Плавание царя продолжалось всего один день, хотя и не было лишено волнений — в какой-то момент корабль императора сел на риф и Ираклий принимал деятельное участие совместно с матросами в высвобождении его из плена природы, разбив при этом руку. К слову сказать, после этого происшествия Ираклий стал страшно бояться морских путешествий и всегда предпочитал сухопутные маршруты, даже если они и были длинны.

В гавани Пилы он оставил корабль и отправился верхом к армии, которую ещё нужно было доукомплектовать. Постепенно продвигаясь по направлению к Востоку, Ираклий собирал из старых полков новые боевые отряды и постоянно обучал их воинскому строю и военному искусству. В отличие от прежних армий, армия Ираклия почти сплошь состояла из этнических византийцев, и лишь некоторая её часть формировалась из наёмников. Следует отметить способ, которым император поднимал дух своих солдат. Он часто обращался к воинам с горячими речами, в которых напоминал им о бедствиях соотечественников, оказавшихся под властью персов, грабёж церквей и утрату Креста Господня. Очевидно, он был хорошим организатором и оратором (мы можем убедиться в этом и сами, ознакомившись с его речами), поскольку солдаты искренне сдружились со своим полководцем и горели желанием идти в бой за веру, царя и отечество. Весна и лето прошли в подготовке к войне, и лишь осенью Ираклий с армией подошёл к Капподакии, где располагался с войсками Шахрбараз[577].

Император действовал очень грамотно и осторожно: конные разъезды византийцев выдвинулись далеко вперёд на разведку и обеспечивали безопасность продвижения римских войск. Осторожность оказалась не напрасной — в один момент разведчики встретились с конным разъездом арабов, служивших персам, и разбили его. Пленных арабов Ираклий помиловал и даже принял на свою службу — с тех пор они верно служили ему в течение всех последующих кампаний на Востоке.

В дальнейшем персы вынуждены были столкнуться с тем неприятным для них фактом, что в лице Ираклия им неожиданно встретился очень искусный полководец. Император настолько умело маневрировал, что вынудил Шахрбараза оставить свои крепкие позиции и догонять римское войско, которое уже угрожало вторжением в Персию. Вся осень и начало зимы прошли в бесцельных для персов манёврах, и в начале февраля 623 г. враги, наконец, выстроились для битвы. Но Ираклий обошёл Шахрбараза ещё и в умении вести разведку: ему удалось добыть план наступления персов, и в результате в завязавшемся сражении Шахрбараз был наголову разбит. Успех был полным и поднял боевой дух римской армии. Византийцы уже настолько свыклись к тому времени с мыслью, что персы их побеждают, что не смели верить своей победе, благодаря Бога и царя за счастливый исход сражения. «Те самые, — пишет летописец, — которые не смели смотреть на пыль от ног персов, те самые теперь грабили их шатры»[578]. После победы Ираклий написал письмо Хосрову, в котором настоятельно рекомендовал тому заключить мирный договор, и тональность обращения была уже совсем иной. Отпустив войско на зимние квартиры в Понт, сам царь поспешил в Константинополь, поскольку поступили известия о возможном наступлении аваров на столицу[579].

«Кого Бог хочет наказать, того лишает разума», — гласит старая пословица. Хосров ещё не почувствовал той перемены, которая произошла на театре военных действий. Он по-прежнему считал успех Ираклия локальной победой, достигнутой вследствие нерасторопности его полководца, не более того. Когда Ираклий, уладив дела в столице, вернулся в марте 623 г. в Никомедию, его ждало ответное послание Хосрова, написанное в неподобающем и уничижительном стиле.

«Любимый богами господин и царь всей земли — Ираклу, несмышлёному и негодному рабу нашему. Не желая отправлять мне рабскую службу, ты называешь себя господином и царём; ты расточаешь мои сокровища, находящиеся у тебя, и подкупаешь моих рабов. Собрав разбойничьи шайки, ты не даёшь мне покоя. Но я отпускаю тебе твои преступления. Возьми свою жену и детей и приди сюда». Далее в письме последовали богохульства в адрес Спасителя, которые мы по вполне объяснимым причинам приводить не будем[580].

Пожалуй, тон письма был бы несколько иным, если бы Хосров своевременно узнал о том, что Ираклий, задумав в летней кампании 623 г. вторжение в Персию, договорился с армянской аристократией и сделал Великую Армению, при Фоке отторгнутую от Империи, своей стратегической базой. Собрав в апреле римскую армию в Кесарии Капподакийской, император вместе с супругой беспрепятственно вступил в армянские провинции, радостно встречаемый местным населением. Из Феодосиополя, где главнокомандующий сделал остановку, римляне вторглись в пределы персидской Армении.

Перед началом наступления император вновь собрал армию, чтобы подбодрить своих воинов. «Мужи, братья мои, — сказал он им, — возьмём себе в разум страх Божий и будем подвизаться на отмщение за поруганного Бога. Станем мужественно против врагов, причинивших много зла христианам; уважим величие римлян, чуждое порабощения, и станем против врагов, нечестиво вооружившихся. Примем веру, убивающую убийства, представим себе, что мы теперь в земле персидской и бегство нанесёт нам великие бедствия. Отмстим за растленных дев, за поругание над воинами, которых мы видели с отрезанными членами, и поболим о них сердечно. Опасность наша не без награды, но ведёт нас к вечной славе. Станем мужественно, и Господь Бог споборет нам и погубит наших врагов». Когда царь закончил свою речь, из рядов войска вышел солдат, который сказал ему: «Ты расширил наши сердца, государь, расширив уста свои на назидание. Слова твои изострили мечи наши и сделали их вдохновенными; мы окрылены твоими словами»[581].

Напротив, Хосров был настолько самоуверен, что совершенно не подготовился к войне, даже не допуская мысли о возможном наступлении стёртых с лица земли, как ему казалось, римлян на его земли. Но Ираклий действовал очень решительно и умело: вскоре пал административный центр персидской Армении город Двин, затем город Нахчван. А в июне 623 г. император перешёл реку Аракс и вторгся в Персию. Месть, переполнявшая душу римских солдат, здесь выплеснулась наружу: византийцы беспощадно разоряли персидские селения, истребляя всё живое[582].

Хосров в это время отдыхал в Мидии, не чувствуя опасности. Но когда передовые римские части разбили персидский отряд, охранявший город, Хосров запаниковал и, срочно собравшись, бежал в Дастагерд, оставив свой дворец и древнее святилище персов на произвол судьбы. Взяв штурмом город, Ираклий предал его страшному опустошению и даже разрушил святилище, потушив в нём священный для персов огонь. Это была месть римлян за разрушение персами Иерусалима. Разгневанный Хосров запоздало отдал приказ полководцам Шахрбаразу и Шахину соединить силы и напасть на Ираклия. Однако, поскольку расстояние между врагами было слишком большим, а для сбора армии персам необходимо было некоторое время, до поздней осени войска Ираклия беспрепятственно разоряли персидские земли. Получив известия о том, что Шахрбараз находится уже в Нисибии, Ираклий провёл совещание с командирами, на котором было принято решение не оставаться в Персии, а вернуться на родину.

С большим числом пленных — до 60 тыс. человек — и богатой добычей римляне начали отступление через Албанию, где им пришлось выдержать многочисленные стычки с местным населением и разрозненными персидскими отрядами. Не сумев в зимнее время выполнить до конца свой план, Ираклий остановился на зимних квартирах в Албании[583]. Кстати сказать, здесь Ираклий Великий в очередной раз проявил благородство и разумность. Желая продемонстрировать, что в его планы не входит истребление Персидской державы, он отпустил пленных на свободу, взяв с них клятву не воевать с греками. Император правильно рассчитал, что на зимних квартирах обеспечивать пленных едой ему будет очень затруднительно, но не стал лишать их жизни — обычная практика и тех древних веков, и нового времени.

Последующие действия императора вновь отличались мудрым расчётом и масштабом действий. Немного пополнив свою армию волонтёрами из лазов, абазов и иверцев, Ираклий направился на юг, разбил в нескольких стычках армию Шахрбараза и, оставив две другие персидские армии у себя в тылу, продолжил поход. Здесь впервые с начала персидской войны ему пришлось столкнуться с недовольством войск, опасавшихся излишне смелой стратегии своего царя. Но последующие события сами собой разрешили споры: пришло известие о том, что навстречу византийцам быстро приближается третья армия под командованием Шахина. По счастью для римлян, командующий второй персидской армией Шахраплакан, чьё сознание сжигало неумеренное честолюбие, решил получить лавры будущей победы в свои руки. Не дожидаясь Шахина, он, введённый в заблуждение перебежчиками, дал Ираклию сражение, неудачное для персов, в котором погиб и сам Шахраплакан. Не дав соединиться остаткам армии Шахраплакана и Шахина, Ираклий напал на Шахина и разбил его армию[584].