Размышление Орлова прервал конский топот и фырканье лошадей. Сжав в кармане полушубка рукоятку револьвера, он подошел к окну, за занавесками которого спешились трое всадников в оленьих полушубках, из-под которых виднелась синяя форменная одежда американских солдат. Один из них спрыгнул на землю, бросив, поводья товарищу и торопливо направился к дому Столетова.

Войдя в дом, давно не бритый здоровяк, козырнул небрежно двумя пальцами и, сняв, свою черную широкополую шляпу проговорил:

– Я начальник гарнизона, капитан Смит. А вы и есть тот самый русский поручик, который теперь служит помощником шерифа?

– Все верно, поручик Орлов, – кивнув, представился тот, пожимая протянутую руку. – Чем обязан?

– Да вот, зашел познакомиться поближе, – пробормотал капитан, осматривая внутреннее убранство дома. – Мне шериф вкратце рассказал, о ваших подвигах, не скрою, я бы тоже не отказался от такого помощника.

– Бросьте мистер, Смит, – отозвался Орлов, приглашая гостя к столу. – Какие там подвиги? Обыкновенная работа солдата и нечего больше. Жаль угостить я вас ничем не могу! Не поверите, но у меня нет пока, ни чая, ни кофе, ни чего покрепче.

– Ничего обживетесь, – махнул рукой американец, прикуривая окурок сигары. – Выберете время заходите в гости в казарму! Попьем пива бутылочного с жареным маисом, поговорим о жизни.

Орлов скрестил руки на груди и, покачав, головой сказал:

– Хорошо живете, капитан, я слышал, что пиво здесь слишком дорого стоит.

– Что еще здесь остается делать, поручик? На тот свет говорят, ничего не заберешь, а получить пулю или дротик между лопаток, здесь можно очень просто. Это вы лучше меня знаете! Расскажите, что хотели от вас аборигены? Чем вы им так насолили?

– Они всего лишь считают, что русские поселенцы, работая на кирпичном заводе, нарушали покой их предков. Потому и пытались сжечь нас в печах этого самого завода! Лишь с племенами аулетов нам удалось подружиться, со всеми другими у нас отношения подчеркнуто холодные. К сожалению конечно.

– Понятно, – пробормотал Смит, думая о чем-то своем. – Мы сегодня перестреляли кучку, каких-то оборванцев вооруженных, по-моему, они были англичанами, они были сильно обморожены. Но как только увидели наш разъезд, открыли огонь, благо никого не убили, пропади они пропадом. Кто только в этих лесах не бродит!

– Выходит вас можно поздравить с победой? – уточнил Орлов, раскуривая свой окурок сигары.

– Ну, разве же это победа – перестрелять с десяток голодных, обмороженных оборванцев? Это ведь не откормленные, хорошо вооруженные аборигены, которые обнаглели уже до такого края, что являются в город с ультиматумом. А у меня войско, плакать хочется, честное слово!

– Шериф говорил, что ваши солдаты обстреляны, и каждый из них принимал участие в боевых действиях.

– Он правильно все говорит, – отозвался капитан с раздражением, – только большая часть из них воевала за Юг, а меньшая, вместе со мной за Капитолию. Каждый из них понимает, что нас сослали сюда в эти снега, а ведь у каждого в нижних штатах остались родственники. У многих кто-то погиб на этой войне, многие потеряли свои акции, а у многих они обесценились, а это значит, что они стали нищими после войны. Поэтому у меня после караулов и происходят ссоры и драки, мне с трудом удается сдерживать мародерство. К сожалению, такова проза нашей жизни мистер, Орлов, хорошо еще хоть женщин завезли.

– А двери в наш храм заколочены из-за мародеров? Там была хорошая церковная библиотека в которой кроме Библии можно было найти и «Творение святых отцов», «Беседы Иоана Златоуста», даже книгу «Благодарственных молений».

– Я далек от всего этого, – отозвался Смит, пожав плечами, – знаю только, что ваши соотечественники при погрузке на корабль, вроде забирали все из вашего храма. Кстати! Я, хотел узнать, о вашей колокольни!

– С ней, что-то не так?

Капитан прищурился и, подавшись, вперед всем телом сказал:

– Дело в том, что у вас здесь по всей береговой линии, нет ни семафоров, не маяков, не бакенов. Вообще нет никаких подсказок для капитанов! Что бы кораблю встать на внутреннем рейде, нужны либо карты с глубинами, либо услуги вашего лоцмана, который по понятным причинам отбыл вместе с Максутовым.

– Я знаю об этом, делалось это исходя из военных соображений.

– Поэтому мы и приняли решение, использовать на колокольне ваш главный колокол, как противотуманый.

– Ну что же, вполне разумно, – пожав плечами, сказал поручик. – Вас, что-то смущает?

– Меня смущает то, что этот чертов колокол, иногда издает звон сам по себе, – буркнув, отозвался капитан, внимательно посмотрев на собеседника.

– Как это? – не понял тот.

– Вот и мы не знаем как, – развел руками гость, – но думаю, что ему кто-то помогает. А это как вы сами понимаете, в условиях военного положения просто не допустимо…, этак можно и сигнал падать неприятелю при необходимости.

– Может виной всему ветер?

– Нет – это исключено! Мы даже привязали его к башне, а он все равно подает иногда голос, не поверите, караул даже ставил у колокольни. Думал, может, кто-то из наших солдат по пьяному делу развлекается.

– И, что часто звонит?

– Не часто, но голос подает, почему-то только по ночам, – щурясь от дыма, проговорил Смит. – Брякает не громко, один или два раза, словно кто-то сигналы кому-то скрытые шлет.

– Я понимаю вашу озабоченность, в своей совместной работе с шерифом я учту это.

– С вами приятно иметь дело мистер, Орлов! – воскликнул Смит вставая. – Вы как человек военный меня понимаете лучше, чем мистер Билл! Присмотритесь к этому чертову колоколу, и может вам удастся понять природу этого звона. Может, стоит поговорить со своими соотечественниками, которые остались здесь на постоянное проживание, может из них кто-то подскажет разгадку. Одним словом, мне нужна ясность, кто и зачем кому-то морзит!

– Хорошо, капитан, я все понял. Может, есть еще, какие-то пожелания?

– Да, пожалуй, есть еще одно… А, что если нам отобедать в пивной? Так сказать отметить наше знакомство и выпить за будущее сотрудничество! Я угощаю мистер, Орлов!

Договорившись встретиться через пару часов в пивной и отобедать вместе, Орлов проводил гостя и подкинув в печь кускового угля, задумался, глядя на игру огня в топке. Выходило так, что американцы перестреляли остатки судовой команды Бернса, где-то за городским забором. Если это были, конечно, они – это значительно упрощало жизнь и ему и Степанову с Розенбергом, но были еще индейцы. Ослепленные ненавистью, водкой и самое главное жаждой мести. Проверив револьверы, а так же количество патрон к ним, он запер полицейский участок и отправился к шерифу. Которого застал в гостиной за столом, все с той же початой бутылкой виски.

– А-а-а-а, это ты, сынок, – протянул тот, проходи к столу. – Ну, что нашли тебя твои старики?

– Да я виделся с ними, – кивнув, проговорил Орлов, снимая полушубок с шапкой.

– Ишь, как они переживают за тебя! Едва на ногах стоят, а о тебе, как беспокоятся. Выпьешь со мной?

– Я так сопьюсь, шериф, – отозвался поручик, садясь к столу.

– Это, между прочим, отменные хлебные виски! – воскликнул тот, разливая содержимое по стаканам.

– Разве это, что-то меняет?

– Конечно! От хорошего напитка спиться не возможно, к тому же мы пьем по одному бульку. К тебе, кстати, капитан наш не заходил?

– Уже познакомились, даже договорились, отобедать сегодня в «Красной бочке».

– Ну, а почему бы и нет? Он человек не плохой, разве, что когда выпьет, то у него тараканы в голове шевелиться начинают.

– Это, в каком смысле?

– Говорю же, что контуженный он на войне был…, как выпьет крепко – так начинает за городским забором маневры с боевой стрельбой устраивать. Или на колокол грешит, что яко бы звонит тот по ночам, сигналы какие-то подает. Одним словом, с ним много пить не советую, а вот со мной можно.

– Зачем же его поставили командовать солдатами?