«Ах ты, мерзавец, — возмутился Тодд. — ты только потому отказываешься, что твоя подружка Лиз тоже осталась дома».

Поскольку Тодд не смог уговорить ни одного из своих закадычных друзей, ему ничего не оставалось, как вместе с Артом Коном и двумя членами экипажа лететь в проливной дождь с грозой. Перед тем как отравиться в аэропорт, он шесть раз поцеловал напрощанье жену. С аэродрома он позвонил ей, чтобы снова попрощаться, на этот раз по телефону, и пообещал позвонить еще раз, из Тулсы, штат Оклахома, где запланирована заправка. Это обещание ему не суждено было сдержать,

По пути в Тулсу «Лаки Лиз» угодила в грозовой фронт. Самолет упал на землю над горами Зуни в Нью-Мексико, разбившись о поросшую соснами долину. Взрыв испепелил всех, кто находился на борту, и поэтому опознание проводилось по остаткам зубов. Лишь одна из вещей среди этих обугленных останков была опознана безошибочно, а именно — искореженное золотое кольцо Майка Тодда, которое и было затем передано его вдове.

ГЛАВА 12

Ранним субботним утром доктор Рекс Кеннамер и Дик Хенли на всей скорости неслись в Беверли Хиллз, со скорбной вестью о гибели Майка Тодда. Они хотели доехать до Элизабет прежде, чем она увидит первые страницы газет или же услышит о кошмарных подробностях катастрофы по радио. Они вошли в дверь ее спальни — Элизабет взглянула на них из постели и улыбнулась. Не проронив ни слова, врач шагнул ей навстречу. Заметив странное выражение их лиц, Элизабет тотчас поняла, что что-то не так.

«Лиз, дорогая».

«О Господи, — вскрикнула она. — Нет! Нет! Но может быть! Нет, боже мой, я без него не выживу!»Одетая только в полупрозрачную ночную сорочку, Элизабет стремительно выскочила из постели и с диким криком босиком бросилась через весь дом.

«Она кричала так громко, что даже соседи её услышали, — рассказывал Дик Хенли. — Она впала в жуткую истерику. Когда же Элизабет кинулась к входной двери, чтобы выскочить на улицу, доктор Кеннамер сгреб ее в охапку, и мы снова перенесли ее в постель. Ей надавали всяких успокоительных, и в конечном итоге она немного успокоилась».

Весть о гибели Майка Тодда всколыхнула весь Голливуд. Улицу перед домом Элизабет вскоре наводнили телевизионщики и репортеры со всего мира. Сюда же прибыло и подразделение полиции с «МГМ», чтобы преградить путь в дом непрошенным гостям.

Представитель студии Билл Лайон взялся переговорить с представителями прессы.Внутри дома собрались друзья по студии — Хелен Роуз, Сидни Гилярофф, Анна Штраус, а также Майкл Уайлдинг и Фрингсы, Курт и Кэтти.

«Там была еще одна дамочка, которую я сразу не узнала — на ней были красные брюки, голова обвязана шарфом, волосы накручены на бигуди, — вспоминала Анна Штраус. — Я не поверила собственным глазам — но это действительно оказалась Дебби Рейнольдс — она пришла забрать детей Элизабет к себе домой. Бедный Эдди Фишер, его тогда не было в городе».

Все собрались в спальне Элизабет — ей дали выпить, и между глотками спиртного она изливала душу и перерывах между рыданиями.

«Как я умоляла его не ехать, подождать еще день! Мне кажется, что ему самому не очень хотелось лететь. Он поднялся ко мне наверх и шесть раз поцелвал на прощанье. О господи, как мне жить дальше! Как я любила Майка, как он любил меня! Вам не понять, никому нс понять, как мы любили друг друга! Господи, почему я не полетела вместе с ним».

Элизабет причитала, произнося бессвязные предложения, вперемешку со всхлипами.

«Ну почему, почему это должно было случиться! — вопрошала она. — У нас с Майком было столько планов! Еще вчера вечером мы обсуждали их с ним!»

«Я как наяву вижу эту сцену, — вспоминал Джеймс Бейкон. — Лиз напичкали транквилизаторами, она всю ночь напролет не сомкнула глаз и только пила, но, главное, как она была хороша!»

«Элизабет, не успев толком успокоиться, снова впадала в истерику», — рассказывал Билл Лайон.

«Мне еще ни разу не доводилось видеть человека, сломленного горем, — вспоминала Хелен Роуз. — Вся ее жизнь рассыпалась в прах, и слова были бессильны ее утешить».

Вскоре прибыл брат Элизабет, Говард, и ее родители, которые прервали свой отдых во Флориде. Представители «МГМ», Бенни Тау и Эдди Манникс, приехали выразить свои соболезнования, как и продюсер картины «Кошка на раскаленной крыше» Лоренс Вайнгартен. Где-то в середине их визита Элизабет снова впала в истерику, и Дик Хенли был вынужден снова вызвать Ричарда Брукса.

«Срочно приезжай сюда, — велел он, — Лиз орет как ненормальная. По-моему, она немного свихнулась».

Брукс немедля примчался в дом. Как только Элизабет его увидела, она снова принялась истошно вопить:

«Ты, сукин сын, — визжала она. — Ты, наверное, только затем явился сюда, как и все остальные ублюдки, чтобы проверить, когда же я, твою мать, снова начну сниматься!»

«Элизабет, я приехал проведать тебя, — возразил Брукс. — Мне искренне жаль, что случилось несчастье. И если ты больше не захочешь сниматься, что ж, это твое право!»

«Вот и не буду! Лучше я уйду из кино, — кричала Элизабет. — Идите вы все в задницу, и ты, и кино, и все на свете!»

Элизабет вдруг сказала о том, что наложит на себя руки. Она заявила, что без Майка Тодда ей не хочется жить и дня. Когда она в первый раз обмолвилась о самоубийстве, никто не принял этого всерьез. Казалось, это естественная реакция сломленного горем человека. Но Элизабет все не успокаивалась. «Я хочу умереть, — причитала она. — Я хочу умереть!»

Наконец не выдержала ее золовка Мара.

«Элизабет, как тебе не стыдно, — сказала она. — Ведь у тебя трое детей. Два сына и ребенок Майка. Твой долг ради них взять себя в руки, как бы плохо тебе ни было. Майк, знай он такое, ужасно разозлился бы».

Элизабет, тем не менее, никак не могла оправиться от удара. Она продолжала рыдать, и Дик Хенли засомневался, сумеет ли взять ее с собой на похороны.

Они должны были состояться во вторник, то есть два дня спустя после гибели Тодда, на еврейском кладбище «Вальдхайм» в Цюрихе, небольшом городке в штате Иллинойс, неподалеку от Чикаго.

Брат Майка Тодда, Давид Гольдбоген, объявил, что не будет никакой заупокойной службы, а только скромные семейные похороны с прощанием у могилы.

«Могила брата, сказал он, — будет отмечена лишь массивной копией «Оскара», высеченной из глыбы вермонтского мрамора весом в две тонны. Она будет девять футов в высоту и стоимостью в восемь тысяч долларов».

Майка Тодда-младшего предложение дяди повергли и ужас, а академия киноискусства пригрозила Судебным разбирательством. Гольдбогены умерили первоначальное рвение и, одумавшись, в конечном итоге выбрали для могилы Майку Тодду менее помпезный памятник.

Элизабет попросила застолбить для нее участок по соседству с могилой мужа, заявив о своем намерении быть похороненной рядом с ним. Гольдбогены, вняв мольбам двадцатишестилетней вдовы, приобрели участок и для Элизабет.

В день похорон Элизабет так напичкали транквилизаторами, что Дик Хенли и доктор Кеннамер были вынуждены поддерживать ее под руки, чтобы она не упала. Они вылетели из Лос-Анджелеса вместе с Эдди Фишером, Хелен Роуз, Говардом Тейлором и Джимом Бейконом на частном самолете, предоставленном Говардом Хьюзом. Дебби Рейнольдс осталась дома присматривать за детьми Элизабет, которые находились вместе с ней с самой субботы.

В черной бархатной шляпе и бриллиантовых серьгах-подвесках, Элизабет прибыла в Чикаго. Она была настолько подавленной, что с трудом смогла дойти от лимузина к могиле. Впервые увидев закрытый бронзовый гроб с телом мужа, она испустила истошный, душераздирающий вопль:

«О, Майк, как я люблю тебя. Я люблю тебя!» — рыдала она.

Затем Элизабет стремительно подалась вперед, словно желая броситься на крышку гроба. Брат удержал ее, крепко схватив за плечо.

Лишь члены семьи и самые близкие из друзей были допущены под натянутый над могилой тент. Само кладбище кишело тысячами досужих зевак, которые, расталкивая друг друга локтями, вытягивали вперед шеи, пяля глаза на убитую горем кинозвезду. Некоторые из них вскарабкались на могильные камни с банками кока-колы и пачками чипсов в руках, будто явились не на похороны, а на пикник. Другие сидели на расстеленных одеялах — замусорив безлюдное в иные дни кладбище обертками от конфет и палочками от мороженого.