— Возможно, усыновлённые дети чувствуют себя ненужными обоим родителям, — предположил Астон. — Так что этот вариант ничем не гуманнее.

— Не надо, — попросил Джейсон. — Ты даже не представляешь…

— Нет, Джейсон, — оборвал его Дэниел, — это ты не представляешь. Ты жил с отцом, который считал тебя чем-то средним между учеником и подопытным кроликом. С моим ребёнком этого не будет. Он получит всё, чего ты был лишён: внимание, заботу, чувства и любовь. У него будут друзья и родные, и — по крайней мере, я надеюсь на это — у него будете вы с Диланом.

— Ты сошёл с ума, если думаешь, что будешь разъезжать по всему свету, а я буду нянчиться с двумя детьми! — отчеканил Джейсон, развернулся на каблуках и ушёл с веранды в дом, не очень громко, но весьма красноречиво захлопнув за собой дверь.

— Я готов серьёзно пересмотреть своё расписание, — бросил ему вдогонку Дэниел и улыбнулся.

Он не возлагал на Джейсона больших надежд в плане воспитания детей: тот вряд ли сможет построить настоящие тёплые и доверительные отношения даже с собственным сыном… И Астон мог предположить, какая будет расстановка сил, если они станут жить вместе. Дилан будет обниматься, делиться смешными детскими переживаниями, секретами и мечтами с Лори и с ним, у них он будет плакать на плече, у них искать поддержки. Отец же будет вызывать в нём, скорее, восхищение, уважение и любовь, которую смертные испытывают к богам: сильную, отчаянную, но, по большому счёту, безответную.

Астон теперь уже почти не сомневался, что Джейсон к нему вернётся и они будут жить вместе в красивом и уютном доме 1907 года постройки.

Вчера, когда они лежали, прижавшись друг к другу, перед тем, как уснуть, Джейсон сказал:

— Я не знаю, буду ли я счастлив с тобой, но без тебя точно не буду.

Потом он, как обычно, откатился на свою половину кровати и завернулся в одеяло. Дэниел бесшумно пододвинулся к нему, приподнялся на локте и увидел, как Джейсон, отчаянно зажмурив глаза, тихо, одними губами шепчет:

— Люблю, люблю, люблю, люблю, люблю…

«Я дождусь, я буду рядом, и ты скажешь это, глядя мне в глаза», — подумал Дэниел.

Он ещё долго смотрел на него, на дорогого и нужного ему человека, так властно и больно держащего в руках его сердце и душу.

Эпилог

Сингапур, сентябрь 2014

Этот дом после смерти отца достался ему, но Алекс Чэн не чувствовал себя в нём хозяином. Здесь, как и прежде, царила Лиза. Мэй встретил Алекса возле дверей и проводил в маленькую светлую гостиную, где ждала мачеха.

Он первым делом извинился за то, что его жена не смогла приехать на обед, на который Лиза пригласила всю семью. Лиза снисходительно кивнула, но Алекс понимал, что она терпит неуважение к собственной персоне лишь до поры до времени. Сейчас у его жены действительно был предлог уклониться от приглашения — плохое самочувствие во время второй беременности. Не будь у неё этого оправдания, он бы не позволил ей остаться дома, да и она сама не рискнула бы вызвать неудовольствие свекрови. Мишель знала своё место и не была амбициозна, но её не могло не уязвлять то, что её положение было гораздо более незначительным, чем положение Лизы Чэн, которая была даже не матерью главы семьи, а мачехой, к тому же — иностранкой. После смерти мужа Лиза не уступила ни пяди своего влияния.

Лян на правах тестя пытался ограничить её вмешательство в дела, действуя в том числе через Мишель, но Алекс видел все эти манипуляции и не поддавался. Он уважал и даже по-своему любил мачеху, но ещё более важны и ценны для него были её ум, решительность и изворотливость. Он нуждался в ней, и она была достаточно мудра, чтобы делать вид, что не знает об этом. Она никогда не давила на нового главу семьи: только давала советы или делилась своим видением ситуации.

Поприветствовав Алекса, Лиза села в кресло и пригладила и без того аккуратно уложенные тёмные волосы.

— Надеюсь, после рождения малыша, — они все уже знали, что второй ребенок Алекса и Мишель будет долгожданным сыном, — вы будете чаще бывать у меня. Я хочу сделать в саду детский бассейн, чтобы Ли могла там купаться. А там и её брат подрастёт…

— Да, думаю, ей понравится, — согласился Алекс, думая про себя, что Мишель это понравится гораздо меньше.

— Проект уже готов. Хочешь посмотреть? — спросила Лиза. — Возьми планшет. У нас как раз есть пятнадцать минут до обеда.

Алекс, до этого ходивший по комнате, подошёл к столу и, не беря планшета в руки, включил его.

Через пару секунд он поднял изумлённый и рассерженный взгляд на Лизу.

— Судя по всему, ты не только сейчас это увидел, — с лёгкой улыбкой произнесла она. — Думаю, ты знаешь о нём гораздо больше, чем тут написано.

— Какое тебе до этого дело? — резко спросил Алекс.

— Это слабость, Алекс, — с лёгким разочарованием в голосе пояснила Лиза. — Некоторые слабости совершенно безопасны, но эта не из них.

— Я не считаю это слабостью.

— Зря — тем она опаснее. И стыдиться тут совершенно нечего. Слабости есть у всех.

Алекс посмотрел на неё исподлобья:

— Мне не нравится, что ты лезешь в мою жизнь.

— Это не твоя жизнь, Алекс, — покачала она головой. — Я хочу тебе только добра. Ты мне как сын. Я люблю тебя, как собственного ребёнка. Но в отличие от моих детей, которые одно сплошное разочарование, тобой я горжусь.

Алекс знал, что Лиза тяжело переживала неспособность её собственных детей стать достойными наследниками Чэна Шэньбо.

— Джей неплохо справляется в Гонконге, — начал Алекс.

Лиза отмахнулась:

— Я прекрасно знаю, как и что он там делает. Я пригласила тебя не для этого. Я хочу рассказать тебе одну вещь. Мы должны знать о слабостях друг друга, Алекс, чтобы один из нас не дал другому совершить ошибку. Я буду следить за тобой, а ты — за мной.

— Я пока не очень хорошо понимаю…

— Я поясню. Я обманывала твоего отца, скажем так, частично обманывала. У меня были на то свои причины. Если бы он узнал правду, он никогда бы на мне не женился, а я очень хотела выйти за него замуж, не буду скрывать, по расчёту. Потом пришла и любовь, но в тот момент это был просто расчёт.

— Ты считаешь, что мне это нужно знать? — чуть нахмурился Алекс и отошёл от стола, когда экран планшета погас, и смотреть стало не на что. — Это ваши с ним личные дела.

— Так получилось, что эти дела в определённый момент перестали быть личными, — Лиза сделала глубокий вдох, а потом решительно сказала: — Ещё до нашей свадьбы я сказала твоему отцу, что у меня был ребёнок, это невозможно скрыть, сам понимаешь… Но я сказала, что он умер. На самом деле, он жив.

Она закрыла лицо руками. Алекс впервые в жизни видел, чтобы Лиза боялась чего-то до такой степени, чтобы ей пришлось прятаться за этот жест.

— Ты хочешь его найти или что? — нахмурился Алекс, который не чувствовал удивления, скорее, раздражение из-за того, что Лиза зачем-то втягивает его в историю столетней давности.

— Неужели ты не догадываешься?! — с отчаянной злостью спросила она, убирая руки от лица. — Неужели мне придётся говорить это самой?

Алекс непонимающе мотнул головой.

— Извини, но я…

— Значит, придётся, — решительно сказала Лиза. — Это худшая минута в моей жизни, Алекс. Все мои дети — сплошное разочарование. И он не лучше. Он, конечно, кое-чего добился в жизни, но его достижения очень сомнительны. Шлюха. Очень дорогая. Ты всё ещё не догадываешься? — горько усмехнулась Лиза. — Про него говорили, он не спит с теми, у кого нет миллиарда.

Алекс застыл. Он даже не дышал. Он смотрел на Лизу с ненавистью и ужасом в глазах.

— Нет, — сказал он, наконец. — Я не верю. Этого не может быть.

— К сожалению, это так.

— Как ты могла?! — выдохнул Алекс. — Ты знала? Знала с самого начала?

— Конечно, я знала, — отвернулась в сторону Лиза. — Как я могла не знать собственного сына? Но не стоит драматизировать. Я никогда не испытывала к нему никаких материнских чувств. Я могу назвать тебя своим сыном, его — нет.