Зуглигет, 8 сентября 1848 г.
БЛИЗОК, БЛИЗОК ЧАС ВЕЛИКИЙ…
Близок, близок час великий,
Час, в который все решится.
Судьбы родины решатся,
Неизбежное свершится!
Вынем жребий. Будет бел он,
Этот кубик, или черен -
Знай, что в выигрыше будет
Только тот, кто непокорен!
Время, время делать выбор!
Что тебе милей и краше -
Ветвь оливы или сабля,
Что возьмем мы в руки наши?
Саблю, а не ветвь оливы
Ты бери, рука народа.
Мир? Пусть он приходит позже,
А сперва придет Свобода.
Час настал. Мы всем народам
Доказать должны на деле -
Или жизнь мы заслужили,
Иль для смерти мы созрели.
Ибо, кто достоин жизни,
Тот с бедою совладает,
А сражаться неспособный
Пусть под игом пропадает!
Саблю старую наточишь
Ты, мадьяр, готовясь к бою.
Эта сталь была в неволе
Заодно, мадьяр, с тобою.
Смоешь грязь ты с этой сабли
Новой доблестью и славой
И очистишь вражьей кровью
Тот клинок багрово-ржавый.
Только прежде, чем сражаться,
Помолиться надо, братья,
А молитвой нашей будет
Не молитва, а проклятье.
Проклянем мы наших дедов,
Пусть в гробах томятся, мучась,
Что в наследство дали внукам Рабскую такую участь!
Пешт, 10 сентября 1848 г.
ТЫ СЛЫШИШЬ ЛИ, СЕРДЦЕ…
Ты слышишь ли, сердце, что там прошептали?
Кого это трусом зовут? Не тебя ли?
Позорно кичась и глумясь над тобой,
Твердят, что боишься ты выйти на бой.
Я знаю вас, черви! Теперь за спиною
Вы шепчетесь храбро, смеясь надо мною.
А прежде, когда бушевала гроза,
Дрожали, не смея взглянуть мне в глаза.
Я слушаю ваше шипенье? Нимало!
Тяните, тяните змеиные жала,
И если начнете за пятки кусать,
Я даже не двинусь, чтоб вас растоптать!
О сердце, будь холодно ты и бесстрастно,
Не трать благородного гнева напрасно.
А если огня не унять своего,
Свой гнев изливай на достойных его.
О сердце, будь холодно и терпеливо,
Уйми взбунтовавшейся крови порывы
И всем докажи, что не дрогнуло ты
Под натиском подлой такой клеветы.
Подла клевета, но легко оправдаться,
Да стоит ли мне с подлецами тягаться?
Ведь после победного славного дня
Они прибегут славословить меня.
Как много еще в человеке уродства,
Как мало еще у людей благородства!
Ступайте! Желаю вам счастья. Я рад
Бороться за вас. Мне не надо наград.
Пешт, сентябрь 1848 г.
О ЧЕМ ЕЩЕ, СМИРЕННЫЕ ПОЭТЫ…
О чем еще, смиренные поэты,
Поете вы в такие времена?
Ваш голос в громе битвы замирает,
И миру ваша песня не нужна.
Оставьте лиру, молодые люди!
Вы музыкой не попадете в цель!
Пора бы знать, что в громовых раскатах
Бесследно тонет жаворонка трель!
Пусть даже так! Но разве птица знает,
Кто слушает, когда она поет?
Нет! Жаворонок, реющий в лазури,
Себя да бога только признает!
Сама собой летит из сердца песня;
От радости родясь и от тоски,
Она несется, как летят по ветру
Оборванные с розы лепестки.
Товарищи! Пусть громче грянут лиры!
Мы будем петь всему наперекор,-
Поборется с земным и смутным шумом
Наш не великий, но высокий хор!
В руинах мир. Унылая картина
Тревожит сердце и печалит глаз…
Хочу, чтоб песен вьющаяся зелень
Над холодом развалин вознеслась!
Пешт, сентябрь 1848 г.
ТЫ ПОМНИШЬ…
Ты помнишь, как с тобой глядели
Мы в первый раз на этот пруд?
С тех пор два года пролетели,
Не правда ли, как дни бегут!
Стоял такой же день осенний,
Тянулись ветви в синеву,
С деревьев ветра дуновенье
Бросало на воду листву.
Поверхность пруда отражала
Свод неба светло-голубой,
И так же лодка у причала
Покачивалась над водой.
Тогда еще я только мыслью
Навстречу счастью вдаль летел.
В прямом, не переносном смысле
Я целовать тебя не смел.
Прошло два года. Не досадуй,
Утрата их не тяжела.
За это время жизнь в награду
Безмерно больше принесла.
Она дала тебя в отплату,
Спасения меня лишив,-
К чему оно, когда сама ты –
Бессмертие моей души?
Побудем здесь, где о подруге
Тогда я и мечтать не смел.
Дай мне измерить на досуге,
Как несравненен мой удел!
Эрдёд, 27 сентября 1848 г.
ЖИЗНЬ ИЛИ СМЕРТЬ
От круч Карпат до нижнего Дуная
Бушует вихрь. И виден в вихре том
Мадьяр со спутанными волосами
Над окровавленным челом.
О, если б не родился я мадьяром,
То все равно с тобою был бы я,
Ты самое покинутое племя,
Какое только ведает земля!
Народ мой бедный, нация в сиротстве,
Чем ты грешна, что столько всяких бед
Опустошают древо нашей жизни -
И бог, и черт, и яростный сосед.
И почему так подло и безумно
Ломают ветви злобною рукой
Те самые, кто здесь, под сенью древа,
Многовековый обрели покой.
О иноземцы, что вы нас грызете,
Что злобствуете? Разве не мадьяр,
В руке которого всегда сверкала сабля,
Вас защищал от турок и татар?
И честно мы делились с вами, когда
Добро мы получали за труды.
И с ваших плеч снимали половину
Несчастья, скорби, горя и беды!
А благодарность? С подлою отвагой
Король немецкий шлет сегодня вас,
Как воронов! Как будто бы на трупы,
Летите вы на Венгрию сейчас!
О вороны, вы алчны, подлы, жадны,
Но помните, мадьяр еще не прах!
Клянусь, он жив! Он вашей злобной кровью
Окрасит свой рассвет на небесах!
Да будет так! Не на живот, а на смерть
Мы будем биться,- вы хотели так! –
Покуда виден под мадьярским солнцем
На наших землях хоть единый враг,
Покуда кровь из вражеского сердца
Не вытекла последнею струей…
Отвергли вы содружество венгерца,-
Пусть будет так! – он к вам придет судьей.
Вставай, мадьяр! Вставай на бой священный!
Цветы и жизнь враги топтали тут.
Так пусть теперь бегут они, как стадо!
Вставай, мадьяр! Твори последний суд!
Века единоборствовали с нами,
Нас лишним годом битвы не убьешь!
Боролись мы с бесчисленными львами,-
Так неужели загрызет нас вошь!
Встань, нация! Есть мужество бороться!
Мир покоряли пращуры твои!
Вот Ракоци! Какие полководцы
Глядят на мир! И это – взор судьи.
Какие предки! Хоть наполовину
Стать, как они! Тогда б, как ураган,
Мы б осушили даже нашей тенью
Кровавое болото – вражий стан.