Это правильно для страны. Это ставит на место каждый рабочий винтик и толкает вперед прогресс. Это позволяет механизму работать четко и слаженно, без поломок и сбоев. Это рационально и логично. Это двигает страну вперед...

      Сергей понятия не имел - хорошо или плохо, правильно или нет. Он не хотел задумываться - что всё значит и что за подобным стоит. Только не сейчас - не то время и не то место...

      Орман кивнул в сторону - они перемахнули на другую ленту, и он чуть не проехал носом - истязая руками поручень... Тяжело поднялась и опустилась грудь. Это уже ощущалось конкретно, это уже не просто так...

      Ему вновь не хотелось задумываться - опять не время, - но сознание все равно отмечало факты. Их можно игнорировать, их можно не замечать, на них можно не обращать внимания - но они не уйдут. Не пропадут, не исчезнут, не испарятся...

      Он натурально чувствовал слабость своих рук. Сначала списывал на общее недомогание, но недомогание проходило... а слабость оставалась. С какой-то непривычной легкостью. И заметным нарушением координации - куда-то вниз спустился центр баланса, - и плечи уже не были твердым и уверенным оплотом. Волосы лезли в глаза, и тонкая шея - колотилась в просторном вороте куртки, как в широкой проруби...

      Скосил глаза и посмотрел на руку - узкая изящная ладошка с трудом охватывает широкие перила. Разомкнул пальцы, сжал ладонь в кулак и сделал резкое движение - Орман удивленно поднял брови. Сергей отвернулся в сторону - всё. Это было похоже на взмах прутиком в воздухе. Ибо удара больше не было. Основа хорошего удара - в движении плечом, - а вот плеча... Он сам себе казался теперь легкой мухой. Или слабеньким листиком, качающимся от ветерка...

      И еще - он теперь чувствовал грудь. По-настоящему. Что-то ощутимо набухло под одеждой, поднималось и опускалось при вдохе, прыгало и колыхалось при движении, и упиралось в толстое сукно...

      Сжал зубы - не сейчас. Потом. Не время...

      Все должно было быть не так... Все должно быть простым и понятным. Обычная жизнь - пускай серая и скучная, - но теперь она казалась райским уголком в сумрачном сознании. Светлым периодом умирающей судьбы. Солнечным лучиком, освещающим прошлое. Сверкающей звездой, радующей память. Работа - друзья, коллеги, начальники... Семья - Светка, дочка, вечерние уроки, тещин огород...

      Там не было злобы. Там не было ненависти. Там не было смерти...

      Поднял голову и посмотрел в темнеющее вечернее небо - сколько еще ударов ждет впереди? Сколько гнилости, подлости и коварства приготовлены на резких поворотах судьбы? Сколько людей должно умереть, чтобы я смог жить так, как хочется?

      'Я ведь ничего не просил, - сами опускались глаза. - Меня никто не спрашивал. Разве я кому-то что-то должен?'

      Жизнь - не легкая прогулочная штука. Это гранитный валун. Который набирает вес, бухнет и тяжелеет прямо на глазах. Чтобы со всего размаха опуститься на плечи - пригнуть, и расплющить на твердой земле...

      - Приехали...

      Сергей встряхнулся - впереди приближался грандиозный полыхающий шар, высвечивающий высокое каменное изваяние - строгое лицо и карающий меч... Дорожная лента сделала последний поворот и вынесла на открытое пространство...

      - Кажется, успели, - Орман спрыгнул на землю, Сергей следом.

      Они потратили полдня, чтобы добраться сюда, и просто не имели права опоздать. Просторная площадь была вся запружена галдящим народом - в воздухе стоял нескончаемый гомон и гвалт. Впереди, у самого памятника и парадного входа в городской муниципалитет - виднелся помост...

      - Его величество Лего Вой, - широким жестом закончил экскурсию Орман и задрал голову к огненному шару: - Звезда символизирует восход, возрождение и будущность... Что дальше?

      - Ближе не получится? - Сергей не мог оторваться от помоста.

      Друг нырнул в толпу и заработал локтями - Сергей постарался не отставать: 'Сколько народа...'

      Вам это интересно, люди? Вы любите на такое смотреть? 'Хлеба и зрелищ'? - как на аренах Римских пантеонов?

      Толпа галдела - среди всеобщего шума тонули отдельные слова и разговоры. Они пробились почти к самой цепи солдат у сооружения, когда наверху неожиданно потухла звезда. Гомон резко усилился...

      Сразу вспыхнули прожектора, гоняя лучи по беспокойной толпе - пока не остановились, и не скрестились на возвышении у скульптуры. Ритмично загрохотал барабан - и в свете начали появляться люди... Сергей сжал зубы: 'Любите эффекты, сволочи ...'

      Их выводили по одному. Худых и изможденных. Они не дергались и не кричали, не просили о пощаде. Просто останавливались, и замораживали пустой взгляд поверх голов. Поверх толпы. Галдящей, беснующейся толпы... Тринадцать человек - чертова дюжина.

      Измученных и уставших, но твердых на своих ногах. Казалось - они не потеряли надежду, они просто ее не ждали...

      Затем чинно, как на параде - выдвинулся и развернулся взвод солдат, - грохнули о деревянный настил приклады старинных карабинов. На головы осужденных принялись по очереди натягивать мешки...

      Сергей закрыл глаза: 'Торопитесь, подонки... '

      Вот и все. Вот и конец... Это произошло - то, что больше невозможно будет забыть...

      То, что навсегда останется в памяти и укоренится в душе. Смерть. Страшная, мрачная, жуткая в своей несправедливости и безысходности. Как будто он лично протягивает руку и нажимает на спусковой крючок...

      'Я не виноват, - вопил в голове мечущийся писк дикого страха. - Я не просил, не хотел - меня не спрашивали... Я сам жертва! Дикая, несправедливая жертва - перевернули всю жизнь, всю судьбу, саму сущность моего 'Я'...'

      'Сущность твоего 'Я' не переменит никто, - отвечал из глубины спокойный уверенный голос. - Можно изменить тело. Но никто никогда не изменит душу...'

      'В чем дело? - вопил безудержный страх, - ты хочешь сказать - я виноват? Никто не посмеет обвинить меня!!!'

      'Никто, - соглашался голос. - Кроме тебя. Тебя самого...'

      Громким щелчком ударили по ушам клацнувшие затворы - Сергей еще сильнее сжал глаза: 'Зря я cюда приехал...'

      Сердце в груди сжалось в единый неразличимый осколок льда - а звонкая бесконечная пауза рвала на лоскутки барабанные перепонки, - сейчас раздастся грохот конца...

      Больше ничто не кричало в голове. Больше не было писка страха и голоса сердца. Ибо само сердце - теперь с огромной скоростью падало в глубину бездонной пропасти, - мигая тускнеющим огонькам далеко внизу, пока окончательно не пропало из вида. И только совесть - холодная молчаливая ледяная совесть, - заполняла мертвенным стеклом все внутренности и голову... Стягивая мерзлотой желудок и поясницу. Душу и позвоночник...

      Он точно знал - это теперь останется с ним навечно. Исчезнувшее далеко внизу сердце, и леденящий безразличный холод. Мертвый равнодушный разум, и звенящая пугающей безвкусицей - пустота внутри...

      Теперь это его жизнь. Если только это - можно назвать жизнью...

      - Нет!!! - рванул к небу почти погасший голос души. - Нет!!! Остановитесь...

      Голубая безраздельная арктика удивленно замерла... и далеко внизу, в необъятной глубине - вновь мигнуло почти пропавшее сердце...

      - Остановитесь!!! - он рванул вперед, протискиваясь через людей - прямо к шеренге солдат...

      Мерзлота прямо на глазах исчезала, уступая место душе - пускай сжавшейся и перепуганной, - но своей родной теплой душе, - и из далекого низа, из самых глубин преисподней - стремительно поднималось переливающееся огнями сердце...

      - Стойте!!! - он выскочил из толпы и уткнулся в шеренгу солдат. - Не надо стрелять...

      На помосте обернулся с поднятой рукой лейтенант, и шевельнулась шеренга бойцов с карабинами. Громкий гвалт толпы начал возбужденно стихать...

      - Я здесь, - хрипло произнес Сергей. - Нет смысла в казни. Передайте королю...