Наконец он добрел до площади, где еще совсем недавно, так бесславно закончилась история Русской Америки. Орлов остановился и с тоской посмотрел на каменный двухэтажный дом, в котором когда то проживал Максутов и над которым теперь гордо трепетал звездно-полосатый американский флаг.

Массивные входные двери, расположенные между четырьмя колоннами оказались, не запертыми и он без труда вошел в парадный зал, где еще совсем недавно правитель устраивал приемы иноземным гостям с торговых судов. Орлов стянул шапку и медленно огляделся. В отличие от конторы Фреди здесь мало что изменилось, лиши гвозди, в дорогих обоях напоминали о когда-то висевших на этих местах картинах. Как и раньше с гудением горел камин, выложенный из декоративного красного камня, на своих местах стояли массивные, резные стулья вокруг огромного стола с резными, гнутыми ножками, чуть дальше рояль, на котором играла принцесса Мария и большой диван. На котором спал какой-то человек, укрывшись вместо одеяла китайским ковром, который когда-то висел на стене в одной из спальных комнат правителя.

Какое-то время гость стоял в нерешительности, не зная как поступить, глядя то на черную широкополую шляпу из под которой раздавался могучий храп, то на большую, бронзовую резную люстру с оплавленными огарками свечей, отлитую под осьминога с большими щупальцами.

– Где я могу найти шерифа? – произнес поручик громко.

Храп мгновенно прекратился, а из-под ковра показался подрагивающий ствол пистолета.

– Ты кто такой, сынок? – рявкнул сонный голос.

– Я поручик Орлов, подданный Российской империи, – медленно проговорил гость. – Фреди, что в конторе работает, сказывал, что надобно явиться к шерифу для доклада, если ты вновь прибывший, да еще и вооружен.

– Фреди, все правильно сказал, – отозвался полноватый, не большого роста крепыш, с трудом выбираясь из-под ковра. На вид ему было за шестьдесят, коротко стриженая седина, дряблая кожа на лице, большие мешки под глазами, широкие подтяжки, делали его похожим на обыкновенного старика, прилегшего отдохнуть. – Так ты один прибыл к нам, или еще кто с тобой пришел?

– Со мной еще казак прибыл, только занемог он в дороге, и я отправил его сразу к лекарю.

– К Розенбергу, что ли? – уточнил шериф. Кряхтя, одевая на ноги, чулки из оленьей шкуры.

– Точно так.

– А чего видок, помятый? Тяжелый путь пришлось пройти?

– Мы с боем пробивались сюда, через земли индейцев, – устало проговорил Орлов, глядя в лицо шерифа.

– Вот оно, что? Аборигены почувствовали запах свободы? У нас в нижних штатах, с ними тоже были натянутые отношения, они тоже хватались за ружья, и не желали жить в отведенных для них землях. Но мы добились своего, думаю, что и этим местным жителям, мы укажем на их место под солнцем. Меня зовут Билл, рад нашему знакомству и предлагаю отметить его по глотку виски. Что скажешь?

– Ну, если только по глотку, – кивнув, отозвался поручик.

– Свой арсенал можешь поставить в угол, уверяю тебя, аборигены не посмеют войти в город.

Орлов поставил винтовки и, сняв шапку сел на один из стульев к столу, глядя на нового знакомого с давно не бритым красным круглым лицом, в заячьей жилетке, на груди которой красовалась звезда шерифа.

– У меня хорошие хлебные виски, – бормотал шериф. Доставая из буфета в соседней комнате, квадратную бутылку со стаканами. – И солонина есть с маисовыми лепешками, сейчас я тебя угощу нашими сэндвичами.

Поставив угощение на стол, шериф, кряхтя, уселся напротив и, открывая, бутылку проговорил:

– Давай, сынок, выпьем не только за знакомство, а еще и за то, что бы наши народы всегда жили в дружбе и согласии. Сына ты мне напоминаешь, так что не обижайся, что я тебя так называю.

Выпив залпом обжигающий напиток, Орлов с жадностью съел несколько сэндвичей и только после этого сказал:

– В городе должен объявиться опасный преступник Чарли, а может и уже объявился. Его преследовал пинкертонец с охотниками за головами…, к сожалению, все они погибли. Вам ничего не известно об этом негодяе?

– Что мне тебе ответить, мистер Орлов? Бандитов развелось столько, что память не способна удержать все их поганые, клички и имена, тем более со всех наших штатов. Возможно, когда-нибудь мы и создадим книги или альбомы со всеми их рожами, привлечем для этих целей ученых, и будем знать, кто и куда из них направляется, а сейчас это не возможно. Пинкертона жаль, конечно, с его товарищами, но про этого Чарли я ничего не знаю. Ну, а за то, что подсказал, спасибо тебе, конечно, я буду иметь в виду.

– А как вы хотите собрать коллекцию фотографий преступников? Их же для этого надобно сфотографировать! Вы же не будите посылать фотографов в погоню за преступниками с треногами, самими камерами фотографическими, да еще и с магниевыми осветительными вспышками.

Шериф, разливая очередную порцию виски, посмотрел на гостя и подмигнув, ответил:

– Ничего, мы научимся делать и это, а если надо будет, привлечем серьезных ученых. Вот в прошлом году наш знаменитый сыщик с Боустрит Годдард, смог найти убийцу по пули, которую извлекли из трупа.

– Как же можно найти лиходея по пули? – с сомнением уточнил гость. Чувствуя как растекается по телу тепло от выпитого.

– А ему это подсказал один инженер, который работал в металлургическом бизнесе. Они играли, как-то в доме Годдарда и тот, показал инженеру вытащенную пулю. Инженер присмотрелся к улике, и указал сыщику на еле заметную щербинку, посоветовав найти форму для отливки свинцовых пуль с таким дефектом.

– И, что было дальше? – сонно спросил поручик.

– А то, что вскоре в одном из бандитских притонов, сыщик нашел эту самую форму, а заодно и арестовал ее хозяина. Дефект на форме в точности совпал с отметиной на пуле! Ну как тебе эта история?

– Потрясающе, – кивнув, пробормотал поручик.

Шериф сделал глоток из стакана и, поморщившись, сказал:

– А насчет людей, работающих на Пинкертона…, я недолюбливаю этих выскочек. Они думают, что только они способны навести порядок на улицах наших городов. Но за новости, спасибо тебе, конечно, я буду это иметь ввиду. Кстати сколько всего в банде этого Чарли головорезов?

– В банде человек пять, а может и больше. Еще мне известно, что сюда на всех парах движется английский караван, на борту головного судна, самые свежие карты глубин прибрежной полосы.

– С десантом? – насторожился шериф.

– Возможно и так, а у вас на причале нет, не одной пушки!

– Какие пушки? – воскликнул Билл. – У наших солдат из пехотной роты, только винтовки и револьверы! Какие-то умники в конгрессе посчитали, что этого будет достаточно.

– Я счел своим долгом предупредить союзников, – отозвался глухо поручик. – Спасибо, за виски, мне надобно идти. Честь имею!

Попрощавшись с шерифом, Орлов вышел на улицу и медленно побрел, утопая в снегу к дому старика Розенберга. После разговора с Биллом, у него сложилось впечатление, что американцы пока так и не решили, что нужно делать с этой далекой колонией.

Не прошло и получаса, как поручик уже обнимался с плачущим стариком, который, как и год, назад был одет в красную косоворотку, в своих домотканых штанах, заправленных в валенки.

– Здравствуй, здравствуй, Давид Маркович, – хрипел поручик простуженным голосом, – уж и не думал, что Господь дозволит снова свидеться. Ну, чего ты плачешь?

– Это…, это я от радости, – шептал старик, смахивая полой овчинной безрукавки слезы. – Я действительно, чрезвычайно рад видеть тебя, Константин. Думал уже тоже, что на этом свете и не доведется свидеться! Ведь вы как ушли в последний раз, словно в воду канули. Какие только слухи не ходили! Я ведь из-за вас даже к правителю подходил, да он тоже ничего вразумительного насчет вас не сказал.

– Урядник мой появлялся?

– Накормил я его, микстуру дал, спит раб божий как младенец. Изможден он крепко, я бы даже сказал до крайности…, да и тебе смотрю, досталось, проходи в избу.

– Есть малость, – со вздохом проговорил, Орлов заходя в дом. – И простужен малость и поранен, но самое главное Господь дозволил до вас добраться.