Эрдёд, 30 сентября 1848 г.
ПРОЩАНЬЕ
Едва рассвет – и вот уже закат,
Едва пришел – и ухожу назад,
Едва успел тебя поцеловать -
И вот слова прощальные звучат!
О жизнь моя, душа моя и плоть,
Жена любимая, храни тебя господь!
Я вместо лиры саблю в руки взял,
Я был поэтом – нынче я солдат,
И путь мой вместо золотой звезды
Кровавые сполохи озарят.
О жизнь моя, душа моя и плоть,
Жена любимая, храни тебя господь!
Не жажда славы в путь меня влечет,
Не лавров я ищу на сей земле,-
Не уместятся лавровый венок
И розы счастья вместе на челе!
О жизнь моя, душа моя и плоть,
Жена любимая, храни тебя господь!
Не жажда славы в путь меня влечет,-
Давно все это умерло во мне!
Отчизны ради кровь свою пролью -
Вот для чего я нынче на войне!
О жизнь моя, душа моя и плоть,
Жена любимая, храни тебя господь!
Не заклинаю: «Думай про меня,
Когда за родину я бьюсь и за тебя!»
Тебя я знаю! Знаю: у тебя
Одна лишь мысль – и это только я!
О жизнь моя, душа моя и плоть,
Жена любимая, храни тебя господь!
Быть может, искалеченным вернусь,
Но и тогда ты будешь влюблена
В меня, в меня! Тому свидетель бог!
Он знает, как любовь моя верна.
О жизнь моя, душа моя и плоть,
Жена любимая, храни тебя господь!
Эрдёд, 17-22 октября 1848 г.
УВАЖАЙТЕ РЯДОВОГО!
Я офицер. Но, встретив рядового,
Который браво отдает мне честь,
Краснею я и думаю упорно:
Какая-то ошибка в этом есть.
Я первый должен честь отдать солдату,-
Ценней нас всех солдат во много раз,
Так, значит, уважайте рядового,-
Он, офицеры, выше вас!
С солдатами идем мы вместе в битву.
За что мы бьемся? Нам ли то не знать!
Один идет бороться за идею,
Другой – свое поместье защищать.
Но слава всех влечет. Мы все в восторге
От колдовства ее прекрасных глаз.
Так, значит, уважайте рядового,-
Он, офицеры, выше вас!
Что знают рядовые об идеях?
Мать-родина! Спросить бы у нее:
Зачем, как мачеха, сует она солдату
Скупой паек и ветхое тряпье?
Грош -плата за солдатские лишенья,
Беда прошла – другая началась.
Так, значит, уважайте рядового,-
Он, офицеры, выше вас!
Солдат не знает, что такое слава,
А если б знал, так в этом что за толк?
Ведь не хранят истории анналы
Имен солдатских. Славен только полк!
Да разве это записать возможно:
Чья кровь, когда, и где, и почему лилась?
Так, значит, уважайте рядового,-
Он, офицеры, выше вас!
Поток забвенья смоет и могилы
Солдатские, не то что имена!
Бесплатно посох нищего калекам
Вручает благодарная страна.
И все ж навстречу ядрам, саблям, пулям
Спешит солдат, чтоб выполнить приказ.
Так, значит, уважайте рядового,-
Он, офицеры, выше вас!
Дебрецен, октябрь – ноябрь 1848 г.
1848
О звезда сорок восьмого года!
Ты, рассветная звезда народов!
Ночь, гонима утренней зарею,
Убегает с небосвода,
А за нею,
Пламенея,
День встает, и хмур и бешен,
Чтоб румянец, с гневом смешан,
Озарил бы после ночи
Человеческие очи!
Смерть тиранам!
Стыдно быть нам в рабстве!
Время праведному гневу!
Не с молитвой, а с кровавой жертвой
Обратимся нынче к небу!
Мы лежали,-
Вы с ножами
К нам подкрались.
Но напрасно!
Жизнь народа не погасла.
У народа крови много,
Вопль его дойдет до бога!
Море в удивлении великом:
Твердь земная, что с тобою?
Почему вздымаешься валами
Величайшего прибоя?
Бури ярость,
Будто парус
Вихрем в клочья разорвало,
И, безумен, у штурвала
Кормчий, будто гибнет тут он,
Рваным пурпуром опутан.
Нынче мир – сплошное море битвы.
Все с оружьем, все – солдаты!
Что топчу я? Порванные цепи!
Ха! Корона сломанная чья-то!
Эй, в огонь их!
Нет! Не тронь их!
Надо лишь на этой дряни
Начертать ее названье,
Чтобы знали наши дети,
Чем служили вещи эти.
Славный час!
Свершилось по Писанью:
Во едино стадо львы и овцы!
Бог у нас один теперь – свобода!
Иноверцам умереть придется.
Пали старые
Святыни.
На руинах и в пустыне
Новый храм воздвигнем ныне.
Свод его – небес громада!
Солнце в нем, а не лампада!
Дебрецен, октябрь – ноябрь 1848 г.
ЧТО ТУТ ЗА ШУМНОЕ ВЕСЕЛЬЕ?
Что тут за шумное веселье?
Пирушка, свадьба, новоселье?
Нет, по пути – сквозь дождь и тьму –
Примчались всадники в корчму.
«Корчмарша, гей! Без проволочки
Налей вина из старой бочки.
Что? Деньги? Будут! Кончим бой
И рассчитаемся с тобой.
Налей вина из старой бочки
Да не вели стесняться дочке.
Целуй, голубка! Кончим бой
И обвенчаемся с тобой».
Так пировали, чередуя
Вино и сладость поцелуя,
Те, чью судьбу решал рассвет,-
Как будто жить им сотню лет!
Где мы – на свадьбе иль на тризне?
Тут холод смерти с жаром жизни!
Любовь и смерть, вино и кровь,
Смерть и бессмертная любовь!