Остальная информация после кастинга/собеседования. 

Предупреждаю Вас, деньги любят тишину.

С уважением, Елена

Нина рассмеялась и переслала оба письма Алисе, опять же,исключительно ради смеха. Она гнала от себя мысль, что снова делает что-то изчувства вины, иначе ее ждут несколько дополнительных сеансов с «психологиней».

Нина глянула на часы: через пятьдесят минут ей надо быть винституте. Утро было отвратительным, так что, может быть, в качествекомпенсации ее актеры хорошо поработают на площадке? Может, она, Нина,  иотвратительный человек, зато хороший режиссер.

Может быть, сегодня заедет Пашка? Нина поймала себя на том,что соскучилась по его прикосновениям. По его красивым, аристократичным рукам,по длинным пальцам с выступающими костяшками, которые хочется целовать… Онапредставила себе его, одетым в голубые джинсы, белую рубашку с закатанными долоктя рукавами, обнажающими загорелые руки, его волнистые волосы, его запах,тепло его тела. Не заехать ли к нему домой?

- О чем задумалась? – спросил голос над Нининым ухом.

Нина вздрогнула и обернулась, прикидывая, не схватить лисалфетницу, чтобы использовать ее для самообороны. Но уже в следующее мгновениена ее лице расцвела глуповатая улыбка, и в душе расцвела уверенность, что уже кполуночи она восстановит эмоциональное равновесие.

- Тебе на работу, помнишь? – спросил Пашка, - я тебя отвезу,если пустишь посмотреть репетицию. Пустишь?

Нина согласно кивнула и, подхватив сумочку, выпорхнула завозлюбленным в стеклянные двери. Улыбка на ее лице продолжала цвести буйнымцветом.

Павел открыл ей пассажирскую дверь своего белого «БМВ».

- Это Смоленская? – спросила девчонка с растрепанным пучкомволос, цветастой юбочке и кедах, сидевшая за соседним столиком.

- Она самая, - подтвердил кудрявый очкарик, бледный вьюнош,составлявший ей компанию, - психованная баба, но гениальная.

- А что за мужик?

Парень пожал плечами. Мужики на «БМВ» его не интересовали.

- Сын ректора Строительной Академии, - раздался вкрадчивыйголос за их спинами. Обернувшись, они увидели коротко стриженую женщину в узкихджинсах, футболке с похабной надписью и безумно дорогих туфлях на шпильках. Онавсе это время просидела за Нининой спиной, прихлебывая кофе из бумажногостаканчика, и теперь, проводив влюбленную парочку насмешливым взглядом, онасгребла с соседнего стула свой красный кардиган и направилась к стойке.

- Это Заваркина? – снова заискрилась любопытством девчонка,толкнув своего кавалера в бок. Тот пожал плечами.

- Ой, а я тебя не заметил! – удивился хозяин кофейни,который любил сам обслуживать клиентов и иногда находил время встать на вахтувозле кофе-машины.

- Это моя суперсила – оставаться незаметной, - улыбнуласьАнфиса Заваркина и попросила еще кофе с собой.

- Ты – ходячая  антиреклаклама своей кофейни, - сказалхозяин и указал на картонный стаканчик с названием своего заведения, - почемуты торчишь здесь? Шпионишь?

Анфиса хитро улыбнулась.

- По секрету, мой благоверный крепко сэкономил нааппаратуре, - прошептала она, - поэтому наш кофе - дрянь.

Гордая улыбка расползлась по лицу ее приятеля. Он судовольствием принимал комплименты в адрес своей итальянской навороченнойкофе-машины, которая стоила ему уйму денег.

- Еще я залюбовалась одной сумасшедшей, - призналась Анфиса,- заслушалась ее шепотом и не смогла уйти.

- Я тоже на нее обратила внимание, - с воодушевлениемсообщила подошедшая официантка. На подносе в ее руках позвякивали грязныечашки. - Сидит, раскачивается, глаза невменяемые, и бормочет что-то вроде «ядолжна была сразу рассказать».

- Ох, должна была, - протянула Заваркина, хищно глянув напустой стул, на котором восседала Нина Смоленская, - сразу, немедленно и всем.Хотя и сейчас еще не поздно.

Она подхватила свой кофе и стремительно прошла сквозьстеклянные двери. Хозяин кафе переглянулся с официанткой и подмигнул в ответ наее недоуменный взгляд.

Глава третья. 2010год. Школа нацистских жен.

Камин пылал. Черноглазый ходил по комнате, не выпуская изрук кочерги, и  то и дело подбрасывая в огонь новые поленья. Выдав еще кругвокруг кресел и стола, он снова приближался к очагу и  ворошил погибающее вогне дерево. Пламя разгоралось все ярче и ярче, и вскоре достигло такихразмеров, что ухитрилось пару раз лизнуть дымоход. Но Черноглазому казалось,что в комнате все еще слишком холодно.

Он знал, что зря тревожит огонь. Он знал, что причинатого, что по его спине то и дело пробегает  холодок, смешанный с крупной дрожью– то, что сегодня поднос с порошком оказался пуст. Только одинокая, жалкая ибесполезная коктейльная трубочка перекатывалась по нему, как издевательство надего недугом.

Черноглазый знал, что через пару часов ему совсем плохо.Язык перестанет ворочаться, а ноги откажутся повиноваться приказам мозга. Чтобыне погрязнуть в панике и безысходности, он плеснул себе двойную порцию виски иопрокинул его в себя, будто яд.

В комнате становилось все жарче и жарче, но никто непроронил ни слова. Старая Актриса скинула с себя шаль и осталась в своемпревосходно скроенном шелковом платье. На огненные всполохи из камина с ее шеиделикатным матовым блеском отзывалась нитка жемчуга.

Старой даме было очень жарко и очень некомфортно. Онаволновалось, как бы тонкая ткань платья не промокла на спине и не прилипла ктелу. В таком виде невозможно будет пребывать на людях, тем более в обществе,где есть мужчины! К тому же, Старая Актриса переживала, что воздух в комнатесделался слишком сухим, а ведь от этого может пострадать кожа.

Но сейчас мудрой женщине приходилось держать себя вруках. Более того, ее целью было не просто сохранить лицо, вытерпев невыносимуюжару, но также и не выказать ни тени недовольства. Такая задача под силу лишьвеликим актерам, и она с достоинством приняла этот вызов.

Причиной ее добровольного самоистязания стало то, чтогрешно ставить в вину женщине. Любопытство.

Старую Актрису совершенно очаровала  удивительнаялегенда, которую этот несносный мужчина начал рассказывать прошлой ночью.Раньше он вспоминал только похабные истории про то, как кто-то где-то напился ис кем-то проснулся. Они были такими неприличными, что Старой Актрисе то и делоприходилось затыкать Мальчишке уши, чтобы не смущать его невинный разум этиминепристойностями.

Но вчерашняя была действительно чем-то из ряда вон! Какоекрасноречие! Какие эмоции! Какие слова и выражения! Всё, что он говорил,преобразило его внешность: его глаза перестали быть просто дырками в черепе, ито и дело вспыхивали огнем. Его жесты и язык тела становились то резче, топлавнее, чутко улавливая ритм повествования.  Его голос становился все глубже иразмереннее, гипнотизировал слушателей и уносил в далекую волшебную страну, гдеобитали прекрасные босоногие девы, дочери луны и леса.

Но даже не выверенные интонации и не инстинктивно верносделанные паузы заинтриговали Старую Актрису. Ее покорила страсть. Такаяжгучая, что казалось никакие наркотики, алкоголь и куртизанки, существующие наэтой планете, не смогли бы ее утолить! Она была уверена, что главнымдействующим лицом в этой истории окажется женщина, но не простая, а непременнообладающая какими-нибудь весомыми и неоспоримыми достоинствами, вроде неземногообаяния, которое она позаимствовала у какой-нибудь волшебницы-хюльдры.

 Но кто она такая? Существует ли какая-то связь междулегендой, с которой он начал повествование и девушкой, о которой он завел речьпосле? Неужели это она? Она свела с ума этого странного мужчину с незаживающейссадиной на затылке?

Весь день Старую Актрису терзали вопросы. Она не находиласебе места и дважды срывалась с дивана, на котором возлежала, чтобы найтиЧерноглазого в этом большом пустом доме и потребовать ответа. Но ее разум,грозя сердцу указательным пальцем, велел ей оставаться у себя в покоях и ждатьвечера.  Что если сегодня он собирается представить слушателю еще одну женщину?Что если она и окажется той самой?