Алекс провёл рукой по лбу и покачал головой. Он был в ступоре, у него не было даже сил злиться.

— Я не могу поверить, что можно быть настолько… настолько бесчеловечной! Хотя, ты знаешь, теперь я понимаю, откуда это у Джейсона. Очень узнаваемо! — язвительно бросил он. — Видимо, ваша фамильная черта.

Он рассерженно отвернулся от Лизы, всё так же спокойно восседавшей в кресле, и направился к выходу из комнаты.

— Подожди, Алекс! Дай мне объяснить. Я это всё рассказала не ради мелодраматического эффекта.

Её властный и уверенный тон заставил его остановиться.

— Да, мне интересно будет послушать, как можно было дойти до такого…

— Сядь, пожалуйста, — Лиза указала на кресло напротив своего. — У меня были причины так поступить.

Когда Алекс сел, она сказала:

— Если ты думаешь, что я забеременела от случайного любовника и бросила сына, то ты сильно ошибаешься. Ты ведь знаешь историю про Стива и моего отца?

Алекс кивнул: он эту историю хорошо знал. Стив, брат Лизы, и её отец сильно пострадали во время пожара задолго до того, как Лиза вышла замуж за Чэна. У её отца было хобби: он мастерил деревянную мебель. Когда он вместе с сыном лакировал её в гараже, каким-то образом возник пожар — очень сильный из-за распылённого лака. Оба выжили, но ожоги были ужасными. Алекс не знал отца Лизы, тот никогда не приезжал в Сингапур и уже давно умер, а Стив, даже пройдя через сотни часов пластических операций, пересадок кожи и волос, всё равно был сильно обезображен. Он винил во всех своих жизненных неудачах тот пожар и изуродованное лицо, довольно успешно спекулируя на этом и вытягивая у Лизы помощь и деньги. Алекс считал это её единственной слабостью…

— До этого случая всё в нашей жизни было прекрасно, — продолжала Лиза. — У нас был хороший дом, Стив заканчивал школу, я — аспирантуру. И вдруг отец и брат оказываются в больнице в ужасном состоянии, половина дома выгорает… И просто непонятно, как жить дальше. Я не стала возвращаться домой, а стала искать работу в университетах и колледжах, потому что страховка покрыла только часть лечения. Очень небольшую часть. А уж косметические операции она точно не покрывала. Я крутилась, как могла, но денег не хватало. Один кредит я уже взяла, а моя мать была способна только на то, чтобы ныть, — раздражённо добавила Лиза.

Она замолчала, поднялась на ноги и подошла к окну. Ухоженный сад за окном был затянут лёгкой дымкой.

— Я устроилась преподавателем микробиологии в Беркли. Вернее, даже не преподавателем: я не читала лекции, только вела практические занятия. Однажды — я хорошо помню тот вечер — задержалась в лаборатории позже обычного, чтобы подготовить культуры для опытов на завтра, и на выходе вдруг увидела Дэвида Линдхельма. Он ждал меня. Я знала, что он приезжал прочитать несколько лекций, но мы с ним не встречались. Я и до этого-то видела его раз пять, не больше. Он откуда-то знал моего научного руководителя, так мы с ним и познакомились. Я хоть сколько-нибудь долго разговаривала с ним только один раз — на пикнике, который устраивал мой профессор. И он вдруг пригласил меня на ужин, не подумай, что романтический. Он сделал мне деловое предложение: родить ему ребёнка. Линдхельм по каким-то одному ему известным причинам решил, что я идеально подхожу на роль матери. Он думал об этом раньше, но не решался предложить, а когда узнал, что мне нужны деньги, решил, что я соглашусь. Он в этом не сомневался. Сказал, что знает меня, — Лиза прикусила губу. — Он был прав. Я сказала, что согласна, и назвала цену. Сто двадцать тысяч долларов: столько мне было нужно для лечения. Я только через неделю узнала, что женщинам за это платили не больше сорока тысяч, обычно — десять-двадцать. Я не имела никакого представления о суррогатном материнстве и расценках, такие контракты всего несколько лет как начали заключать. Линдхельм согласился на мои условия, хотя этих денег хватило бы на десятерых детей от других матерей. Вот и всё.

Алекс смотрел на неё неверящим взглядом:

— И всё? Ты вот так просто взяла и родила ему ребёнка? И отдала потом?

— Это не было просто, Алекс. Один юридический контракт чего стоил, а отдать ребёнка… Я приучала себя к мысли, что он не мой, что это просто работа. В клинике медсёстры сказали мне, что не нужно смотреть в глаза, в смысле, после родов не нужно брать на руки и смотреть в глаза. Якобы если посмотреть, то расстаться с ребёнком будет очень тяжело и потом всю жизнь будешь вспоминать. Сомневаюсь, конечно… Я, естественно, не стала смотреть.

— Всё равно это как-то… я даже слов не могу найти… неправильно, — покачал головой Алекс.

— Поэтому я и сказала твоему отцу, что ребёнок умер. Он бы осудил меня, — Лиза заглянула пасынку в глаза. — Он бы не женился на женщине, которая сделала такое. И даже если бы женился… Ребёнок — это потенциальное слабое место, возможность шантажировать. Муж бы потребовал, чтобы я забрала его с собой в Сингапур. А я дала Линдхельму слово. Алекс, я знаю, что это выглядит некрасиво, но я сделала это не для того, чтобы накупить себе платьев и поехать отдыхать на Гавайи… Мой брат смог хотя бы пальцами на руках двигать после операции! Это была жизнь для моих отца и брата.

Алекс спросил:

— Они знали об этом? Твой отец и Стив.

— Нет. Я не приезжала домой под конец.

— Может, тебе следовало бы рассказать Стиву? — не удержался Алекс. — Может, тогда он научился бы хоть что-то ценить? Ты отдала своего ребёнка, сломала ему жизнь — и чего ради? Чтобы Стив просаживал деньги в казино?

— Ты имеешь право меня осуждать, — произнесла Лиза с таким видом, что сразу становилось понятно: ей плевать, осуждает её Алекс или нет. — Я рассказала это не для того, чтобы ты меня пожалел, а чтобы ты знал, где моя слабость.

— Твоя слабость? — не поверил сказанному Алекс и тут же остановился. Он многое понимал теперь. И то, почему, Лиза потребовала от Астона на переговорах, чтобы Джейсону сохранили жизнь, и то, зачем она подстроила тот разговор наедине…

— Если бы не это, ты бы никогда не встала на мою сторону, да? — спросил он. — Ты бы не позволила мне забрать Джейсона, если бы он не был твоим сыном?

— Конечно, нет, — дёрнула плечами Лиза. — Разве что для того, чтобы вытрясти из него всё, что он знал. Это было абсолютным безумием… увозить любовника у такого человека, как Астон. Неужели ты был настолько наивен, что подумал, что я делаю это из сострадания к твоей нелепой влюблённости?

Алексу вдруг стало её жаль:

— Ты хотела увидеть его?

Лиза по-прежнему смотрела в окно, словно не замечая, что Алекс подошёл ближе и теперь стоял у неё за спиной:

— Да, хотела. И у меня не было других приемлемых способов вот так с ним встретиться. Отчасти, я хотела ему помочь… Я же сказала тебе: это опасная слабость. Я не испытываю к нему сильных чувств, скорее, чувствую себя виноватой перед ним. Но вина порождает не менее сильную привязанность. Астон наверняка знает об этом лучше других, — усмехнулась Лиза.

У Алекса это просто не укладывалось в голове.

— А до того? — спросил он. — Неужели ты не пыталась встретиться с ним раньше?

— Я обещала Линдхельму. Хотя… вскоре после того, как я вышла замуж за твоего отца, я приезжала в Америку и пыталась найти его. Только посмотреть… Ничего больше. Но Линдхельм узнал, и они переехали в другой штат. Я не могла себе позволить гоняться за ними по всей стране: если бы твой отец заподозрил что-то… он бы никогда мне не простил этой лжи. Я хотела встретиться с Джейсоном после смерти Линдхельма и даже запланировала поездку в Бостон — придумала какой-то предлог. Я решила, что разумнее подождать неделю, а не объявляться на похоронах, как в дурном фильме, но не успела. Он сбежал из дома. Я наняла детективов, и они проследили его до Чикаго, но потом потеряли. Когда Джейсон снова появился, то был уже связан с американскими спецслужбами. ФБР проверяет все контакты, всех родственников и знакомых даже при начале учёбы, и для меня риск был слишком велик. Был момент, когда я решила, что так и надо — забыть и никогда больше не вспоминать, но потом… Это было… Не знаю, как описать. В меня словно молния ударила. Я слышала, что у Астона есть новый любовник, но поинтересовалась тем, кто это такой, только когда он продержался при нём полгода или около того. И когда я прочитала фамилию… Мне даже фотографии не надо было смотреть, я знала, что это он.