– Ну да! – усомнился Женя Первухин, – это-то в наше время сурового дефицита всего, о чем только ни подумаешь и неуемного самомнения тех, кто этими остатками располагает?

– Места знать надо! – деловито возразил хозяин каюты, – И тех, кто на этих местах уверенно сидит. И вообще, сохранились еще у нас мичмана старой закалки, которые прошли настоящую службу, а приказания рассматривают как неизбежность. У них и мысли не возникает, что оно может быть почему-то не выполнено. Даже если и надо достать вечный двигатель, к примеру.

– Ха! Вечный двигатель! – фыркнул Первухин.

– Слушай, а давай поспорим с тобой, на литр коньяка, например, что мой Егоркин действительно достанет или сам вечный двигатель, или что-то, что можно будет, хотя бы в первом приближении, считать таковым? – загорелся новой идеей Тетушкин.

– Вечных двигателей не бывает, потому, что их не может быть никогда! – безапелляционно заявил гость: – Вспомни школьный курс физики и свое высшее ракетно-инженерное образование! Мичман, кстати, тоже физику учил!

– Так это когда было! А сколько всего объявляли невозможным и несбыточно, что потом и взмоглось и сбылось? Даже в последнее время! И наоборот, вон наобещали политики реальных, вроде бы вещей – и вот вам всем хрен! Овощ такой огородный, корнеплод, по самое колено! Даже и не пытались их материализовать! А что, не так?

– Короче, Александр Павлович Егоркин сейчас на борту, в смене обеспечения, мы его вызываем и ставим ему задачу. Причем, как боевую! И посмотрим потом, что из этого выйдет! Как всегда, сразу же Тетушкин загорелся своей идеей розыгрыша-проверки, и тут же начал ее реализацию.

– Хорошо, если я выигрываю, ты добавляешь к коньяку свой надувной домкрат с компрессором из своего багажника!

– Идет! А ты – через свою жену, которая, как я знаю, на нашей бербазе трудится, помогаешь мне достать новую фарфоровую посуду в кают-компанию.

– А Егоркин?

– Да использовать Егоркина по посуде, это делать так, как американцы на войне – колошматить дорогущей крылатой ракетой по бедуинским палаткам. Дорого и бестолково, да и результат сомнительный, с эффектом “наоборот”.

– Договорились! С посудой Лена поможет, в любом случае, я думаю! Особенно, если ты ей зефир в шоколаде преподнесешь!

– Так о чем разговор, сэр? Давно надо было просто намекнуть!

Тетушкин не глядя ткнул кнопку звонка, и в открытых дверях каюты прямо из воздуха возник рассыльный, которого он тут же отправил за мичманом Егоркиным. Тот появился через пару минут, в отглаженной форменной куртке, за отворотами которой видны были полоски свежайшего “тельника”. От него пахло глаженным бельем, чистотой и дорогим хорошим одеколоном.

– Сан-Палыч, выручай, дорогой! – с места в карьер начал старпом. – Вот тебе боевая задача – в понедельник, прямо с утра, нужно ехать в Росту, в “Техупомр” и добиться получения на корабль “вечного двигателя”, пока из соседей кто не перехватил! На всю флотилию только один выделили, а чем мы хуже других? Как никак, вроде бы, лучший корабль!

– Чего-чего? Вечный двигатель? А что, уже делают? Ни фига себе! А я совсем недавно читал, что все эксперименты проваливаются, так как это противоречит всяким там законам сохранения энергии, термодинамики и чего там еще?

“Ни фига себе!” – тоже искренне удивился, но уже познаниям Егоркина капитан – лейтенант Первухин. “А я уже и смысла этих законов не припомню! Даже если меня будут сильно бить и пытать за это!”.

– Так нет, Палыч! Это все на загнивающем импотентском Западе, да недоумки гражданские. А в “оборонке”, у них – как у нас: сказали сурово: “Чтобы был!”, и после этого спорить можно только о сроках, да и то – с оглядкой! Начальство, видишь ли, физику подзабыло, а то и не учило вовсе на разных там юрфаках и в академиях управления, и его интересует идея и ее воплощение. Ты же мне веришь? Когда я тебя обманывал?

Егоркин хотел ему напомнить – минимум пять случаев – когда, да мысленно махнул рукой. Старпом был мужик правильный, и если как-то гадил, то не со зла, а по долгу службы и по своему баламутскому характеру, когда мальчишеское несерьезное озорство и страсть к беззлобным розыгрышам выпирало из-под его серьезных погон капитана 3 ранга.

– Вот инженеры и поднапряглись, да и сделали они эту штуку, перпетум мобиле, вечный двигатель, понимаешь, изделие "Х" называется, – вдохновенно врал, импровизируя, Тетушкин, а первые образцы – на самую боевую флотилию самого ходового флота прислали. Так сказать, на обкатку в суровых условиях. Ты уж, Александр Павлович, расстарайся, пожалуйста! А мы уж тебя не забудем!

В голосе Тетушкина появились просительные интонации, он подозрительно-заискивающе заглядывал в глаза мичману-ветерану. Первухин, который тихо-мирно сидел и сопел в уголке каюты и по-ученически грыз колпачок авторучки, отметил это и восхищенно подумал: “А врет-то как Боря самозабвенно! А как обставился – чистый артист! Настоящий дипломат! Эх, пропадают такие таланты на службе в нашей Хорхояровке!”

Егоркин сел на предложенное место на диване, и что-то обдумывал. Старпом знал его основательность во всем и не торопил с ответом. На правах хозяина, он опять разлил всем чай, причем Егоркину он подчеркнуто налил ароматный напиток в традиционный на флоте стакан в красивом мельхиоровом подстаканнике.

– Значит так, Борис Александрович! Тогда мне нужно пару “бойцов” по приличнее, документы проездные, доверенности и накладные с подписями и печатями. Причем, чистые! А то я знаю этих “орлов” и “орлиц” в “техупоре” – то запятая не там, то код изделия не сям… Не волнуйтесь, все назад привезу и дизель себе на дачу не выпишу! Нарушение, конечно, но…

– Так о чем может быть речь, Палыч! Мы друг друга сто лет знаем, и когда такие дела, фиг с ней, с буквой-то инструкции…, нам главное – дух закона. А он ставит боеготовность превыше всего!

– Да еще, конечно, “шила” бы хорошего, консервов приличных – для установления и поддержания полезных контактов и закрепления положительного рефлекса на нас у этих самых хозяев соответствующих складов. Тут как раз нам на корабли выдали “подводницких” консервов, из той самой СХ, которую выбросило на берег недавним ураганом.

– Все будет! Даже звонок от замкомбрига по ЭМЧ организуем, у него приятель какой-то в том самом нужном отделе служит.

Появившийся тут из машинных недр механик, в рабочем комбинезоне, благоухающем металлом и соляркой, и с замасленной ветошью в руках, с ужасом слушал весь этот разговор. Он уже было собирался открыть свой рот и что-то сказать, как Тетушкин немедленно сориентировался, показал ему кулак из-за спины Егоркина и перехватил инициативу:

– А, Валерий Петрович! Ну и как результаты вашей многодневной “камасутры” с вашей любимой матчастью? Я тут слышал, что комбриг вместе с твоим главным коллегой обещали тебя распять, если ты не доведешь ее до ума до понедельника? Смотри, аксакал, они могут! Даже не распять, а раз семь! А командир добавит – если вдруг мало тебе покажется! – записной зубоскал Борис Александрович был в своем репертуаре …

А вот что дальше рассказывал сам Егоркин:

В понедельник самым ранним утренним автобусом из Обзорнова мы отправились в стольный град Мурманск. Со мной отправились два наших “бойца” и мичман с “Прыткого”, хоть и молодой, но не безнадежный. А с началом рабочего дня мы уже стояли у проходной технического управления флота, “техупора”, в просторечье. Старпом действительно “подсуетился”, пропуска были своевременно заказаны. И. что совсем странно, даже уже готовы. Нужный для решения наших проблем офицер – в своем кабинете, а не в командировке или на каком-то совещании, как обычно бывает по теории подлости. Я вошел в нужный кабинет и осмотрелся. Вчера было воскресенье, день отдыха, и по его лицу было сразу видно, что хозяину кабинета удалось отдохнуть по-настоящему. Ему явно было тяжело, шарики в голове, которые отвечают за мыслительный процесс, явно перемещались с треском и грохотом, от которого тот периодически морщился. Он всерьез думал, мучаясь совестью, что уж верно, этот грохот слышат и посетители. Работать ему вовсе не хотелось, и самой его большой мечтой в этот момент была мечта о том, чтобы понедельник стал бы тоже выходным. Хотя бы до обеда.