— Что?

— Выкладывайте, в чём мотив ваших действий. Вы не давали покоя криминалистам. Вы не давали покоя писателям, которые всё это время изощрялись в том, как бы вас изобразить. Мы должны узнать правду.

— Откуда вы обо мне знаете?

— Мы имеем в виду Джека Потрошителя с Нашей Земли. Откуда, по-вашему, взялись писатели, про которых я сказала?

— Ладно, расскажу. А вы не убьёте меня?

— Зачем? Мы не станем вас убивать. Вас никто не убьёт.

Браун шепнул на ухо:

— А как же смертный приговор?

Та ответила, уже не на ухо:

— Какой ещё смертный приговор? Ещё не было суда. Вы забыли о презумпции невиновности. Один древнегреческий мыслитель сказал, что суд обязан выслушать обе стороны.

— И где эта другая сторона? Наш подсудимый её мочканул. Какая может быть презумпция невиновности? Мы слушаем вас, — обратился он к подсудимому.

— Я хотел вывести тигров на путь истинный.

— В каком это смысле? — не понял Браун. — У тигров много значений.

— Он, похоже, имеет в виду тех, кто становился его жертвами. Какой-нибудь старый эвфемизм.

— Я имел в виду адских кошек.

— Это, наверно, тоже старый эвфемизм. Продолжайте, гражданин Хамфри.

— Как я уже сказал, я решил вывести тигров на путь истинный. Мой несравненный метод заключался в том, что после череды нелепых и кровавых смертей эти женщины должны были понять неправильность их жизни. Они вполне могли бы зарабатывать деньги, будучи машинистками, телефонистками, медсёстрами или даже гувернантками. Можно было бы поступить не так оригинально, ибо существует идея сделать тигров прачками. Но как бы то ни было, они занимаются не тем, чем следует заниматься жительницам христианской страны. Великий старец Гладстон когда-то пытался направить этих падших женщин на путь истинный. Он действовал проповедями, то есть словом, я же действовал делом, действовал умелыми руками. — Джек Потрошитель пошевелил пальцами, как профессор Мориарти-Евграфов, после чего продолжил замогильным голосом: — Но беда в том, что мои бесплодные усилия пропали понапрасну. Мои потенциальные жертвы не поняли, в чём их вина!

Космонавты почесали затылки, выслушав эту нелепую басню о наведении справедливости. Наконец, Шишкина, словно заправский сыщик, обратила внимание на детали.

— У нас остаётся несколько вопросов. Что означали эти письма, которые вы присылали в полицию? А, и зачем вы присылали им уши?

— Я должен был сбить с толку полицию, которая и так не семи пядей во лбу. Они не должны были мешать мне учить этих дур.

— И при этом, чтобы дополнительно сбить с толку полицию, вы писали с ошибками и без запятых.

— Я плохо учился. К тому же это был не американский вариант языка.

— А почему одно из писем начиналось словами «из ада»?

— Откуда вам это известно?

— Так называется фильм с Джонни Деппом.

— Англичане используют эвфемизм «адские кошки». Теперь вам понятно?

— Да. А почему на стене была обнаружена надпись «Евреи — это люди, которых нельзя безнаказанно обвинять»? Вы еврей?

— Я не еврей. Дело в том, что я был знаком с Адамом Уортом. В настоящее время он сидит в тюрьме.

— Знаем. «Наполеон преступного мира». Организовывал кражи и грабежи. Причём он здесь?

— Мистер Уорт организовал кражу портрета герцогини Девонширской кисти Гейнсборо.

— Что-то такое слышала.

— Никто не знает, что я участвовал в краже.

— Насколько нам известно, картину украли совсем другие люди. Вашего имени я не помню. Или вы скрывались под именем одного из них?

— Меня выдали за другого. Итак, я участвовал в краже портрета герцогини, и таким образом я мог бы войти в шайку Адама Уорта. Но кражи и грабежи были мне не по душе. В свою очередь, мистер Уорт рекомендовал своим подчинённым воздерживаться от насилия, что не соответствовало моему методу просвещения тигров.

— Да причём здесь Адам Уорт? — удивился Браун.

— Дел в том, что мистер Уорт — еврей. Во время одного из моих сеансов просвещения адских кошек, то есть тигров, он пребывал рядом. Ему пришло в голову оставить людям свидетельство против антисемитизма.

— Вот блин... — восхитился Браун. — Всё так просто, что мы сами могли догадаться!

— Куда катится катится наш мир? Джек Потрошитель — и тот американец...

— Да уж...

— И он же — прототип доктора Быкова...

— Ну почему именно американец!

— Не знаю. И это не самый лучший вариант. То, что Джек Потрошитель называл себя отцом американской демократии, конечно, впечатляет своим глубинным смыслом.

— Что-о?!

— Ну так этот Джек вполне мог оказаться Джеком Кеннеди, Джеком Николсоном, Джеком Леммоном, Джеком Лондоном или даже Джеком Воробьём. Или даже Джеком из песни, которую пел Рэй Чарльз. Есть много других вариантов Джека.

— Честно говоря, в детстве я всерьёз думал, что Джек Потрошитель был Тыквоголовым Джеком из страны Оз. Только тыквоголовому может прийти в голову такая дебильная идея.

— Всё оказалось куда хуже. Так что даже в девятнадцатом веке ваши соотечественники успели всех достать.

Американский астронавт нахмурился.

— Насчёт Джека Потрошителя вы правы, дорогая бикса. Он ничуть не лучше Ивана Грозного, о существовании которого я узнал благодаря фильму «Ночь в музее-2».

— Сегодня я многое поняла... Вот то, что этот тип оказался прообразом Быкова, объясняется очень просто. Нет худа без добра.

— В смысле?

— Ну не рисовать же весь американский народ сплошным чёрным квадратом. Люди бывают разные.

— Да? Что-то в этом есть.

— Правильно.

Арестованный тем временем держался руками за голову. Шишкина ласково сказала ему:

— Пожалуйста, посмотрите на себя. Граждане Америки бывают разные. Почему именно вы такой вредный? Наверно, у вас велосипеда нет.

Хамфри нахмурился.

Елена приложила ладонь к щеке.

— Они бывают разные. Да, мама, я была не права.

Время шло всё дальше. Роберт ждал новых активных действий.

Елена перевела разговор на другую тему.

— Всё же здесь холодно.

— Поэтому у меня есть вот что. Горячительное.

Браун достал из-под пальто флягу и отпил.

— Вы? Вы пьёте водку? Так вы же космонавт.

— И что? Вы думаете, космонавту Андропову можно пить, а мне нельзя?

— А что вы сейчас пили?

— Горилку. На мне же оселедец.

Сзади раздался свисток. Оказывается, их уже заметили. Там, сзади, была толпа. Впереди толпы стоял явный суперинтендант полиции.

В отличие от большинства современных британских полисменов, они носили бороду и усы. Ещё можно добавить нарукавную повязку в бело-синюю полоску, которой теперь тоже уже нет. Да и дубинки у тогдашних полицейских были как Москва — не резиновые.

— Кто вы? — спросил Браун, который явно хотел узнать букву дивизиона. Если он знает, какая буква дивизиона какому району Лондона соответствовала в конце XIX века. Е. П. Шишкина точно должна это знать, она же умная. Или это преувеличение. Не всё так однозначно. А то всё наш компьютер, наш компьютер...

— Я суперинтендант M-дивизиона. Вы геяне?

— Да, мы земляне.

— Но этот противный человечишка выглядит по-нашему.

— Вы узнаёте его? Кого, по-вашему, он напоминает?

— Марсианина.

— Тоже мне, Капитан Очевидность. Это же Джек Потрошитель. Ну, тот самый, кто прославился в Уайтчепеле осенью 1888 года.

Суперинтендант М-дивизиона ничуть не удивился.

— Докажите!

— Все геяне врут! — ответил Хамфри.

— Сейчас мы докажем вам, что мы говорим правду, — заявила Елена. — У меня на груди спрятан диктофон. По-вашему это фонограф.

— Дамы держат в корсаже документы, ключи и прочую мелочь. Но о переносе фонографа в корсаже мы слышим впервые.

Елена нажала на кнопку под пальто, и альтернативцы услышали запись допроса. Слово в слово.

Джек Потрошитель задрожал.

Мистер Браун поднял палец:

— Слышите? Именно эти показания нам выдал этот шарлатан!

Альтернативцы заволновались.