— Теоретически я допускаю, что они существуют. Просто вряд ли они зеленые.

— Почему это?

— Зеленый цвет говорит о наличии хлорофилла. Ты намекаешь, что твои пришельцы наполовину растения?

— Может быть.

— Мне казалось, они прибыли с планеты, которая состоит изо льда.

— Гм-м… тогда мне лучше сделать их альбиносами.

— Альбиносами?

— В тон зимнему ландшафту их планеты.

Зараза Пит явился с семьдесят пятым вариантом своего эпического научно-фантастического сценария (смесь «Альфавилля», «Они живут среди нас», «Бегущего по лезвию бритвы» и «Планеты обезьян») и в данный момент вносит исправления, признав мою правоту насчет пришельцев.

— Как ты считаешь, с учетом размеров Вселенной, возможно ли существование жизни в других галактиках?

— Возможно. Но тот знаменитый случай, когда у твоего кузена Эдриана однажды утром засвербело в анусе во время турпохода по Аризоне, вовсе не доказывает, что в пустыне приземлились инопланетяне.

— Я же тебе рассказывал, что ему приснился какой-то мокрый хоботок, дико похожий на нос?

— Да.

— И что тем утром у него из гигиенического набора пропал тюбик геля «Кей-Вай»[20]?

— Да.

— И что свои палатки они разбили неподалеку от Зоны 51?

— Да.

— И ты по-прежнему не веришь, что их навестили пришельцы, которым не терпелось познать анатомию человека?

— Не верю. Твой кузен Эдриан ест слишком мало фруктов, у него наверняка просто геморрой. Ну так поможешь ты мне с этими сайтами о пропавших без вести или нет?

Пит удобно располагается в кресле, бормочет под нос куски из диалога пришельцев и черкает в своем сценарии, а я прокручиваю сайты под названиями вроде «Розыск людей», «Поиски пропавших без вести» или «Следопыт». У меня уже куча телефонных номеров, адресов электронной почты и списков избирателей, но все это, как и следовало ожидать, почти ничего не дает.

Я обращаюсь к американским поисковым машинам, ввожу имя «Гарри Унгар» и получаю распечатку тринадцати номеров телефонов из интернетовских «Белых страниц». После того как я выкидываю всяких Унгарманов, Унгарлихтов и Гарри Унгаров-младших, у меня остается всего три фамилии. Перекрестная проверка на другой поисковой машине помогает определить их возраст: Гарри Унгару, проживающему в Бруклине на Оушн-Парквей, целых семьдесят три года, Гарри Унгару из Рокэвея — двадцать четыре, Гарри Унгару из Саванны, штат Джорджия, под шестьдесят (вроде бы то, что надо), но его второе имя начинается на «М». А второе имя папы начинается на «Б».

Организаций, которые занимаются розысками людей за деньги, полно, и мне даже приходит в голову, не перевести ли 59.95 долларов со своей кредитной карты какой-нибудь из них, но я быстренько отказываюсь от этой мысли — вряд ли из затеи что-нибудь выйдет. Всем им надо сообщать номера карточек социального страхования и последний известный адрес. Если папа зарабатывает на жизнь — если можно так выразиться — игрой в карты, то у меня нет никакой уверенности, что он зарегистрирован где-нибудь — будь то налоговое управление, отдел кадров или социальные службы, — куда следует обратиться с запросом.

Насколько я знаю, он может обитать в бревенчатой хижине на Аляске. Или в пещере в австралийской пустыне. Во мне тлеет надежда, что папа живет где-то неподалеку от Лондона или Брайтона, и в то же время я не могу отделаться от мысли, что, возможно, он умер. В случае, когда из списков избирателей ничего выловить не удалось, сайт «Следопыт» предлагает проверить записи о регистрации смерти, завещания или брака, а если и это не принесет результатов, поместить объявление о пропавшем без вести в центральных газетах. Насчет газет — неплохая мысль. По крайней мере, это даст мне иллюзию, будто я что-то делаю.

Пит утомился и хочет поболтать. Неразделенная любовь к Лорне — тема неиссякаемая (и известная мне до мелочей). Тема более свежая — его безумная теория заговора. В Неваде, видите ли, зафиксировали какие-то черные вертолеты без опознавательных знаков, а в мире установился новый порядок, все подробности под грифом «совершенно секретно». Он уже готов прогнать меня от компьютера и погрузиться в конспирологические сайты, но тут поступает новое сообщение. От великана. Прислал список растений, и я прошу Пита быстренько просмотреть его.

— Лаванда, ледвянец, портулак, бальзамин и герань. Хороший подбор. Особенно для затененного места.

— Ну да, солнца у него маловато. Заслоняют другие дома.

— Тогда все в порядке. Большого ухода за этими растениями тоже не требуется. Как ты думаешь, что такое «холдем»[21]?

— Холдем?

— Да. Погляди на его электронный адрес. [email protected].

Я нагибаюсь поближе.

— Не уверена, — говорю я, потирая экзему на локте, — но, по-моему, это какая-то разновидность покера.

— А у покера есть варианты?

— Целая куча.

— Правда?

— Ну как же… холдем, стад, омаха, хай-лоу парный[22]… всего уже не помню, но, в общем, их масса.

— Ясно, — как-то странно кивает мне Пит. — Твой отец много играл в покер, да?

— Да, — подтверждаю я. — Играл.

— Это то, что надо. — Ты о чем?

— Ну как же. — Пит яростно вымарывает что-то из сценария. — Ведь игорных сайтов в Интернете немерено. Особенно покерных. Поищи на них. Может, кто-то вспомнит, что играл с ним. Никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь.

Вот так всегда. Ты думаешь, твой собеседник уже в облаках, а он — раз! — и выдает блестящую идею.

13

В кухне раздвинут складной стол, за ним сидят шесть мужчин и играют в карты. Никто не обращает на меня ни малейшего внимания. Я свернулась клубочком на полу и читаю книгу про ядовитых змей и скорпионов, мне тепло и уютно. В кухне пахнет сигарами, пивом и растопленным сыром, но мне на это плевать: главное, чтобы было тепло. Кухня — единственное помещение в доме, которое не выстужается за ночь зимой, и, значит, можно ходить босиком.

С моего удобного наблюдательного пункта у духовки мне все видно. Папа сидит во главе стола, травит анекдоты и оживленно жестикулирует. Руки у него изящные и ухоженные. Остальные мужчины часто смеются и одобрительно кивают. Четверо из них хорошо мне знакомы. Они регулярно собираются в первую пятницу каждого месяца (в конце недели мама работает в ночную смену) и сидят до глубокой ночи. Тот, что в проволочных очках, — это мистер Сантос, учитель химии из папиной школы, а тот, от кого пахнет брокколи, — наш доктор. Следующие двое — наши соседи, ничем особенным не выделяющиеся. Пятого я вижу впервые. Мистер Сантос сказал, что они познакомились в пабе, куда мистер Сантос заглянул по пути к нам. Новичка зовут Джимми.

У Джимми кривые зубы, они торчат в разные стороны, и мне кажется, что между ними наверняка застревают кусочки пищи. На нем клетчатая спортивная куртка и яркий галстук, и, когда Джимми задумывается, губы у него складываются в пухлый девчоночий бантик.

Остальные мужчины подсмеиваются над ним. А Джимми только качает головой. Он, дескать, никогда не играл в покер и вообще не знал, что они намерены играть на деньги. Краем уха я слышу, как они его уговаривают, и всем телом впитываю тепло бойлера, полного горячей воды, и читаю про самого ядовитого скорпиона в мире. Вдруг папа наклоняется ко мне и легонько треплет мои волосы.

— Рыжик, — у папы шутливый голос, — просвети Джимми, какие в покере есть комбинации карт.

Смотреть на зубы Джимми мне совершенно не хочется, и я бурчу, не поднимая глаз от книги:

— Стрит-флеш, каре, фулл-хаус, флеш, стрит, тройка, две пары, пара, старшая карта[23].

— Вот видишь, Джимми. — Папа горделиво улыбается. — Если девятилетнему ребенку известны все комбинации, это не так уж трудно, правда?