирай все это — у нас своих бумаг мало что ли!