Пешт, июнь – август 1846 г.
НА ХЕВЕШСКОЙ РАВНИНЕ
Бледнеющие Матры
Степная даль туманит.
Садящееся солнце
Их синий лоб румянит.
Снега в огне заката
Подобны синеглазой
Красавице в вуали
Из розового газа.
Телеги тарахтенье,
Пощелкиванье плети,
И ни души, ни звука
На целом белом свете.
Садится солнце. Свежесть
Сменяет дня удушье.
Вдали на горизонте
Горит костер пастуший.
Костер ли это, или
Звезда на самом деле,
Сошедшая на землю
Послушать плач свирели?
Взошла луна, бледнее,
Чем в гробовых покровах
Умершая невеста
В объятьях жениховых.
Она, быть может, вправду
Тень мертвой нареченной,
На крыльях духа к небу
Из гроба вознесенной?
Как вид ее печален!
Я от лучей унылых,
Меня привороживших,
Глаз отвести не в силах.
Как вид ее печален!
В нее глаза вперяя,
Я самый страшный в жизни
Свой час припоминаю.
Не знаю, что со мною:
Лупа ли виновата,-
Но хочется мне плакать,
Как плакал я когда-то.
Пешт, конец августа 1846 г.
СОЛОВЬИ И ЖАВОРОНКИ
Эй вы, поклонники луны,
Вы, песнопевцы старины!
Ведь сметена
Вся старина
Смертельною волной событий!
А вы? Когда ж вы разорите
Свое гнездо среди руин,
Где все вы на мотив один
Кричите, как слепые совы!
О, хор нестройный, бестолковый!,
И все-таки поют они,
В глазах у них блестят огни.
Что это? Вдохновенье? Слезы?
Нет, это все – пустые позы!
Лжевдохновение горит!
Никто не поблагодарит
За песнь, которую вы спели!
Кто вы такие в самом деле?
Толпа кладбищенских воров,
Таскающая из гробов
Тлей времени, чтоб этот тлен
Перепродать, пустить в обмен
На ветки лавра для венцов!
А мне не нужен лавр такой -
Он в плесени, он тленьем пахнет!
Ведь прозябает род людской,
Болеет всюду он и чахнет.
Как в лихорадке белый свет,
И вся земля как лазарет.
Что с нацией?
Она
Больна!
В беспамятстве лежит страна,
Она беспомощна в бреду -
В раю очнется иль в аду?
Беда!
Но небо никогда
Не бросит сыновей своих -
Оно врача пошлет для них,
Оно спешит на помощь, зная,
Как бесконечна боль людская!
И должен этот врач прийти.
Он, этот врач, уже в пути,
О нем повсюду говорят,
Он завтра встанет на пороге,
Коль палачи не преградят
Ему дороги!
К тебе несется песнь моя.
И вдохновляешь ты меня,
Ты душу радуешь мою,
И за тебя я слезы лью,
И жду я твоего прихода,
Грядущее, великий врач
Людского страждущего рода!
А вам, певцы могильной тени,
Пора молчать,
Пора молчать!
Пусть эти ваши песнопенья
Душе приносят исцеленье
Иль душу будут вам терзать,
Как соловьи, но соловьям
Петь подобает по ночам,
А близится уже рассвет!
Не соловьиная, о, нет,
А жаворонка песнь нужна
Всем людям в наши времена!
Сатмар, начало сентября 1846 г.
В НАДЬ-КАРОЕ
7 сентября 1846 г.
О Кёльчеи, здесь произнес ты
Слова великие… А ныне
Неужто люди не боятся
Над этим местом надругаться,
Так страшно осквернить святыню!
Вы не боитесь, что из гроба
Восстанет призрак величавый,
И будет разговор короткий:
Чтоб вы замолкли – всех за глотки
Возьмет он вас рукой костлявой!
Нет! Он могилы не покинет…
Но, что бы вы ни говорили,-
Я знаю: об отчизне нашей,
В ужасной подлости погрязшей,
Он горько плачет там, в могиле!
Ведь подхалимство, ведь лакейство,
Приниженность – залог удачи!
И что ни день – покорней всё вы!
Коль быть собаками готовы,
Так и скачите по-собачьи.
О боже! Всем илотам этим
Ярмо на шею дай в награду,
Тирана ниспошли им злого,
Чтоб заковал он их в оковы
И бил нагайкой без пощады.
КАНДАЛЫ
За вольность юноша боролся -
И брошен, скованный, в тюрьму;
И потрясает он цепями,
И цепи говорят ему:
«Звени, звени сильнее нами,
Но в гневе проклинай не нас.
Звени! Как молния, в тирана
Наш звон ударит в грозный час!
Ужель тебе мы не знакомы?
Когда за вольность шел ты в бой,
Мечом в руке твоей мы были,
Врага рубили мы с тобой.
Так вот где встретил ты, страдалец,
Свой верный меч на этот раз!
Звени! Как молния, в тирана
Наш звон ударит в грозный час!
Да, из меча превращены мы
В оковы гнусною рукой.
О, горе! Мы томим в неволе
Того, с кем шли за вольность в бой,
И эта ржа – багрянец гнева,
Стыда, что тайно гложет нас.
Звени! Как молния, в тирана
Наш звон ударит в грозный час!