Всю злость Тороя, как рукой сняло. А на что, собственно, злиться? Будь он на месте этой ведьмы, то поступил точно так же, чего скрывать… Хотя справедливости ради стоит заметить, что до предательства опускаться бы не стал. (А может, и стал, очень уж крупная ставка на кону.) Но, что поделаешь, женщина, она и есть женщина — идёт к поставленной цели любыми путями.

— Откуда у твоей наставницы взялась эта Книга? — маг снова с усилием выговаривал каждое слово — во рту пересохло, язык ворочался с трудом.

— Представления не имею. — Ведьма равнодушно повела бровями. — Наверное, украла у кого-нибудь, поэтому и не пользовалась, а хранила в тайнике. Она была бабкой со странностями…

— И никто об этом не пронюхал?

Люция пожала плечами и, собравшись с духом, отбросила вежливое «выканье». Что же, он может говорить с ней, как с тёмной кухаркой, а она будет строить из себя учтивую цацу? Ну уж нет!

— Ну, ты же взрослый человек, рассуди сам: кто, кто станет искать такую вещь у старой ведьмы в маразме? Надёжнее и не спрячешь… А теперь скажи мне, Торой. Что там у тебя лежало под покрывалом в кровати?

Мага прошиб холодный пот при мысли о том, что будь он менее осмотрительным… Вот ведь хитрая малолетняя тварь!

— Меч.

— Ты всегда с ним спишь?

— Меня это успокаивает.

Люция покачала головой. И ласково проворковала, отбросив со лба мага прядь мокрых от пота волос:

— Прошу, скажи мне правду, ну совершенно нет времени возвращаться в твою коморку и выяснять свои догадки. Я знаю, ты собираешь магические предметы, так ответь, что у тебя есть? — и тут же с мольбой добавила, приводя самый веский довод. — Торой, тебя же всё равно казнят.

Он уже не знал, плакать или смеяться. Эта хитрая бесхитростность была совершенно обезоруживающей.

— Чему ты улыбаешься? — с досадой спросила Люция.

— Милая дурочка…

Колдунка густо покраснела, поджала губы, но глаз не отвела.

— …о чём ты думала, рассказывая мне свои тайны? Неужели надеялась, что расчувствуюсь? Уверяю, перед тем, как сиятельно сгинуть в дыму костра или на виселице, я донесу придворному чародею, кто ты такая и, самое главное, что у тебя есть. Как думаешь, удастся тебе тогда убежать?

И волшебник, измученный долгой речью, откинулся на спинку дивана, часто и глубоко дыша. Девчонка озадаченно смотрела на пленника, прикидывая способ, при помощи которого можно было бы заставить его молчать обо всём узнанном. И чего, спрашивается, всё выболтала? Вот оно — извечное желание покрасоваться — до добра не доводит. Наконец, лицо ведьмы просветлело:

— Я наложу на тебя заклинание Немоты!

— Ты? На меня? — чародей едва не заплакал от умиления. — Не смеши. Даже без Книги Рогона я в сотню раз сильнее тебя. Достаточно только покинуть эту заговоренную комнату… Кстати, а Сандро уже отдал тебе Книгу? Или только обещает?

Люция ехидно улыбнулась:

— Книга уже у меня. Так что зря ёрничаешь.

— И в мыслях не держал. Ты просто учти, я не буду сидеть в этой комнатушке вечно, так что…

Колдунка, до этого момента ходившая туда-сюда по комнате, гневно двинулась на мага.

— Говори, что спрятано в твоём покое, иначе я за себя не отвечаю!

Торой внимательно посмотрел ведьме в глаза. И чуть не расхохотался — эта наглячка ещё пыталась его околдовать! Он кожей ощущал какое-то слабенькое заклинание, которым она пыталась пробить его волю, чтобы вызнать всё без утайки. Наконец, маг не выдержал и рассмеялся в голос. Смех усилил слабость, но остановиться волшебник не мог.

Ведьма, наконец-то, осознала всю степень своего унижения, а потому покраснела до кончиков ногтей и, зашипев, словно кошка, кинулась к пленнику с единственной целью — выцарапать глаза.

Торой, обессиленный от яда, вымотанный донельзя долгим разговором и, самое главное, смехом, даже не смог перехватить её руки. Колдунка вцепилась магу в волосы, шипя, как разъярённая кошка… И тут же отпрыгнула, будто обожглась. Вовремя сообразила, что, хотя сейчас волшебник и бессилен, весьма скоро может настать время, когда он задумается о мести. Если, конечно, ему удастся избежать королевского эшафота…

Между тем, Торой мечтал только об одном — скрутить эту подлую пигалицу… Чем? Да хотя бы вон тем белым шёлковым шнуром, который украшает бархатный гобелен.

Но, к сожалению, магия чародея и ворожба ведьмы имеют совершенно разную природу, так что, если он не мог сейчас ни колдовать, ни передвигаться, вовсе не означало, что не могла и она. А злить пусть не очень сильную и опытную ведьму неловкими попытками нападения — себе вредить. Поэтому Торой с сожалением откинул тяжёлую голову на спинку дивана.

Люция, наконец, совладала со вспышкой ярости:

— Как ты смеешь насмехаться? После того, как я тебя перехитрила!

Торой снова усмехнулся — какая же, в сущности, ещё девчонка… Ей бы при папочке богатеньком жить, а не в колдовство лезть…

— Во-первых, ты постоянно ставишь себя в глупое положение. Во-вторых, практически ничего не умеешь, кроме примитивного ведовства. Стыдно должно быть с такими скудными знаниями задирать опытного мага. И, в-третьих, ты совершенно предсказуемая ведьма, все твои уловки достойны примера в учебнике для начинающих магов — обман, предательство, воровство… И всё же, ты обвела меня вокруг пальца. Молодец. Радуйся победе и дай мне уйти. Книга всё равно уже у тебя.

Маг перевёл дыхание. На лбу снова выступил липкий пот.

Заметив это, Люция достала из-за корсажа аккуратно сложенный белый платок. Тот самый, который утром ей отдал Торой после «встречи» с сумасшедшим возницей. Ведьма заботливо склонилась над обездвиженным волшебником и аккуратно промокнула капли пота. От девчонки пахло травами и тем самым мылом, которым она смывала с себя квас:

— Дать тебе уйти? Как бы не так! Теперь, после того, что я тебе рассказала, мне вообще покоя не будет — ты захочешь завладеть Книгой, ну и отомстить тоже. Нет уж, фигушки. Разбирайся сам, раз ты такой умный и сильный, а я пока убегу отсюда и где-нибудь спрячусь. В укромном местечке. Если ты и вправду такой могучий маг, то придумаешь, как спастись, а я маленькая и слабая, защитить меня некому, так что до свиданьица.

С этими словами она убрала платок, которым стирала пот со лба пленника, обратно за корсаж, развернулась и направилась к двери.

— Постой, Люция!

Торой впервые назвал её по имени, не милой барышней, не дорогушей…

Колдунья замерла:

— Чего тебе?

— Скажи, почему ты меня не убила? Я знаю, сдерживать Ведьмин Гриб очень сложно. Избавилась бы от меня и не боялась ни разглашения тайны, ни мести.

Девчонка смерила мага угрюмым взглядом:

— Не хочу убивать. Может, для тебя душегубство — привычное дело, но мне ещё не доводилось кого-либо укокошить, и надеюсь, не доведётся. Да и не сделал ты мне ничего плохого, наоборот, даже помочь согласился. Так что моя совесть спокойна. А ты… Ты очень сильный чародей, извернёшься как-нибудь.

Маг пристально всмотрелся в прозрачные зелёно-голубые глаза. Странная ведьма…

— Тогда зачем ты пришла и почему рассказала про Книгу?

Люция обернулась:

— Я пришла убедиться, что ты не умер и не спятил от яда. А про Книгу рассказала, дабы отыграться за вчерашние издёвки. Ну и, кроме того, я подумала, что ты, так или иначе, узнаешь о сделке от Сандро Нониче. А мне бы не хотелось, чтобы меня преследовал разъярённый обманутый маг, жаждущий мести и волшебной книги — на тот случай, если тебе всё же удастся вырваться из лап королевских стражников. Ну и ещё, я пришла посмотреть тебе в глаза и понять глубину твоей ярости.

— Ну и как? Глубока? — зло осведомился он.

— Да.

Неужели в её голосе прозвучало удовлетворение?

Ведьма сотворила в воздухе затейливый пасс, и Торой почувствовал, как всё тело налилось ещё более утомительной тяжестью. «Вот наглячка, обездвижила меня для верности. Боится, что постараюсь прорваться к выходу. — Со смешанным чувством злобы и усталости подумал маг. — Хотя всё равно мыслит банально».