– Я думал, что эта продажа, оказалась для вас в радость, – просипел поручик, отрешенно наблюдая за игрой огня в камине. – Как хоть прошло столь значимое событие?

– Да не было тут ничего особенного, – пожал тот плечами, помешивая стоящую на спиртовке огромную металлическую кружку. – Весть то о продаже Аляски дошла до нас еще в мае, в виде всяческих сплетен, статей в газетенках. Тогда ведь, никто особого внимания этому не предал. Ну, а сама передача состоялась недели две назад…, что для вашего Максутова оказалось ударом серьезным, как впрочем, и для всех ваших поселенцев. Правитель ваш поначалу вообще пришел в бешенство! Я, честно говоря, его таким никогда не видел злым.

– Ну, это как раз не удивительно, – сонно проговорил Орлов. – Его жизнь, как впрочем, и жизнь всех наших поселенцев здесь, была связана с освоением этих земель. Все жили, строили какие-то виды на жизнь и вдруг все перевернулось в одночасье. И что же было дальше?

– А, что дальше, – пожав плечами, пробормотал Фреди, – запил ваш Максутов крепко. Несколько дней из замка своего не выходил, а когда появился на людях, то его словно подменили. Угрюмым стал, имущество стал распродавать. С каким-то остервенением, торговался с нашими представителями, с озлоблением. Видимо жалко было ему имущество отдавать за бесценок! Нескольких наших китобойцев избил зверски просто.

– И, что много продал?

Американец посмотрел в потолок, прикидывая, что-то, потом перевел взгляд на гостя и тихо сказал:

– Несколько баркасов маломерных с лодками, несколько домов казенных, меха, что на складе у скорняков были, табак с мануфактурой, провизия еще была, но ее с собою на корабли забрали.

– Правитель настоящим мужиком был, на него однажды на рыбалке медведь вышел, так он на него с ножом пошел.

– И чем все закончилось?

– Так убег медведь! Понял, что лосося ему не отдадут. Максутов выходит, и на церемонии передачи земли обозленным был?

– Да нет, мне кажется, что к этому моменту он уже смирился с произошедшем. Смотрел на все с безразличием, каким-то – это его молодая жена, принцесса Мария сильно плакала бедняга. Впрочем, как и многие ваши колонисты. Там ведь и речи были о нашей с вами дружбе, песни пели, из пушек палили. Поселенцам предложено было вашим, что, мол, кто хочет, может остаться, ну, а кто не хочет, что бы готовились к отплытию… Ну остались то не многие, хотя по началу раза в три желающих больше было. Это из-за солдат наших…

– Притеснять, что ли стали? – буркнул Орлов, осторожно отхлебывая горячий кофе.

– Виски они стали пить ведрами, ну, а пьяный человек он ведь не ведает, что творит, да еще с оружием. Одним словом, как пошли наши солдаты по улицам песни горланить, да пустые дома обирать, большая часть ваших соотечественников, и поспешила на последний пароход.

– Отчего же, ваши солдаты так пьют? Горе, у них какое, или с радости?

Американец, сидевший за своим рабочим столом, поставил чашку с кофе и, подавшись на стуле к гостю, выпалил:

– Для них ведь служба то здесь – это же ссылка настоящая! Они же в основном за Южан в войне воевали, а капитан их с сержантами за Капитолию. Заняться опять же, после караула нечем, вот они и ищут себе развлечение, кто в покер играет, а кто в кулачном бою между собой бьется. У нас ведь мэр, назначенный, с делегацией укатил, для получения разъяснений по поводу управления на этих землях. Потому из Власти в городе, только капитан, что гарнизоном командует, да шериф остался, которому уже цветы поливать давно пора. Шериф кстати апартаменты вашего Максутова сторожит, прямо там и живет, мэра дожидается. Пьет тоже крепко.

– Да, весело у вас тут, – сонно пробормотал Орлов.

– Врагу такого веселья не пожелаешь! – воскликнул американец, грозя кому-то кулаком. – Это ведь теперь не город, а город приведение. И знаете почему?

– Почему?

– Потому что мы еще не умеем, как ваши поселенцы проводить ярмарки например. Конечно пройдет время и мы всему научимся – это не у кого не вызывает сомнения.

Поручик покачал головой и, посмотрев, в глаза американца проговорил:

– Дай то вам Бог, что бы у вас все получилось тут, и получилось лучше, чем у нас. Как же теперь зовется этот город-призрак?

– Переименовали в Ситку! По-моему красиво, как вы считаете?

– Ну, Ситка так Ситка, – пожав плечами, буркнул Орлов. – Отчего же ваш капитан с шерифом не озабочены тем, что на город могут напасть?

Американец, засунув руки в карманы жилетки и ходивший от одной стены до другой, остановился и удивленно спросил:

– А, кому мы нужны?

– Не знаю, англичанам к примеру.

– Англичане с испанцами опоздали здесь, что-то столбить, я так думаю уже навсегда. Впрочем, и они знают, что близость наших портов в нижних штатах – это не далекий Петербург. После передачи этих земель под нашу юрисдикцию, на политической сцене уже совсем другая конфигурация складывается, да и наш народ, как и вся страна, уже не те, что были раньше. Нация объединена, а потому сильна как никогда.

– А как же быть с индейцами? – устало спросил поручик. – Я только что прошелся по их землям и что-то не видел радости на их лицах. Нас пытались сбросить в океан, разорвать лошадьми, и сжечь на костре.

– Ничего мы найдем на них управу, – твердо возразил Фреди, – наши индейцы тоже пытались хвататься за оружие, и отказывались проживать на отведенных им землях. У нас богатый опыт по укрощению первоначальных народов! Меня, как и многих моих соотечественников пугает другое.

– Что именно?

– Мы боимся, как бы в нижних штатах не забыли об этой покупке! Мы даже готовы принять здесь все тюрьмы из нижних штатов, лишь бы про нас помнили. Уж слишком у многих эта покупка вызывает лишь раздражение и это все на фоне когда нация с жаром и негодованием обсуждает жестокое убийство президента Линкольна, смакует повешение его убийцы с тремя пособниками. Все взахлеб обсуждают, подкинутую газетчиками историю, как убиенный Авраам стал бродить призраком по Белому дому. Граждан моей страны беспокоит, что станет с их акциями, которые упали в цене во время войны! Какая уж тут Аляска с ее аборигенами, лесами и холодом со снегом?

– Понятно, – со вздохом проговорил Орлов. – Скажите, Фреди, за последнюю неделю, никто из моих соотечественников не приходил в город? Я шел с отрядом казаков, наш караван вез муку…

– Я бы знал об этом непременно, – пожав плечами, отозвался тот, – но можно уточнить у капитана или у шерифа. Я бы, кстати, порекомендовал мистеру, Орлову, заглянуть к последнему и засвидетельствовать так, сказать свое почтение – он это любит.

– Спасибо, за совет, – сказал поручик, надевая шапку, – я так, пожалуй, и сделаю. Загляну к вашему шерифу сейчас. Где его можно сыскать?

– Так в доме Максутова. Может еще кофе?

– Спасибо, Фреди, в другой раз. У меня пожалуй будет еще вопрос…, не оставлял ли для меня кто-нибудь весточку? Или для полковника Калязина?

Американец пожал плечами и твердо проговорил:

– Нет, господин, Орлов, никто и не чего не оставлял.

– Тогда могу я попросить вас по старой дружбе, если появятся новости для меня, или придет кто-то из моих соотечественников, найдите меня у Розенберга?

– О, кей, мистер, Орлов, я непременно дам знать, если будут новости. У меня же в конторе теперь как на Восточном базаре, все новости стекаются под эту крышу. Все же по привычке сначала в контору идут!

Выйдя на улицу, поручик поправил ремни винтовок на плече, поднял воротник полушубка и медленно зашагал к бывшей резиденции Максутова, подгоняемый ледяными порывами ветра, который гнал по улице колючую поземку.

«Вот он, не почетный финал этой грустной истории, – с каким-то внутренним опустошением думал Орлов, – вот он позор империи, в котором ему пришлось принять участие. Наверняка, сейчас все недруги империи, коих великое множество злорадствуют и зубоскалят, ведь всем понятно, что продажа Аляски – это слабость России. Наверное, прав был староста, когда говорил, что это не продажа куска земли – это начало распада страны. Прав, конечно, был американец по своему, когда говорил об англичанах, у коих теперь здесь сложилось крайне затруднительное положение, из-за нового политического пасьянса. Ведь из-за этой сделки их владения в Америке попали в тиски между новыми владениями американцев и их нижними штатами. Неужели ничего нельзя было сделать как-то по-другому? Почему обязательно надобно было продавать? Да, еще с такой поспешностью и скрытностью, когда даже сам Максутов ничего не знал до последнего момента. Может тут крылось чье-то личное денежное возмездие? Например того же барона Стекля или группы лиц приближенных к императору, да интересно было бы знать правду. И вот теперь, он русский офицер Орлов, должен идти чуть ли не на доклад, о своем прибытии к какому-то шерифу… Что же надобно предпринять мне с урядником? Судя по всему, нас здесь никто не ждет… Не выходили и люди из обоза полковника Калязина сюда…, мистика, какая-то. Что же с вами могло приключиться в пути, и вы словно растворились в этих чертовых лесах?.. Что же нам теперь делать?…»