Надь-Карой, начало сентября 1846 г.
ДЕВОЧКА МОЯ, СМУГЛЯНКА..,
Девочка моя, смуглянка,
Ты – источник света,
Ты -одна моя надежда!
Коль надежда эта
Ни при жизни, ни за гробом
Не осуществится -
Значит, вечно, бесконечно
Буду я томиться!
Вот под ивою плакучей
Встал на берегу я,
И найти соседки лучшей
В мире не могу я.
Ветви той плакучей ивы
Свесились в бессилье,
Как моей души поникшей
Сломанные крылья.
Осень. Отлетает птица.
Эх, вот так бы в небо
Из обители печали
Улететь и мне бы!
Но огромен край печали,
Как любовь… Любви же,
Ах, любви моей великой
Я границ не вижу!
Эрдед, конец сентября 1846 г.
РОЗАМИ МОЕЙ ЛЮБВИ…
Розами моей любви
Устланное ложе!
Снова душу положу
К твоему подножью.
Укачает ли ее
Ветерок пахучий
Или глубоко пронзит
Длинный шип колючий?
Все равно, душа, усни,
Утопая в розах,
В сновиденья погрузись,
Затеряйся в грезах.
Слово мне во сне найди,
Чтоб оно вместило
Все, что рвется из груди
С небывалой силой.
Надь-Баня, конец сентября 1846 г.
ДНЕЙ ОСЕННИХ ПРОЗЯБАНЬЕ…
Дней осенних прозябанье.
Солнце прячется в тумане,
Мелкий дождик сеет,
Пасмурно и мрачно,
И камин не греет
В комнате невзрачной.
Окна, дверь прикрыл от стужи
И не выхожу наружу.
Примостился с краю
У огня камина
И перебираю
Прошлых лет кручины.
И воспоминаний – кучи!
Я сгребаю их, как сучья,
К печке ворохами
И сношу в вязанки,
И бросаю в пламя
Дней былых останки.
А от них-то дыму, дыму!
Что же, это объяснимо.
Но сырыми стали
Ветки не от ливней,
Ливших непрерывно,
А от слез печали.
И сейчас в слезах ресницы.
Если б вместе очутиться,
Ты б улыбкой милой
Тотчас втихомолку,
Как платком из шелка,
Их бы осушила.
Чеке, начало октября 1846 г.
НАВИСАЮТ ОБЛАКА…
Нависают облака,
На деревьях – ни листка,
Дождь осенний льет и льет…
Все же соловей поет.
Время к ночи, поздний час…
Девочка, ты спишь сейчас
Или слышишь, как и я,
Грустный голос соловья?
Дождь осенний льет и льет,
Соловей поет, поет.
Если слушать голос тот –
Сердце скорбью изойдет.
Если, девочка, не спишь,
Душу ты мою услышь:
Это ведь любовь моя –
Скорбный голос соловья.
Чеке, начало октября 1846 г.
ЛЮБИШЬ ТЫ ВЕСНУ…
Любишь ты весну, а я –
Осень, сумрак, тени.
День весенний – жизнь твоя,
А моя – осенний.
Ты румяна, как весной
Роза молодая.
Луч осенний, спутник мой,
Гаснет, поникая.
Стоит сделать шаг один,
Шаг один небрежный,-
И в гостях я у седин,
У зимы у снежной.
Если б я шагнул назад,
Ты – вперед,- мы двое
Об руку вошли бы в сад,
В лето огневое.
Сатмар, начало октября 1846 г.
В АЛЬБОМ БАРЫШНЕ Ю. С.
Облакам не объясняют:
«На восток передвигайтесь,-
Это родина рассвета,
А рассвет бросает розы,
Розы радости в лицо вам».
Облака и без указки
Тянут все равно к востоку,
Подчиняясь безотчетно
Тайному веленью духа.
Облака к востоку тянут
И, когда достигнут цели,
Окунаются с разбегу
В красный океан восхода.
После этого купанья
Их уже не занимает:
Долго жить или погибнуть
И какие испытанья
Ожидают их в дороге.
Если вечером, быть может,
Ветер их истреплет в клочья,
Все равно на миг пред смертью
Загорятся вновь их лица
В память юности минувшей,
Просиявшей на рассвете.
Так я тоже перенесся
На восток веленьем духа
Сатмар, 8 октября 1846 г.
ВО СНЕ Я ВИДЕЛ МИР ЧУДЕС…
Во сне я видел мир чудес.
Мечта моя была светла.
Проснулся я – и сон исчез.
Зачем меня ты подняла?
Мне снилось счастие, представь,
Которого не знает явь.
Ты потревожила мой сон,
Он прерван по твоей вине.
О, боже, боже, и во сне
Я счастья должен быть лишен!
«Я не люблю тебя»,- не раз
Ты признавалась невзначай.
Я сомневался, но сейчас
Мне ясно все. Не повторяй,
Мне ясно все в моей судьбе:
Не вписан в сердце я тебе.
Уйти? Остаться? Как ты зла!
Остаться? Видеть холод твой
И развлекать тебя тоской,
Которую ты принесла?
Нет, это слишком. Ты не зверь,
Не каменная, не из льда.
Нам надо разорвать теперь,
Расстаться надо навсегда.
Как в бурю пыль, в чужой предел
Я б вихрем от тебя летел,
Но я отяжелел от слез.
Удар согнул меня в дугу,
И я подняться не могу,
Как будто я к земле прирос.
Итак, прощай! О, горе мне!
Как произнес я этот звук?
Зачем, раздавшись в тишине,
Меня не умертвил он вдруг?
Прощай! Нет, не бывать тому.
Дай руку я твою сожму,
Чтоб всю слезами без числа
И поцелуями покрыть,
Хоть этою рукой ты нить
Моей судьбы разорвала.
Что жарче? Слезы? Поцелуй?
Сравни их горький жар, сличи.
Гордиться можешь, торжествуй:
Они, как лава, горячи.
Как дышит пламенем вулкан,
Они – со дна сердечных ран.
Ты как гостей их добрых встреть.
Как странники к святым местам
Они спешат к твоим рукам,
Чтобы у цели умереть.
Прошу тебя… О, не страдай,
Не бойся – речь не о любви,
Речь о другом: не забывай
И нити памяти не рви.
И если только эту нить
Ты будешь до тех пор хранить,
Покамест новый человек
Тебе не перевесит всей
Минувшей верности моей,
Меня ты не забудешь век.
Сказал ли я, чтоб никогда
Ты больше не нашла друзей?
Могу ли я желать вреда
Владычице души моей?
Пусть жизнь тебе, наоборот,
Не истощаясь, счастье шлет,
И, ею пользуясь вполне,
Срывай цветы, а в должный срок
Брось, как увянувший венок, Воспоминанья обо мне.