— Покажите мне нукера, который воевал против вас, — хан с недоверием глянул на князя и воеводу.
— Приведите сюда Тули. — распорядился воевода.
Тули вели два дружинника, он упирался, но вынужден был предстать перед ханом. Он пал на колени, тянул руки к князю, плакал и кричал:
— Великий князь! Не отдавайте меня ему! Он убьет меня!
Отец Тихон встал рядом с ним на колени и стал просить Василко за Тули:
— Не отдавай его князь, Богом прошу. Не бери грех на душу!
— Он останется здесь, никто его отдавать не собирается.
Слова князя немного успокоили Тули, он с благодарностью и надеждой смотрел на своего спасителя.
— Тули, тебя надо убить как изменника и труса! Ты стал под защиту Бога урусов. Бог Сульде* (Смотри пояснения слов, в конце книги) тобой не доволен. Он испепелит тебя! — хан коротко взмахивал плетью в такт своей гневной речи.
— Бог урусов дал мне спасение и дом, в котором жена уруска приведет мне детей. Бог Сульде тысячами пожирает монгол и татар, но всегда ненасытен.
С разбегу, рядом с Тули пала на колени русская девушка, она, простоволосая и убитая горем, слезно просила князя:
— Не отдавайте его этим извергам или убейте меня и его дитя, что я ношу под сердцем.
Она повернулась к Тули, они, обнявшись, плакали.
— Отпустите их! — приказал князь, — Объясните им, что Тули никто не собирался отдавать.
Саин-хан тронул поводья, лошадь покорно понесла своего седока прочь.
«Непонятная страна! Тули убивал их, а они его защищают. Пока мы не поймем этот загадочный народ, его победить нельзя, можно только проиграть. Видимо, прав служитель русского Бога. Нам не покорить этот упрямый и непокорный народ».
Вечером Саин-хан решил, что утром он отправляется домой.
Узнав об этом, князь Василко пригласил его остаться на день.
— Саин-хан! Завтра у нас праздник урожая. Неплохо бы тебе остаться и отпраздновать его вместе с нами.
— Мне очень хочется посмотреть на праздник урусов, но не могу.
В моем городе не очень хорошая обстановка, возможен заговор. Мне необходимо вернуться домой поскорее.
— Если был заговор, то за твое отсутствие власть уже перешла в другие руки.
— Вот поэтому я и тороплюсь! Если заговор свершился, то нельзя дать ему утвердиться повсеместно. Пока все войска не приняли их сторону, все можно исправить и наказать бунтовщиков.
— Если будет трудно, шли гонца, я поддержу тебя всей своей дружиной.
— Похоже, я нашел хорошего друга. Я воспользуюсь твоим предложением.
На следующий день, когда солнце было в зените, монгольский караван всадников, под усиленной охраной дружины, покинул город.
Гусляры песнями зазывали горожан на праздник. Мужики отложили в сторону топоры, вилы, косы, которыми собирались отбиваться от ворога, готовили лошадей к скачкам. Девушки готовили наряды, вплетали в венки ленты. Надевали обручи, гривны и бусы. Каждой хотелось быть наряднее и краше всех. Сегодня тот день, когда юноши и девушки найдут свои пары, быть может, на всю жизнь. Девичьи сердца нетерпеливо стучат, подгоняя время. Юноши строят планы, как взять избранницу за руку, чтобы она не отказала, и не вручила бы свою судьбу другому. Дети, в предвкушении радостного события, толпами носятся по городу. Сегодня они будут, есть вволю сладкое и вкусное.
Осеннее солнце покатилось к закату, и толпа людей, от мала до велика, потянулась к лесной поляне, где уже был заготовлен хворост для костров, установлены столы и лавки. Всадники нетерпеливо гарцуют перед скачками. Зрители сдержано гомонят, оценивая скакунов и их возможности.
Данила Савич видел, что Юсуф готовил коня. «Неужели он собирается участвовать в скачках? Ему там не поздоровиться, опасную игру он затеял. А если … — От такой догадки у воеводы перехватило дыхание, на лбу выступили капли пота, неприятный холодок пробежал по спине. — Все еще можно предотвратить. Но кто сказал, что он хочет похитить Анну? Ее и князя хорошо охраняют. Как это ему удастся? Нет, этого не может быть!» Данила Савич успокоился, но приготовил ответы на многие вопросы, которые могут задать ему, если его подозрения подтвердятся.…
Савич смотрел на кавалькаду всадников, которые в скачке стремились к первенству, но Юсуфа там не находил. Опустилась тихая осенняя ночь, звезды по-летнему высыпали на небосвод, чтобы поглазеть на забавы русичей. Пылающие костры освещали гуляющий народ.
Люди находили развлечения по состоянию души. Вот молодежь затеяла игру в ручеек. В этой игре юноши и девушки становятся пара за парой, подняв сомкнутые руки, образуют русло «ручья». Беспарный юноша проходит под поднятыми руками пар, выбирая себе девушку, которая оставляет прежнего партнера одного. Если парень не понравился девушке, они проходят по руслу «ручейка» и становятся впереди первой пары. Оставшись без девушки, юноша вынужден искать себе другую избранницу.
Игра заканчивается тем, что девушки, выждав, когда их выберут желанные юноши, убегают с ними. Прыгнуть через пылающий костер не каждый способен, но кто же оробеет, если тебя выбрала желанная красавица.
Песни, в которых воспевается жизнь, любовь, хвала труду и хлебу, звучат отовсюду.
Столы ломятся от вкусных яств, но главное угощение — это пироги и куличи, которые считаются символом жизни и благополучия. Ефросинья переплясала всех и просит к себе в круг партнеров. Она душа танцев, ее задор вовлекает в круг, заставляет кружиться, забыв на время о бедах и неприятностях.
Князя Василко и Анну охраняют Гаврила и Терентий. Терентий рядом с князем, а Гаврила и его помощники высматривают в толпе неблагонадежных людей. Увидев Тули с русской девушкой, он подозвал его.
— Не боишься, что тебя опять побьют?
— Пусть только попробуют! — девушка, сжав кулаки, погрозила кому-то в темноту.
— Конечно с такой охраной, которая не испугалась самого хана, нечего бояться, — улыбнулся начальник тайного приказа, — можете спокойно жить в своем новом доме, более вас никто не тронет.
— Есе как тронет! — Тули говорил с легким укором.
— Почему ты так говоришь?
— В лесоцке я видел музыка, сто меня била.
— Куда он пошел? — Гаврила понял, что Тули говорит о Ведуне.
— Та сторона! — Тули указал в направлении князя.
Василко и Анна в самой гуще событий, они отведали вино и куличи, любуясь танцами, хлопали в ладоши. У Анны вдруг закружилась голова, ее затошнило. Чтобы не беспокоить Василко, она сказала ему:
— Я подойду к маме, она совсем одна.
— Возьми с собой охрану.
— Я здесь, я совсем рядом!
Анна подошла к одинокой Стряпухе с жалобой:
— Мама, меня тошнит и голова кружится. Видимо, что-то нехорошее съела.
Стряпуха не успела ответить, как новый приступ тошноты вынудил их отойти в сторону. Анну мутило, она предложила Стряпухе:
— Мама, пойдем домой.
— Надо сказать Василко.
— Я боюсь одна оставаться, а идти туда, сама понимаешь, не могу. Идем домой, оттуда к Василко пришлем слугу. Поддерживая друг друга, они пошли по тропинке.
При очередном приступе Стряпуха попыталась, при свете звезд, рассмотреть лицо дочери.
— До сегодняшнего вечера, я сомневалась, девонька моя, но сейчас скажу тебе — родишь ты Василко наследника.
Ответить Анна не успела. На празднике, смолкла музыка, слышались тревожные крики, но разобрать слов им не удалось.
Гаврила подошел к Терентию и сообщил, что Ведун где-то поблизости:
— Будь настороже. От него можно ждать чего угодно. Тем более недоброжелателей прибавилось. Я пойду, приведу сюда еще людей. Усилим охрану.
Обеспокоенный начальник приказа спешил, но… Терентий кожей почувствовал опасность, оглянулся и увидел спущенную тетиву лука. Он со всей силы ударил Василко в плечо, но это следовало сделать мгновением раньше, стрела вонзилась в тело князя. Всеобщий переполох прекратил праздник, всем хотелось помочь. Подоспевший Гаврила, сломав стрелу, извлек ее. Опытный Савич, как мог, останавливал кровь. Василко был без сознания.