Тут Рюмин встрял в рассказ Егоркина и авторитетно заявил: – Темнота пещерная! Надо было ему (Деду) дать две таблетки пирацетама, и уже через 15 минут он бы у вас решал в голове уравнения третьей степени! Сколько раз проверял на своем командире лодки еще в молодости!

– За что я вас люблю, врачей, так это за то, что вы диагнозы ставите, и лечения назначаете вовремя! По результатам вскрытия, как правило! – парировал Александр Павлович. Ну, слушайте дальше.

Дед поел хаша, и ничего с ним не случилось, похвалил только. Да и заметно стало по нему – на пользу пошло, зарозовел, потом покрылся, а это первый признак избавления от похмелья!

Вдруг, открывается дверь, и входит моя супруга, правда, еще не в боевой раскраске, но вся в кулинарном полете. А тут нас четверо… Подозрительно оглядев компанию, она со всеми поздоровалась, а я тут вспомнил, что Новогодний подарок для нее остался на корабле, запертый в сейфе! Я весь похолодел, как наш Дед, а на лбу даже почувствовал иней! Ведь хотел же из старшинской кают-компании вернуться в каюту, но кто-то отвлек! Я мысленно застонал и стал прокручивать варианты выхода из этого положения – но в результате получался только второй вход в эту …. А этот самый Дед вдруг говорит: “Мир тебе, добрая женщина, да будет в Новом Году твой дом счастьем полон, да любовью отмечен. А от зависти людской оберег тебе такой!” – лезет в мешок и достает … серебряное украшение в старорусском стиле, как мы когда-то в музее видели. Моя ненаглядная сразу дар речи потеряла и к зеркалу прямо запорхала, чистый мотылек, блин, – да скорей примерять. Чмокнула меня в щеку, к вечеру уже колючую от щетины, и говорит нежным голосом: “Спасибо, родной! И подарок нашел, сразу видно – авторская работа хорошего мастера, не “ширпотреб” турецкий, мне такой наборчик уже года два снится. И Деда Мороза даже привел!”. А потом и говорит, а кто дед Мороз? Я весь ваш экипаж знаю, но вот узнать не могу”.

– От подводников он, – отвечаю, – у нашего только на детей-то времени с трудом хватит! А что еще сказать и не знаю. Стыдно мне стало как-то. Моей выдумки с трудом на флакон духов хватило. Хотя мог бы и до серебра додуматься самостоятельно, при некотором напряжении мысли. Особенно, если от фуражки извилины освободить…

Я договорить еще не успеваю, а она нас в зал тащит (знай наших – а то – кухня, кухня!) – а там стол, а на столе – лукуллов пир на восемь персон (на всякий случай) накрыт. Ну и весь новогодний антураж – елка, гирлянды, блестки, свечи, апельсины в вазе. Но вот тут Дед пищи отведал, а рюмку – наотрез. “Вот!” – он удовлетворенно сказал, столу семейному место самое в светлице! А то еще Шарль Перро, великий сказочник, писал: “мачеха настолько ненавидела Золушку, что даже кормила ее на КУХНЕ” А у вас, куда не войди…

А мы выпили, и честь хозяйкиным трудам отдали, да. Нетопырев, тот сразу домой заторопился, а мы с Мишечкиным пошли Деда провожать. Дед спросил у Нетопырева, что он хочет от него хочет под елочкой, а тот дурашливо ответил, что хорошей водки. У дверей мы распрощались с Сашей, а сами двинулись к городской елке.

Доктор сказал, что жена у него в Питере доучивается, они уже созванивались и поздравлялись, а в компанию к своему однокашнику по академии он всегда успеет. И вот что еще удивительно – Светлана моя меня, да в новогодний вечер, да без конвоя из двери выпустила! Чудеса!

Вышли мы, бредем значит, между домов, к самой большой поселковой елке у ДОФА, а тут наш комбриг у своего подъезда стоит, а нас увидел и кричит: “Сюда, мужики ! Я уже тут околел весь, вас дожидаючись!”. Подходим, а он сходу забрал полные паруса и говорит Деду: “Штурман! Где тебя носит! Моя жена специально для вашего корабля в детсаду костюм выпросила, чтобы и моего Мишку не забыли! А вы где-то тащитесь! Вот в отпуске ваш зам, и все у вас нюх совсем потеряли! Я же сказал – дед-морозовскую компанию всю отправить на “Камазе” в поселок сразу после ужина! Как сам не проконтролируешь – так у вас анархия в браке с демократией!” Могли бы и с меня начать – и не потому что я – комбриг, а хотя бы потому, что мой дом – рядом с остановкой!”. Это – лишь выжимки из его пламенной речи, остальное печати и переводу не поддается! Моряк – отменный, мужик – правильный, но по этому делу – виртуоз. Короче, как говорят: берегите, девки уши, моряку – бальзам послушать! Да и как без этого?

А тут наш Дед Мороз вздохнул и сказал:

– Ну, пошли! – и пошел, помахивая посохом.

А мы у подъезда остались – нас никто не приглашал, понятно, мы в свиту волшебника не подходили и в Новогодний антураж не вписывались. Дед Мороз скоро вышел, за ним вышел комбриг в небрежно наброшенной на плечи дубленке.

– Дед Мороз – молодец! А организаторы – гады! – громко резюмировал капитан первого ранга.

А Деду сказал: “Все было здорово, молодец! Но опять с подарками напутали! Я ведь, кажется, советовал вам – скотчем бумажку с именем и адресом приклеить к подарку, а перед самым вручением – раз – и оторвать. А то мой так в эту чужую пожарную машину вцепился, что уже без слез не оторвать … Ты узнай, пожалуйста, чья она, а мою гоночною с радиуправлением взамен отдашь, потом мы сами разберемся с папашей, не проблема.. . С наступающим Новым годом, мужики! Отдыхайте! Но – в пределах личной нормы!” – напутствовал он нас.

А я про себя подумал – этот дед работает без организаторов, но вот ошибок не делает, это точно!

Непонятно почему, но мы пошли с Дедом Морозом дальше. Из крайнего освещенного люстрой окна первого этажа на нас глядели улыбающиеся лица старика и старушки.

Новый Год пусть входит в дом,

Пусть он светится добром!

Пусть счастливый свой вы век

Вместе проживете

Сядут с вами за столом все, кого вы ждете! –

примерно как-то так, (не совсем складно может, я не запомнил?) сказал дед Мороз и ударил посохом оземь. Мишечкин пожал плечами, а я подумал, что мы Деда все же не долечили, и шарики у него, может, уже и без грохота, но вращаются не в ту сторону. Проходя мимо заснеженных деревьев, наш спутник что-то углядел в снежной кутерьме и грозно крикнул: “А ну мигом все сюда, не то ждет сейчас беда!”. Тут раздался шум, поднялась было снежная пыль в сторону от нас, но после еще одного грозного оклика повернула к нам, превратившись вначале в три вихревых столбика, а потом – в полупрозрачные сказочные фигуры. “Ага!” – победно загрохотал басом Мороз Иванович, как старпом, на которого напоролись в городе самоходчики с родного корабля. “Стоит мне только отлучиться, как вы немедленно – пошалить, гадости поделать? И опять – те же: Леший да Кикимора, да Путаник? Бедокуры! На кварки распылю, поганцы! Сгиньте сей момент, а завтра – ко мне, со своим старшимм! Ужо по душам-то побеседую!”

– Шеф, шеф, поняли мы, нас уже тута и нет – откуда-то донеслись испуганные, проникновенно-раскаявшиеся голоса. Перепуганная нечисть бросилась наутек, в точь-в-точь, как нашкодившие и прихваченные за … некоторые чувствительные места матросы. “Говорил ведь, не фига в город соваться! А все ты – Дед уже проехал, дед уже проехал! Все ты, провокатор! Погуляли, блин!” – донеслось уже издалека. А вот мне всю дорогу не давала покою завистливая мысль – откуда у Деда Мороза неиссякаемый запас самых нужных в каждом конкретном случае подарков. Когда я его спросил об этом, Дед смутился и промямлил что-то о каком-то там молекулярно-полевом синтезе на основе высоких эмоций. А потом вздохнул, и сказал, что когда-то ему это объясняли, но он ничего не понял, переспросить постеснялся, а теперь уже и забыл, а спрашивать еще раз – как-то стыдновато. “Знакомое дело!” – мысленно согласился я.

Меж тем мы вышли к главной поселковой елке, и вдруг, как по заказу, над ней очистилось небо, заблестели ясные и такие близкие звезды. А из этой полыньи в небе к нам спускались роскошные сани, запряженные здоровенными, белыми – белыми конями. Ими правил живой Снеговик, а рядом с ним была тоненькая девушка. “Снегурочка!” – хором сказали мы с Мишечкиным. “Вот и починились, Дед Мороз, твои сани!” – сам не веря тому, что вижу, пробормотал я. “Ох, и задаст она мне сейчас!” – забеспокоился Дед.