Сергей так сжал кресло, что пальцы побелели почти мгновенно.
– Знаешь, что самое страшное в твоём безумии? Оно рационально! Его невозможно опровергнуть! Ты уже на человека не похож – только холодный рассудок и чистые вероятности. Кличку себе дурацкую придумал, – доктор с отчаянием махнул рукой и запустил пятерню в приглаженные кудри. – Ничего не соображаю. Пойду, умоюсь…
– Иди, – холодно сказал Игорь, провожая товарища напряжённым взглядом.
В душевой Сергей несколько раз плеснул в лицо ледяной водой и уставился на отражение в зеркале. Внезапно он уловил знакомый низкий гул маршевых двигателей, особенно хорошо слышный в этом отсеке. Доктор ринулся к концу коридора. Где-то здесь находится пульт аварийной блокировки генератора! За какой-то из этих панелей…
– Что это ты задумал? – тихий голос капитана полоснул по натянутым струной нервам.
– Отключу генератор! Потом пошлю сигнал, чтобы нас забрали!
Игорь прислонился к стене, опустив руки.
– Забрали… Друг, мне тебя жалко. Жалостью, какой испытывают к псу, который застрял между потоками машин, и мечется, не зная, что делать. Такое животное может легко потерять голову… Серый, бешеной собаке хвост рубят по уши! – капитан развернулся, в его руках блеснул парализатор. – Прости!
Два сухих щелчка, и одеревеневшее тело доктора рухнуло на пол. Игорь посмотрел на лежащего товарища, и не спеша вернулся в рубку. Сев в кресло, набрал в компьютере связи сообщение.
– Это тебе, сын… – капитан отправил письмо, затем повертел в руках жёлтую полусферу, щёлкнул выключателем и водрузил её на голову. Вытащив и зажав в кулак янтарики, Игорь уставился на экран, показывающий только зелёный шар и оставшееся до столкновения время.
Под равномерное глухое постукивание таймер отсчитал последние секунды…
…
– Смотри, Дейри, кого ты впустила в наш мир! Смотри и запоминай. Впитывай!
Держи, держи мысли на замке! Только не раскрыться! Только не раскрыться!
– Он – Древний!
– Древний. А ты – восторженная дурочка, очарованная легендами!
Чуть-чуть злости в мыслеречь. И обиды.
– Меня так многие называют…
– Уж как ведёшь себя… Дейри, доставь древнего ко мне! И не бойся, нет у него Дара! Нет! Видишь, его читают, как открытую книгу!
Ой! Куда это рука полезла? Ты что удумала, старая мразь?!
– Эй, ты что делаешь?
– Спокойно, девочка. Всё равно он ничего не вспомнит.
– А ну, прекрати сейчас же!
– Да сиди ты тихо, соплячка! Получай удовольствие! На меня-то кто польстится: вековой дуб на зелёное деревце не похож…
Мэлиэн. Похоже, она посмеивается!
– Убью! Проклятая ведьма!
– Ну, хватит! Игры кончились! Мэлиэн, только ради тебя!
Шорох, и всё исчезает во тьме…
9
– Ты ничего не чувствуешь, угрызений совести, например? – вопрос застал меня немного врасплох, но я сразу понял, что Драган говорит о смерти Лаэлин.
Мы сидели в уютных креслах в мягко освещённой комнате средних размеров, белой до стерильности. Прекрасная гармония с цветом моего комбинезона, такого же, как у хозяина, никогда не изменявшего чёрному. Одежда была лёгкой и удобной и сделана будто на меня, но материал был незнаком. Как и почти всё вокруг.
Вот и сейчас я пил какой-то незнакомый, но от этого не менее восхитительный напиток. В таком окружении сам Драган выглядел старым приятелем. И на правах старого приятеля задавал каверзные вопросы.
– Нет! – несмотря на правдивость ответа, я всё-таки испытывал страх перед тем, КАК это случилось, и отныне старался подавлять сильные желания.
– Ведь это трудно – убивать, да ещё в первый раз… – гнул своё Драган.
– Нет! Вас же не смутит убийство комара или бешеной собаки? Меня другое волнует: старая карга даже не поинтересовалась, о чём я хотел спросить!
– Тебе сильно от неё досталось! – хозяин то ли увёл разговор в сторону, то ли решил, что я недостаточно оклемался. «Чудесное» исцеление моей левой ноги после Ритуала – на самом деле совершенно случайное – явно казалось ему неестественным, ведь с правой вся местная чудо-техника справилась только за месяц.
Но это было не более неестественно, чем окружавшее тело Драгана свечение, исходившее из кольца на правой руке. Однако я не стал говорить этого, как и того, что мой нос оказался целым и невредимым, когда я очнулся здесь, в этом странном месте, полном коридоров и переходных камер, где ты ожидаешь, пока закроется одна дверь, потом откроется другая. Затем ещё одна камера, и ещё одна. Настоящее пристанище параноиков! Кочёвка по сумасшедшим домам – вряд ли я мечтал видеть жизнь такой…
Мой взгляд задержался на двух чёрно-белых портретах, на фоне аскетичной обстановки могущих сойти за украшение.
– Знаете, пока я тут валялся полупарализованным, у меня оказалась прорва времени для размышлений. Например, почему один предмет – одно воспоминание? Ведь мои способности развиваются! Сначала я мог только пририсовывать что-нибудь к картине реальности, затем научился через контакт полностью погружать в иллюзию, а сегодня мне и контакт не нужен. В общем, я взял заколку Дейри, и увидел нечто…
– Это когда ты лечил ногу? – моя нога не давала ему покоя.
– Поймите, у меня не было такой цели, это просто побочный эффект желания проверить свои способности. Если хотите, покажу, что я увидел. Дело касается этих двоих, – я указал на портреты.
– Основателях? – Драган наконец заинтересовался чем-то кроме злосчастной ноги. – Ты хочешь показать иллюзию об Основателях?
– Ну… наверное…
– Показывай, показывай всё, что знаешь!!! – напор Драгана напомнил о Плуте, и я улыбнулся про себя его энтузиазму. Добро пожаловать на просмотр, старый приятель…
…
По экрану бегали разноцветные точки, рисуя силуэт мужчины. Игорь резко выпрямился, костяшки пальцев на сжатых кулаках побелели. Когда изображение приобрело чёткость, Дейри вздрогнула.
Это был человек из сна.
Сын Древнего.
Губы мужчины зашевелились, и из-под потолка полился насмешливый голос.
«Здравствуй, отец!
Я вижу тебя, словно ты прямо передо мной – внешне спокоен, но внутри бешенство. Вытянулся в струну, перекатываешься с носков на пятки, сжал кулаки и кусаешь губы. И правда, как ещё вести себя после того, как тебя вырвали из объятий твоей всепоглощающей страсти к удовлетворению твоего же чудовищного любопытства, пусть и ценой собственной жизни.
В любопытстве, даже таких масштабов, нет ничего предосудительного. Беда в том, что, постигнув многое, ты решил, что имеешь право определять, кто какого знания и какого будущего достоин.
Мне кажется, если бы ты умер на Земле, то надгробную плиту украсили бы всего три буквы. Нет, не кличка, что ты себе придумал, а «УРА!» Слишком многим ты отдавил мозоли в этом мире глобального мракобесия, где истина не нужна даже учёным. Сверкая в своём шоу для простаков, ты развенчивал гигантский круговорот лжи и его союзника – глупое, жадное и трусливое человечество.
И тебя слушали. Потому что за тобой была сила. Не только оружия, но и идеи.
«Человек достоин лучшей участи!»
Да, ты стал олицетворением надежд людей на справедливость и лучшую долю. В темноте и гнилушка светит. Они не знали, что их кумир сам достиг небывалых глубин морального падения. Я долго подбирал к тебе термин, пока не наткнулся в старославянском на слово «блядоуст».
«Многими речами приводящий в заблуждение и сбивающий с толку» – это хуже, чем обычное ругательство. Именно блядоустье является настоящей противоположностью истине и добру, а вовсе не ложь и аморальность. Доброжелательный и симпатичный циник, принявший ложь как образ жизни, бесконечно сквернее угрюмого фанатика. И уже запредельно гадок циник, изображающий фанатика. К сожалению, это о тебе!
Отвратить человечество от истины как таковой, сманить в тёмные чащобы неправды, где люди сами себя обманут, заплутаются и погибнут – вот была твоя цель. Какую справедливость мог нести человек, яростно, упорно и сознательно проповедовавший – лучшая доля у соседа!