Но скажите мне, «кто эта девочка?» И был ли это всего лишь ее новый имидж, который она выдумала для своего очередного турне «Who’s That Girl?» («Кто эта девочка?»)? «Порабощенная Андромеда» Тамары де Лемпика. Андромеда, похотливая морская богиня, «властительница мужчин», которая прежде, чем ее приковали к скале, пустила потоки вод на землю, устроила библейский потоп. «Кто эта девочка?» И зачем она втягивает имя Христа во все, что совершает? Нужны один-два находчивых автора, чтобы расшифровать подсознательные импульсы Мадонны из текстуального контекста. «Like A Virgin» («Как девственница») в ее исполнении могла бы быть похожей на песнь девы Марии ангелу Гавриилу: «Я преодолела все испытания, я пересекла пустыню, и я пришла. Ты видишь, насколько я была потеряна, пока не встретила тебя, я изнемогала, была неудовлетворена, побеждена. Я была грустна, я скучала, но ты заставил меня почувствовать себя озаренной совсем по-иному, девственницей, тронутой в первый раз». Исполняемая кем-то другим, а не Мадонной, эта песня не имела бы своего «подтекста». Мадонна же, вся обвешанная распятиями, создает коктейль из взрывоопасных подсознательных ощущений, где смешались воедино секс, дева Мария, Христос и поп-музыка.

Да, Мадонна готова выйти в мир, облеченная властью над светом и цветом, в ореоле образов и звуков — и в этом ее секрет, может быть.

Глава XI

УСПЕХ В ГОЛЛИВУДЕ

Если Мадонна и правда игрок, как она представляется в «Gambler» («Игрок»), автобиографической песне, написанной ею для «Vision Quest» («Погоня за мечтой») — одной из первых кинематографических постановок музыкального магната Дэвида Джеффена, — тогда ее любимой игрой должна быть рулетка. Ее голливудские амбиции впутывают ее во множество разных проектов, из которых одни удивительнее других. Ничем никогда не смущаясь и не слишком расстраиваясь, она анализирует свои неудачи в ожидании того дня, когда наконец колесо фортуны остановит шарик на выигрышном номере. «Отчаянно ищу Сюзанну», — говорит она в одну из очень уж затянувшихся пауз между ставками на место Эвиты. Оборачиваясь в сторону Джонатана Прайса, презабавного полковника Перона, Мадонна выдает сокровенную тайну Голливуда: «Мы чуть было не поделили афишу моего первого фильма». Нет, Прайсу не предлагали играть в «Сюзанне», это Мадонна собиралась получить роль Джилл, девочки, о которой он, являясь героем киноленты «Бразилия», мечтал на протяжении всего этого фантастического, невообразимого фильма Терри Гильяма.

Американский гений анимации, новоявленный член команды «Monty Python», Гильям искал актрису, которая была бы достаточно эфирно-красива, чтобы быть правдоподобной в образе ангельской любовницы, прилетающей к спящему герою по ночам на больших бело-молочных крыльях, как и подобает ангелам, и которая тем не менее могла бы убедительно маневрировать одним из тех двухтонных грузовиков, которые она водит днем, будучи в реальной жизни шофером. Еще до того как Мадонна сделала себе имя в кино, Гильям считал, что она — одна из тех редких актрис, которые могут воплотить двух крайне противоположных персонажей в одном и том же фильме. Получив поддержку некоторых самых влиятельных «громадин» Голливуда, Мадонна собиралась вступить в борьбу с единственной женщиной, словно созданной для того, чтобы играть эту роль. Ким Грэйст сыграет идеальную Джилл — ничего не скажешь. Она создаст образ настолько отточенный, что другим тут делать нечего. Мадонне пришлось уйти со сцены.

Но она тут же берет курс на «Fame» («Молва»). Это, конечно, не тот фильм, который может попасть на кинематографические высоты, но для нее это, так сказать, адаптация в кино, проба сил на небольшом экране. Действие происходит па сцене школы искусства, в самом сердце Манхэттена. Мадонна убеждена, что она уже сыграла эту роль в своей реальной жизни. В день, когда она прибыла в Нью-Йорк, в школу танца Пирл Ланг, она сказала себе, оглядываясь вокруг: «Мы словно в «Fame» со всеми этими чернокожими и испанскими танцовщиками». Но на этот раз она не сумела навязать свое понимание мира. Брэндон Тартикофф, ответственный за развлекательные сюжеты на «NBC», телевизионной программе, осуществлявшей постановку «Fame», рассказывает: «За довольно длительный период времени мы дали возможность участвовать в нашей программе многим молодым талантливым людям, подарив им шанс. Однажды я размышлял о тех из них, кто уже стал известен и сделал себе имя. Из чистого любопытства я попросил одного из сотрудников прокрутить архивные театральные пробы, чтобы посмотреть, не появился ли еще кто-нибудь из тех, с кем мы делали эти пробы, на звездном небосклоне». И кого же он увидел? Разумеется, Мадонну. Тартикофф в недоумении: как он мог упустить из виду эту новую суперзвезду? «Вот, все здесь, на пленке. В то время Мадонна была еще брюнеткой, но как угодно, она не собиралась оставаться в тени, где-нибудь на втором плане».

Чтобы получить возможность осуществлять контроль над фильмом «Бразилия», Мадонна позаботилась о том, чтобы столкнуть Терри Гильяма с «уполномоченными из «Universal». Но Терри Гильям, поддерживаемый критикой, сумел поставить свой фильм вопреки «Universal». В результате студия была организована так, что дистрибьютеры могли иметь доли от прибыли фильма. В комедии «Fame», которая была для нее запасным вариантом, Мадонна рисковала «утонуть» среди многочисленных звезд. Но, как известно, Мадонна не имеет себе равных в умении блистать и в худших условиях. Правда, «А League Of Their Own» («Их союз) — это слишком даже для нее. Не печатая своего имени в афише, она сияет там своим полуот-сутствием.

Однако Мадонна безрезультатно билась в двери, никто не открыл ей: телевидение не хотело иметь с ней дела. Единственный постановщик, который видел в ней актрису и был независимым, хотел как можно быстрее приобщиться к влиятельным кругам голливудских студий, что уменьшало ее шансы. Казалось, она обречена играть второстепенную роль исполнительницы песен в кино: использована и тут же забыта. Так продолжалось до того дня, когда самая заманчивая перспектива ее жизни оказалась вдруг у ее ног. Томми Тьюн, имеющий на своем счету невероятное количество коммерческих удач и положительных оценок критиков Бродвея, звезда фильма Кена Рассела «The Boyfriend» («Приятель») попросил Мадонну подать реплику[76] в «Му One and Only» («Мой единственный»), новой экстравагантной постановке «Funny Face» («Милое личико») Джорджа Гершвина. Продюсеры решили изменить завязку, которая впрочем, устраивала Фреда Астера и Одри Хепберн. Из фотографа топ-моделей — главной мужской роли — получился воздушный акробат, в то время как главная женская роль принадлежит топ-модели, начинающей звезде танцев на воде. Избавившись от слишком длинной завязки, спектакль напичкивают разными песнями Гершвина, что могло бы дать возможность Мадонне спеть «Sweet and Low Down» («Сладкий и скверный»), «S’Wonderful» («Так прекрасно») и «How Long Has This Been Going On?» («Сколько ж это будет продолжаться?»)

Если шумная рекламная кампания разворачивается даже по поводу «совсем нового диапазона», который певица нашла для «Эвиты», то было бы также очень интересно узнать, в каком направлении продвигалась бы ее карьера, если бы она решилась играть в этой пьесе, оказавшейся неожиданно успешной в театральном сезоне 1983 года на Бродвее. Тем более странно, что ей нужно было совсем немного, чтобы добиться роли. В действительности же, если Мадонна и хотела пробиться на сцену, то только по той единственной причине, что спектакль уже был на виду: постановка, полностью выйдя из-под контроля, поглотила пять постановщиков, около двенадцати авторов и столько же издательских редакторов, не говоря уже о фараоновском бюджете, который составил не менее четырех с половиной миллионов долларов. Однако Мадонна прекрасно понимает, что даже если бы она была принята в спектакль, то ее чечеточный танец в подметки не годится танцу Томми Тьюна, так что в конце концов, несмотря на свое желание, она говорит Бродвею «нет». Только спустя некоторое время она должна будет достать свои танцевальные туфельки и набирать темп.