Он открыл глаза, тупо соображая, что же произошло. Первое, что предстало взгляду — был потолок. Высокий, покрытый причудливым орнаментом, который по углам переходил в лепнину. Где-то он уже видел похожую… Ах, ну да! Снаружи дом украшен такими же безвкусными цветками-лепестками. К счастью, искажённые морды горгулий со стен не скалились. Даже от сердца отлегло…

Торой кое-как огляделся. Комната оказалась небольшой, но очень неуютной. Обстановка была выдержана строго в багровых тонах — тяжёлые терракотовые гобелены по стенам, пурпурный ковёр на полу и мебель красного дерева. Причём обивка почему-то ослепительно-белая. Этот отвратительный контраст девственно-снежного и багряного невыносимо раздражал. Окна в покое не оказалось, но там, где оно предположительно могло бы находиться, стоял массивный чугунный канделябр. Красные свечи чуть слышно трещали и в их колеблющемся свете тени на гобеленах тревожно подрагивали. Одним словом — аристократическая жуть — мрачная, безвкусная и вычурная. К счастью, кроме аляповато-пафосной мебели и едва живого пленённого мага в комнате никого не было.

Узник попытался встать. Не тут-то было! Руки и ноги затекли — не пошевельнуться. Хорошо хоть, что ничего не болело. Пока. Единственной и главной неприятностью после знакомства с Ведьминым Грибом оказался сильный озноб, да ещё противная слабость.

Откуда-то из глубины дома донеслись лёгкие шаги. Торой, охая, как пятисотлетний гном, неуклюже сел на диване и устремил взгляд на дверь. Конечно, следовало бы героически схватить огромный канделябр да помахать им перед носом восхищённого хозяина комнаты, вот только как? Тело совершенно не повиновалось. Всё, что несчастный узник смог сделать, так это горделиво выпрямиться — раз уж его, столь бездарно пленённого, оставили в живых, нужно доиграть сцену достойно, без истерик.

Чародей горько усмехнулся, вспомнив наивное лицо своей гостьи. Надо же, попасться на удочку к неуклюжей девчонке! Кто бы раньше сказал, что такое может случиться с ним, ни за что не поверил бы.

Тем временем, один из гобеленов мягко всколыхнулся от сквозняка — потайная дверь за тяжёлой драпировкой открылась — пламя багряных свечей дрогнуло, и вот появилась вчерашняя ведьма. Одета она была, разумеется, иначе — вместо суконного наряда, выданного Тороем, девушка облачилась в трогательное ситцевое платьишко. Аж на слезу пробивало — прямо-таки невинная пастушка.

Маг смерил вошедшую ненавидящим взглядом.

Люция с удивлением уставилась на пленника — не ожидала, видать, что так быстро очнётся. Колдунья даже растерялась: она-то пришла нарочно, чтобы привести Тороя в чувства, а он, оказалось, смог очухаться без посторонней помощи. Воцарилась неловкая тишина.

Первой её нарушила ведьма:

— Торой, простите, что пришлось так с вами поступить. Я недостаточно сильна, чтобы играть в открытую. Вы бы сделали меня в два счёта, а я не могла допустить поражения.

— Понятно. — Он каким-то образом нашёл в себе сил говорить членораздельно и не шамкать онемевшим ртом. Однако это геройство далось с таким невероятным трудом, что даже голова закружилась.

— Вы ничего не хотите спросить? — совершенно искренне удивилась колдунка.

— Нет.

Снова повисла неловкая пауза. Люция ожидала, что пленник заплетающимся языком будет сыпать проклятиями, задавать вопросы, требовать объяснений, обвинять, угрожать, но уж никак не молчать с видом напускного равнодушия.

Наблюдая за гаммой чувств, промелькнувшей на лице девушки, Торой был и взбешён и рассмешён одновременно. У этой самоуверенной особы хватило наглости и хитрости провести его, но… При всём при этом, она из-за своего простодушия даже не могла скрыть острого чувства вины, как, собственно, и удивления, что ей удалось-таки согнуть в дугу опытного мага. Однако именно эта кажущаяся бесхитростность оставила чародея в дураках.

— Советую во весь дух бежать прочь. Потому что, как только ко мне вернутся силы, я сотру тебя в порошок. — С расстановкой выговорил Торой.

От потраченных на эту речь усилий лоб мгновенно покрылся испариной, а кровь оглушительно загрохотала в висках.

— Мы перешли на «ты»? — удивлённо спросила колдунья.

— После столь тесного знакомства…

— Хорошо… Так что ты спросил?

— Я посоветовал.

Ведьма устало вздохнула, но вернулась к прежней учтивости тона:

— Торой, пока вы здесь, силы к вам не вернутся. Это особенная комната. — Со всей возможной мягкостью сказала Люция. — Я вовсе не хочу вам зла, но, должна признаться, что использовать свои способности в этой обстановке вы не сможете.

Он усмехнулся:

— Я не останусь «в этой обстановке» надолго.

— К сожалению, придётся. — Скромно закончила колдунка. — Видите ли, я не дочь птичника и вообще не знаю своих родителей, да и никакой паэли не существует… Накануне я пустила по городу нелепый слух про птицу, чтобы придать своей лжи наибольшую правдоподобность. Но этот дом действительно дом Сандро Нониче, я обещала королевскому птичнику в обмен на одну, очень нужную мне вещь, выдать вас.

— Меня? — он тяжело дышал, разговор давался немыслимым трудом.

— Ага. — Девчонка беззаботно кивнула. — Если Нониче передаст вас — мага-отступника — в руки королевских стражников, то превратится из птичника в вельможу. Ему будет пожалован титул.

— А ты — беспринципная маленькая дрянь. — Вопросительные интонации в голосе пленника, конечно же, отсутствовали.

— Да. — Кротко согласилась ведьма.

— Чем же тебя отблагодарят за старания?

Люция порозовела, обрадованная, что может насолить волшебнику в отместку за давешние издёвки:

— Книгой Рогона. — Её счастливый голос наполнился едва ли не лаской.

Сказала и мило улыбнулась, мол, что — съел?

Торой поперхнулся. От удивления и гнева он даже смог заговорить куда бойчее, чем раньше:

— Лучше скажи правду — сколько заплатили? А, может, просто пообещали забыть провинности минувших лет? Только не надо эльфийских сказок. Откуда у птичника магический артефакт, который не более чем вымысел?

— Этот артефакт принадлежал моей наставнице, — терпеливо и охотно начала объяснять колдунья, бесстрашно усевшись рядом с едва живым пленником. — Несколько седмиц назад её сожгли на костре за то, что наслала порчу на деревню. По приказу королевского наместника дом колдуньи разобрали по брёвнышку. Мне по счастливой случайности удалось сбежать. А когда спустя пару дней я вернулась, тщательно изменив внешность, то узнала, что деревенские дети нашли на развалинах хижины тайник, а в тайнике старую книгу. К счастью, дети притащили её в деревню и отдали старосте, а тот — хозяину деревни Сандро Нониче. В общем, когда Нониче забрал Книгу, то решил отнести её королевскому чародею, не зная, какую она представляет ценность. Но, к счастью не донёс, я сделала всё, что могла — сначала наслала на него болезнь, потом забывчивость. А затем и вы в городе появились, слухи о вашем приезде расползлись со скоростью… Ну, быстро, в общем… Тем более, что маги так и шныряют туда-сюда. Когда же я предложила Нониче выгодный обмен — вас на Книгу, то он без раздумий согласился. Конечно, Книгу можно было просто выкрасть, но, как вы наверняка знаете из легенды, вору не откроются тайные знания, поэтому пришлось придумать чего похитрее.

— Что же ты просто не купила её? — полюбопытствовал Торой.

Люция скривилась, всем своим видом показывая, что уж от кого-кого, а от него — бывалого, тёртого в передрягах мага, она такой тупости не ожидала:

— Во-первых, Нониче почти наверняка заломил бы неимоверную цену, и не потому, что знает об истинной стоимости Книги, а потому, что сволочь и скряга. Я же всего-навсего нищая деревенская ведьма, откуда у меня деньги? Было кое-что накоплено, но всё сгорело… Во-вторых, как бы я, по-вашему, объяснила, откуда знаю о существовании Рукописи? Призналась бы в том, что я воспитанница старой карги, которая наслала мор на целый околоток? Я решила действовать хитростью и предложила жаждущему вельможного чина птичнику сделку — разыскиваемого мага за кругленькую сумму. А поскольку Нониче, как я уже говорила, скряга и жмот, деньгами он расплачиваться не захотел, зато предложил мне книгу, найденную на пепелище дома одной старой ведьмы. Конечно, я согласилась.