Британец, продолжая описание этих сооружений, указывает: там же находится канатный двор, пушечная литейня, верфь для строительства военных кораблей и многое другое. Там на стапелях стоял 112-пушечный корабль — это была крупнейшая единица русского военно-морского флота — «Императрица Анна» (заложен был в 1732 г., а спущен на воду лишь в 1737 г.).
Дэшвуд сообщает, что ему «от нескольких человек известно, что при основании и начале строительства города на Неве главным образом от голода погибло 300 тысяч человек».
Заметим, что о числе людей, погибших на строительстве Петербурга, говорят несколько иностранных источников.
Датский посланник Юль еще под датой марта 1710 года оставил дневниковую запись, согласно которой при сооружении только Петропавловской крепости «от работ, холода и голода погибло, как говорят, 60 тысяч человек» и при строительстве Кронштадта — свыше 40 тысяч. Анонимный немецкий автор первого описания Петербурга (1710—1711 гг.) сообщает, что в 1703 году погибло свыше ста тысяч русских. По данным шведского военнопленного Эренмальма, на стройке одной только Петропавловки умерло свыше 50—60 тысяч человек. Секретарь прусского посольства при дворе Петра I: «По собственным показаниям русских, до 200 тысяч строителей города на Неве погибло от голода и болезней при возведении земляной крепости». Французский дипломат Кампредон в «Записке о доходах царской казны» сообщил, что «на работах крепостей и каналов погибло более 150 тысяч крестьян». Остается добавить, что цифры смертности, приводимые иностранцами, скорее всего, преувеличены.
Неподдельное восхищение у Дэшвуда вызвал деревянный трехэтажный дом генерал-адмирала Ф.М. Апраксина, который перед смертью завещал этот дом царю Петру. Согласно еще раннему отзыву голынтинца Фридриха Вильгельма Берхгольца, он «был лучшим и самым роскошным во всем городе». Позднее Ф. Растрелли включил адмиральский дом в комплекс зданий «Нового зимнего дома», то есть Зимнего дворца Анны Иоанновны. Говорили, что дворец Апраксина не уступал лучшим сооружениям подобного рода в европейской архитектуре, а среди жилых сооружений русской столицы первой четверти XVIII века ему следует отдать первое место.
Следуя эмоциональному взгляду Дэшвуда, подходим к Манежу, построенному по инициативе Бирона. Он был возведен из дерева в 1732 году, именовался тогда Дворцовым. «С внутренней стороны имеется круговая галерея, а арена для верховой езды очень большая и с точным соотношением ширины и длины два к трем. У герцога Бирона семьдесят прекрасных лошадей из разных стран мира». Сам Бирон открыл в Манеже школу верховой езды. Историк начала XX века Шубинский указывает точное количество лошадей, содержавшихся там в последние годы могущества Бирона, — 379 голов.
Удивление, интерес, восторг — вот какие чувства вызвала у гостя столицы Петропавловка. Поистине и сегодня это сооружение является гордостью жителей Невской столицы...
«Замок, или крепость, стоит на образованном Невой острове. Крепость выстроена очень добротно, хотя еще и не завершена. Некоторые бастионы отлично вооружены артиллерийскими орудиями. Есть глубокая канава, или ров, и за ней укрепление, которое делает эту крепость чрезвычайно надежной. В центре стоит церковь во имя Св. Петра. Сооружение это намного богаче и красивее всех других храмов. Купол церкви и шпиль снаружи целиком позолочены. Имеется любопытная икона с несколькими лампадами из слоновой кости, выточенными Петром I, еще есть сделанный им же из слоновой кости очень красивый крест. В углу церкви, а не в склепе рядом лежат император Петр и императрица Екатерина. А на колокольне — несколько колоколов, но почти все они маленькие. В самой крепости гарнизон составляет пятьсот человек».
Крепость была заложена 16 (27) мая 1703 года по совместному плану Петра I и французского инженера Жозефа де Герена. Это были шесть бастионов, соединенных куртинами, два равелина, кронверк (первоначально деревоземляные, в 1730— 1740-е и 1780-е годы были одеты камнем). В 1703 году Заячий остров был соединен с Петроградской стороной Иоанновским мостом. В1731 году на Нарышкином бастионе построили Флажную башню, на которой стали поднимать флаг (гюйс) (изначально флаг поднимался на Государевом бастионе). Флаг поднимался с утренней зарей, опускался с вечерним закатом. С 1730-х годов в Питере появилась традиция отмечать полдень пушечным выстрелом с Нарышкина бастиона.
При строительстве Петропавловской крепости был применен совершенно новый для России принцип сооружения фортификаций. Толщина стен бастионов достигла порядка двадцати метров (5—6 метров кирпичной стены снаружи и изнутри, между ними земляная засыпка с толченым кирпичом), высота стен — 12 метров. Под стены крепости было забито порядка 40 000 свай. На каждом бастионе установили по 50—60 орудий. В стенах между бастионами (в куртинах) устроили казематы для содержания гарнизона. В казематах изначально планировалось хранить порох, однако из-за сырости пришлось от этого отказаться. Для поднятия пушек на стены в середине XVIII века построили аппарели. Изначально они были деревянными, позже переделали в камень. В Петропавловской крепости были предусмотрены подземные ходы. Они служили для высадки десанта за пределы крепостных стен. В стенах крепости существуют тайные ходы, так называемые патерны. Они также служили для внезапного появления солдат в тылу врага. Выход из них был заложен одним слоем кирпича, место выхода знали только доверенные офицеры.
В свое время грандиозные по своему размаху строительные работы велись под руководством архитектора Доменико Трезини. В 1727 году Трезини сменил известный военный инженер Бурхард Христофор Миних, назначенный тогда обер-директором над фортификациями. Возведение каменных укреплений, в планировании которых Миних принял личное участие, закончилось только к 1740-м годам. Вокруг крепости постепенно рос столичный город, а сама цитадель все более утрачивала свое оборонительное значение.
Велика роль коллегий, то есть русских министерств в этой стране, отмечает путешественник. «На берегу Васильевского острова есть коллегии — иностранных дел, военная и коммерции. В здание этих коллегий царь Петр I имел обыкновение приходить зимой в четыре часа утра, и, если членов коллегий еще не было или они чуть опаздывали, царь крепко колотил их своей тростью. И еще он проделывал сотни раз это по отношению к князю Меншикову, своему главному министру и фавориту».
Далее автор записок рассказывает о дворце князя Мен-шикова. Дворец этот был отнят у Меншикова в правление Петра II. «Сейчас в этом дворце Академия для примерно 400 кадет, сыновей знатных дворян страны. Их там учат обращению с оружием и всем прочим традиционным наукам. В военном деле они упражняются по прусскому образцу». Дэшвуд лично наблюдал, как 80 человек в 4 шеренги обучались ручным приемам с оружием и стрельбе, показывая свои лучшие навыки. Кадетский корпус находился тогда под командованием фельдмаршала графа Миниха.
Далее следует несколько наивный и незамысловатый рассказ о царице Анне Иоанновне. Отмечает автор природное любопытство и склонность царицы к сплетням, вплоть до незначительных семейных тайн своих подданных.
Все русские дворяне обязаны нести службу, и, если даже они живут в своих имениях богато и пышно, все же, уверяет нас автор, они имеют весьма незначительные доходы. Какой-то иностранец-авантюрист рассказал нашему гостю, что князь Долгорукий, будучи в Москве при дворе, постоянно держал там стол на тридцать персон, который обходился ему стоимостью рубль в день... Это вызвало определенную зависть Дэшвуда!
О Петре Великом Дэшвуд говорит только в превосходной степени. Этот великий государь имел обыкновение «отправлять дворян» обучаться на корабельных плотников, квартирмейстеров, артиллеристов. А сам царь служил на кораблях «простым матросом». Однако, когда царь скончался, то он имел звание «адмирала красного флага» (этого Дэшвуд, конечно, не знал) — этим чином он был пожалован по случаю заключения победного Ништадтского мира в 1721 году (им завершилась долгая война со Швецией).