Ой! — отпрянула я, испуганно глядя на него.

Потерпевший моргнул и по-черепашьи втянул голову в плечи.

Кошмар какой! Это снова был он. Тот самый старик, с которым я несколько минут назад столкнулась на перекрестке.

Чего он ходит за мной по пятам? Тоже ищет короткую дорогу к Нанкин Роуд?

Я запаниковала и со всей дури ломанулась на другую сторону улицы.

А вы бы, скажете, на моем месте не запаниковали? Вам безразлично, что за вами по пятам ходят старые китайцы?

Что ж, могу вас поздравить, вы человек не робкого десятка.

Я оглянулась. Старик безмолвно стоял посреди тротуара. Там, где я его оставила.

Странный какой! Совсем без эмоций. Может, он в шоке? Испугался?

Или ударился?

Я по сравнению с ним просто великанша. Он такой худенький, маленький. В чем только душа держится?

Может быть, он ушибся? Стукнулся об меня и теперь нуждается в помощи?

Да, нет. Вроде бы я его не задела?

Я машинально поправила сползшую бретельку лифчика.

Не задела?

Тогда почему лямка у моего бюстгальтера свалилась, а старый китаец пребывает в прострации?

Я сама, очевидно, находилась в прострации, когда долбанула бедняжку.

Я перекинула сумку с плеча на плечо.

Тяжеленная… Будто камнями набита.

Неужели я тюкнула старика этой увесистой сумкой и не заметила?

Так и убить недолго!

Много ли такому тщедушному надо?

Нет, это невозможно! Почему я даже в Шанхае не могу спокойно пройтись по магазинам? Почему со мной вечно что-то приключается? Почему этот старик выбрал для столкновения именно меня?

Вокруг полным-полно фонарных столбов!

Может, призвать на помощь портье, пока я еще недалеко ушла от отеля? Пусть он разберется со стариком. Выяснит, не нужно ли ему чего?

Не спуская глаз с пострадавшего, я двинулась в сторону отеля.

Что вы думаете?

Дед на той стороне Пекин Роуд развернулся на 180 градусов и тоже побрел в сторону «Бунд Риверсайд».

Все-таки этот старый китаец очень похож на того, что был вчера в «Парк Отеле». Я, конечно, не поручусь головой… Но…

Та же тужурка, те же черные матерчатые туфли…

В общем, я решила не мучиться и проверить свою догадку прямо сейчас. Недолго думая, я поступила так, как делают в кинофильмах шпионы, проверяя, есть ли за ними хвост.

Я медленно, нога за ногу дошла до ближайшего переулка, круто свернула за угол, пробежала вперед и как вкопанная остановилась возле первой же сувенирной лавочки.

В витрине — шелковые халаты, смеющиеся будды из нефрита и бронзы, фарфоровые вазы, веера — обычный ассортимент шанхайских сувенирных магазинов.

Прилипнув к стеклу, я старательно делала вид, что разглядываю товар, сама же косила взглядом направо. Ждала, появится ли в переулке мой старый китаец.

Он появился. Неспешно шаркая, вывернул из-за угла и медленно побрел в мою сторону.

Даже тогда я еще не очень сильно испугалась и действовала на автомате, как будто понарошку. Будто бы все это происходит не со мной, а с кем-то другим.

Я здесь просто сторонний наблюдатель.

Не дожидаясь, пока мой предполагаемый преследователь поравняется со мной, я открыла дверь и вошла в лавочку.

Громко звякнул дверной колокольчик.

— Ни хао, — за прилавком улыбчивая китаянка.

— Ни хао, — я вымученно улыбнулась и направилась прямиком к зеркалу.

Большое овальное зеркало в старинной бронзовой раме висело на стене напротив окна (лучшего места, чтобы незаметно наблюдать за происходящим на улице, для зеркала не придумаешь).

— Ни хао! — китаянка широко развела руками, предлагая товар.

— Се се ни, — я ткнула пальцем в первый попавшийся на глаза веер.

Сладко улыбаясь, продавщица прикрыла глаза, показав, что одобрила мой выбор, и пустилась в пространные объяснения.

Старый китаец уже добрел до витрины и сквозь запыленное стекло отрешенно смотрел то ли на меня, то ли на товар.

Я не сводила глаз с зеркала. Я все еще надеялась, что обозналась.

Мало ли стариков в Шанхае, с его шестнадцатимиллионным населением?

К тому же я где-то читала, что для европейцев все китайцы кажутся на одно лицо, так же как для китайцев — европейцы.

Возможно, я просто ошиблась. Увидела похожую одежду, синюю тужурку и черные матерчатые туфли, и с перепугу приняла одного старика за другого?

Продавщица меж тем стрекотала, не умолкая. Нахваливала свой товар.

Показала рисунок с одной стороны, потом с другой, с треском веер закрыла, с треском открыла, обмахнулась, с чувством его понюхала и дала зачем-то понюхать мне.

Я послушно вдохнула. От сладкого запаха сандалового дерева закружилась голова.

Я напряженно всматривалась в узкое лицо, отраженное в зеркале. Ошиблась?

Нет! Определенно это он!

Тот же ежик седых волос, то же иссохшее лицо цвета пергамента, а главное взгляд. У этого старика такой же безучастный и настороженный взгляд, что и у вчерашнего.

Я понимаю, это звучит странно. Взгляд не может быть одновременно и настороженным, и безучастным. Но этот человек за окном смотрел именно так. По-другому не скажешь.

Я забеспокоилась. А вдруг это правда? Старик здесь потому, что вчера узнал нас с Алсуфьевым. Это не случайная встреча. Он следит за мной? Следит со вчерашнего вечера.

Мне не померещилось. Он смотрел на нас, узнавая. Он действительно нас узнал.

Он работал в «Пикарди» лифтером! Теперь я в этом уверена. Ведь вчера он тоже толкался возле лифта.

То-то он показался мне смутно знакомым. Что-то такое было в его облике… То ли посадка головы, то ли манера поворачивать голову…

Не знаю. Знаю только, что напрасно я как страус прятала голову в песок, успокаивая себя где-то вычитанным, будто бы на европейский взгляд все китайцы на одно лицо.

Может, оно и так, может кому-то все едино, только не мне.

Все эти дни, что я в Китае, я прекрасно различала людей по лицам, а не по одежде.

Точно. Мы с Алсуфьевым были знакомы с этим лифтером в детстве. И не узнали его потому только, что были детьми. Мы и отель-то свой, который внешне мало изменился, узнали с большим трудом. Что ж говорить про человека. Прошло столько лет.

Мы его не узнали, а он нас узнал. Еще бы ему нас не узнать! Это сейчас он древний старик, а в те далекие годы был в самом расцвете лет.

К тому же внешне Алсуфьев, как две капли воды, похож на своего отца.

Не удивлюсь, если этот старый маразматик, вообще принял Сережу за Алексея Евгеньевича.

Кто его знает, что ему померещилось?

Не все ведь в старости остаются адекватными, как моя мамочка или та же «мама в законе», например. Светлая голова после восьмидесяти скорее исключение, нежели правило.

Я-то уж точно в этом возрасте буду полной идиоткой. С моими-то нервами и образом жизни.

Это не жизнь, нет, это сплошные нервные перегрузки!

Я вернула веер хозяйке и снова посмотрела в зеркало.

Кошмар какой! Старик все еще топтался возле витрины и, не отрываясь, смотрел на меня.

Сомнений нет! Он выследил нас еще вчера вечером. Отправился следом, когда мы вышли из «Парк Отеля», проводил до Пекин Роуд, выяснил, где мы с Сергеем остановились, и сегодня с утра поджидал у дверей.

Нет, это невозможно!

Что ему нужно? Неужели, Веруня права?! Мне нельзя было возвращаться в Китай? Тем более в Шанхай! Ни мне, ни Алсуфьеву!

Я усердно гнала от себя эти мысли, почти теряя сознание от страха и чувственного дурманящего запаха сандала.

Потом загадала: если китаянка предложит мне сейчас другой веер, то все пропало, если нет — все обойдется.

Китаянка загадочно улыбнулась и поманила меня к прилавку. Я с трудом отлепилась от зеркала и на дрожащих ногах двинулась к ней.

«Только не веер. Только не веер. Пусть это будет все, что угодно, только не веер», — молила я, все еще надеясь, на лучшее.

Может быть, попросить китаянку о помощи?

Пусть вызывает милицию! Нет, лучше пусть позвонит в наше консульство.

Как я буду разбираться с китайской милицией, не зная китайского языка, если я и по-русски то не знаю, что сказать?