– Вы ошиблись, милейший, – с досадой отозвался Орлов, глядя на подходящих к ним солдат. – Я не знаю никакого Бернса!

Лицо незнакомца перекосилось от ужаса, он попытался выхватить из-за пояса огромный кинжал, но в изнеможении повалился на снег, шепча какие-то проклятия.

– Чего он хотел от вас? – крикнул, один из солдат подбегая.

– Понятие не имею, – покачав головой, отозвался Орлов, – обмороженный он сильно. Через это видать и рассудка лишился!

– Может он шпион, какой? – предположил второй солдат, растирая себе замерзший нос.

– Может и шпион, – кивнув, согласился его товарищ, – давай-ка отнесем его в казарму. Капитан вернется и пусть разбирается, коли ввел военное положение. А вы кто же такой, сэр, будите?

– Я, поручик Орлов, – представился тот, – меня можете найти через шерифа. Я как раз сейчас к нему и направляюсь.

Утопая по щиколотку в снегу, офицер отправился к шерифу, напряженно думая о произошедшем. Он и предположить не мог, что кто-то из судовой команды Бернса доберется до Ново-Архангельска, с тем, что бы потребовать возврата судна. Он прекрасно понимал, что теперь, когда объявились остатки команды Бернса, которые хоть и находились, как оказалось в тяжелом положении, но все, же жаждали вернуть себе шхуну, его пребывание в городе значительно усложнялось. Одно дело, когда его поручика Орлова требуют выдать индейцы, требование которых пока никто не понял, и совсем другое, когда его жаждут найти и индейцы, и матросы покойного Бернса. Которые к тому же, были доведены до отчаяния. А это могло толкнуть их на что угодно, что бы вернуть себе судно.

– Значит нужно выиграть время, – бормотал поручик, быстро шагая к «замку» где когда-то проживал Максутов. – Значит нужно объединиться с американцами – это теперь их земля, значит из этого и надобно исходить.

Двери в бывшую резиденцию правителя русской Америке, были не заперты, а ее новый обитатель шериф сидел у одного из узких окон на стуле, скрестив, руки на груди и отрешенно смотрел на полупустую бутылку виски, стоявшую на подоконнике. Полосатая рубашка, широкие подтяжки, придавали ему вид старика, проводящего время за бутылочкой доброго напитка. И лишь грозная звезда шерифа, выдавала в нем представителя власти.

– А-а-а-а, – протянул он улыбнувшись увидев гостя, – заходи, сынок, заходи. Присаживайся и составь старику компанию. Может, в шашки сыграем?

– Вообще-то я так рано не пью, – пробормотал поручик, снимая шапку, – но разве, что по глотку. А в шашки давайте сыграем в другой раз.

– Ну, хорошо, пусть будет в другой раз! Сейчас я угощу тебя настоящим бренди! Его можно пить и с утра, сынок.

С этими словами шериф подошел к буфету и, достав бутылку со стаканами, сел напротив гостя.

– А давай выпьем за эту землю, что бы она для всех живущих здесь, стала землей обетованной!

– Хороший тост, за это можно и впрямь выпить, – проговорил Орлов, поднимая граненый стакан.

– Я помню, что вы русские пьете и заедаете, – пробормотал шериф, морщась от выпитого. – Есть отварная фасоль, с настоящими сухарями.

– Спасибо, Билл, не стоит, – отозвался поручик, – я слышал, что капитан перевел город на военное положение из-за индейцев. Это действительно так?

Шериф угостил гостя сигарой, прикурил свою и, выпустив облако дыма сказал:

– Да не обращай ты на это внимание, наш начальник гарнизона до сих пор не наигрался в солдатики. Кучка туземцев, обожравшись рыбьим жиром, потребовала выдать какого-то русского генерала! Их разведчики скоро поймут, что в городе нет никакого генерала, и они уйдут к своим кострам. А наш капитан уже решил, что нужно провести маневры со стрельбой! Хотя на него не стоит обижаться, он был тяжело ранен и контужен на войне. Да, порою мне кажется, что мы еще будем долго зализывать раны после этой войны.

– Ничего, зато через эти испытания, ваша нация получила долгожданное объединение.

– Может оно конечно и так, – отозвался шериф. – Может действительно Господь устал слушать, речи да призывы с Севера и с Юга, потому и треснул нас лбами. Что бы мы подольше зализывали раны, да поменьше кричали свои лживые лозунги.

– Вас, шериф, словно не радует, что закончилась война.

Билл медленно выпустил облако дыма и, посмотрев, на поручика проговорил:

– Меня, сынок, радует, что закончилась война, но меня совсем не радует, что стало с моей страной после войны. Ну, освободили мы негров, ну запретили мы суды Линча, ну провозгласили, что все наши штаты теперь свободны и будут жить по законам демократии. И, что же мы имеем теперь? Разве мой народ зажил счастливо? Часть общества обогатилась и стала «саквояжниками», причем заметь не лучшая часть. Мой народ стонет от засилья бандитов и продажных чиновников, а политики пользуясь недовольством граждан, скупают по дешевке их голоса. Только ведь через это порядок в стране не навести!

– Ну, неужели все так плохо? – рассеяно пробормотал Орлов, думая о произошедшем на пирсе. – Может еще все переменится к лучшему?

Билл покачал головой и, наливая по новой порции бренди, проговорил:

– Может, конечно, и так…, может со временем конгресс прекратит потворствовать негодяем, будет создана хорошая следственная служба. И служба эта, что очень важно будет находиться в распоряжении самого генерального атторнея. Жаль только мне уже до этих светлых дней не дожить! Давай еще выпьем?

– Мрачные, однако, мысли у шерифа славного города Ситка, – пробормотал Орлов, поднимая стакан.

– А, чему мне радоваться, сынок? Я, на старости лет, оказался неугодным в нижних штатах! И вот я здесь, на краю земли! Среди медведей и аборигенов! Где же тут справедливость? В ожидании мэра стерегу, как пес эту резиденцию, и когда мне будет, замена не знаю даже примерно. Знаешь, когда-то давно, мой учитель Джекоб Хейс, по прозвищу Старина Хейс, говорил мне, что я со своей честностью, плохо кончу в этой стране. И он оказался прав, черт его подери! Дальновидный был, мужик я тебе доложу! Он стоял у истоков создания нью-йоркской полиции и был мудрым человеком. Он еще в те годы был, одним из немногих, кто пытался организовать службу детективов правильно, и его совсем не смущали всяческие разговоры с насмешками за спиной. Скажу тебе, что про констебля Хейса, ходило много всяческих историй, как среди полицейских, так и среди бандитов. Да-а-а, теперь на дворе, другие времена! Теперь какой-нибудь профессор органической химии, как было, лет шесть назад в Берлинской академии, получает в лаборатории барбитуровую кислоту и ему плевать на то, что он выпускает джина из бутылки. Давай выпьем!

– Почему ее назвали барбитуровой кислотой? Шериф залпом осушил содержимое стакана и, поморщившись, сказал:

– Профессор, который ее открыл, находился в лирическом расположении духа, вот и назвал ее в честь своей подружки Барбары.

– А почему эта кислота так опасна?

– Потому что, приняв ее в больших дозах, означает одно – смерть! Это же находка для убийц и самоубийц! И Старину Хейса ко всем не приставишь! На дворе техническая революция и мы еще нахлебаемся, пожиная ее плоды.

Выпив свою порцию бренди, поручик раскурил сигару и произнес:

– Когда мы шли сюда, то с нами шел пинкертонец вместе со своим коллегой из Скотланд-Ярда, так тот уверял, что можно ловить преступников по отпечаткам с их пальцев.

– Не верь всяким бредням! – отмахнулся Билл. – Оглянись и ты увидишь, сколько нас окружает людей, а особенно в больших городах. Как можно срисовать отпечатки пальцев, у огромного числа бандитов? Как отличить их от отпечатков обычных людей? Нет – это бред!

– Может быть и так, я не знаю. Одно могу сказать твердо…, когда-нибудь прибудет мэр, пройдет какое-то время и будет замена шерифу Биллу! Нужно только набраться терпения и подождать. Это у меня с казаком положение хуже некуда!

– Потому что не ушли вместе с поселенцами?

– И поэтому конечно…, только есть еще одна трудность.

– Излагай все как есть! Возможно, я вам чем-то помогу, – пробормотал Билл, наливая новую порцию выпивки.