Сжав пистолет потными от волнения ладонями, он поднял его повыше, оперся локтями на подоконник — на весу держать оружие было тяжеловато, руки и без того дрожали, как у последнего запойного алкоголика.

«Когда все закончится, — отстраненно подумал Саша, — меня, наверное, даже на истерику не хватит. Просто лягу где-нибудь и буду лежать и смотреть в небо. Пока не надоест. А всех мимопроходящих буду посылать далеко и матом. И начну, конечно, с вот этого вот субъекта. А сейчас дело надо делать, вот что».

Выстрелить в проворно приближавшуюся к Игорю фигуру оказалось проще простого. В конце концов, это ж не пули — так, снотворное. Этими дротиками, наверное, животных усыпляют при отлове. Идет себе этакий тигр по саванне, а охотник из засады — чпок!

Хлопок, и вздрагивает в руке пистолет. Это проще, чем казалось.

«Когда-нибудь тебе придется стрелять в человека», — говорил ему Рогозин.

— Не даждь места лукавому демону обладати мною, насильством смертнаго сего телесе… — бедный капитан окончательно перешел на старославянский. Саша обернулся — вовремя, чтобы увидеть, как тот разрядит всю обойму в появившийся в дверном проеме силуэт. Видимо, они взломали дверь, равнодушно подумал он. Видимо, то, что на меня брызнуло — это мозги. У него-то патроны боевые, ну еще бы. Не оглохнуть бы, от такого-то шума.

Рогозин за окном возился, рассыпая белый порошок по периметру вокруг дома. В какой-то момент он вышел из поля зрения, и Саша замер, не зная, что делать. Бежать ему на помощь? Он ведь там, безоружный. А здесь бабка, которую нужно охранять, пока она не завершит ритуал передачи силы, или что там она делает так долго, черт ее знает. И Ковалев с пушкой, в состоянии явного аффекта. А если он войдет и ее пристрелит, например? Но ведь шеф сказал — прикрывать его…

— Меня мама учила, — тихо сказал ФСБшник, повернувшись к Саше. — Запрещено было, а она все равно, в тайне от папы… пригодится, говорила… От сглаза, от порчи, от нечистой силы… и помогает ведь.

— Молитвы, что ли? — пробормотал Саша, вглядываясь в темный проем. Оттуда больше никто не появлялся, и он решился наконец.

— Оставайтесь здесь, пожалуйста, — твердо сказал он Ковалеву, надеясь, что тот действительно уже приходит в себя. А потом на одном дыхании пронесся через темный коридор, пнул сорванную с петель дверь и выскочил во двор. И едва не споткнулся о чье-то бесчувственное тело.

— Уже все, — махнул ему Игорь, стоявший неподалеку. — Смотри, как их корежит! Сам не ожидал, что так здорово получится…

Неподалеку двое парней, в бледном свете луны по-прежнему казавшихся Саше живыми трупами, тщетно пытались подобраться ближе к домику, но их словно бы останавливала невидимая стена.

— Заряженная соль, делаешь из нее круг — и все! Отлично, я считаю, — сказал Рогозин, подходя ближе к парню.

Собачий вой, ставший уже привычным, вдруг оборвался разом, и все прочие звуки стихли. Саша подумал бы, что оглох, если б не слышал собственное тяжелое дыхание. Он обернулся, чтобы взглянуть на дом, и увидел вдруг, как из чердачного окна выпорхнула птица. Крупный, массивный силуэт с широкими крыльями. Сова или что-то похожее.

— Вы видели? — он обернулся к майору, но тот глянул на него непонимающе, покачал головой.

— Это душа отлетела, — сказал появившийся в дверном проеме Ковалев. За его спиной маячил еще один силуэт, и Саша уже почти рефлекторно вскинул руки с пистолетом, чтобы уложить очередного «зомби», но вовремя узнал бледное лицо участкового.

— Все закончилось, — сказал тот, выходя наружу вслед за ФСБшником.

— Вижу, — кивнул Рогозин, бегло скользнув по нему взглядом, и повернулся к калитке, следя, как неуклюжие «зомби» медленно ковыляют прочь, словно бы потеряв всякий интерес к оставшимся внутри магического круга людям. — Но кое-что другое начинается. Костя, у меня к вам вопрос. Вы знаете этого человека?

Он наклонился к бесчувственному телу мужчины, лежавшему у порога, и перевернул его на спину, направив в лицо луч фонарика. Саша с опаской глянул на тело… да нет, никакой это был не «живой мертвец», никаких ввалившихся глаз и лохмотьев гниющей кожи, нормальное лицо, разве что, несколько одутловатое, как бывает у пьяниц.

— Знаю… тракторист это, Григорий, кажется… — растерянно сказал участковый. — Он-то здесь при чем?

— Местный, значит, — сквозь зубы выдохнул Игорь. — Это крайне паршиво, знаете ли. То-то я смотрю, не похож он на наших сбежавших студентов… Вы понимаете, что это значит, Костя? Это значит, что к утру у нас будет полная деревня таких вот «зомби», преисполненных решимости нас остановить. Так, у вас тут есть системы оповещения, сирены? Нужно объявить эвакуацию, пусть народ разъезжается, кто пока еще в своем уме… Потому что на всех у нас транквилизатора не хватит. И тогда понадобятся боевые патроны, понимаете?

— Системы оповещения… Да, у нас бочка есть, — сказал Миронов с непередаваемо серьезным видом. — Возле школы висит, на канате, а под ней рельса лежит. Берете рельсу и стучите в бочку, вот и все оповещение.

— Великолепно, — майор коротко рассмеялся. — Покажете, где это?

— Я не могу, — ответил участковый со странной обреченностью в голосе. — Я должен найти Змеиный камень. Меня уже туда тянет, вы не представляете, как это…

— В общих чертах представляю, — кивнул Рогозин. — Тогда идите. Мы сами справимся. С божьей помощью, верно, товарищ капитан?

— Не смейтесь, — серьезно ответил ФСБшник. — Я, может, впервые в жизни по-настоящему уверовал.

— Правда, что ли? Ну вот, хоть какая-то польза силам света от этой истории… Может, и мне это в плюс зачтется, как думаете?

— А вам почему? — спросил капитан, убирая, наконец, оружие.

— Ну, все-таки я вас в эту историю втянул. На эту тему анекдот хороший есть…

— А как долго работают эти транквилизаторы? — перебил его Саша, рассматривая свой пистолет. Рогозин, как всегда, верно проследил ход его мыслей:

— А что, хочешь меня вырубить нахрен? Не надо, я вам еще пригожусь. Действует он несколько часов, так что этих ребят лучше связать и в доме запереть, чтоб под ногами не путались. Веревка на второй полке слева, бельевая, сойдет, как говорится, для сельской местности. Так вот, попадают, значит, к райским вратам священник и водитель автобуса…

Беззвучно выматерившись, Саша пошел за веревкой. Перешагнул через труп с размозженной головой, смахнул с полки кучу какого-то застарелого хлама, разыскивая нужный моток.

Под окном лежала бесчувственная девушка в джинсовой куртке. Саша уже не помнил, кто ее вырубил — он или Игорь. Он приподнял ее голову, глянув в лицо. Тоже не похожа на зомби, нормальная такая студентка, чем-то на Катю похожа даже. Видимо, «некромант», так и не овладев мифической силой оживлять мертвецов, решил хотя бы иллюзией восполнить этот пробел. Или он уже и сам не видит разницы между иллюзией и реальностью? Интересно, осталось в нем хоть что-нибудь от человека, нелюдимого парня Вадика в готическом прикиде? И каким отчаянным нужно быть, чтобы добровольно пустить в свое сознание существо с чуждой логикой и непонятными целями?

— А Святой Петр ему и говорит — у тебя на проповедях прихожане спали, а у него в автобусе все молились, — довольным тоном закончил майор.

Саша вздохнул и соединил руки девушки, обматывая их веревкой.

— Давай покажу, как надо, — на его запястье осторожно легла рука Рогозина. — Глядишь, потом в жизни пригодится…

Оповестить народ оказалось легче легкого — даже загадочную бочку искать не пришлось. Многие в поселке в эту ночь не спали — люди словно чувствовали, что происходит нечто тревожное и опасное. Да и собаки со своим внезапным «концертом» переполошили многих. Стоило мужчинам постучаться в пару дверей, выдать наспех придуманную версию о катастрофе на химическом заводе — и поселок ожил, заголосил воплями заполошных баб, сновавших от дома к дому в наспех накинутых халатах.

— А почему вы не вызовете подкрепление? — спросил Ковалев, подходя к машине, куда только что уселся Игорь, устало откинувшись на сиденье.