Командование Балтийского флота передало корпусу фрегат «Кастор» по принципу «На тебе, Боже, что нам не гоже!» Корабль давно списали из состава боевых судов эскадры и разоружили, до рангоута включительно. Силами специалистов, команды и воспитанников корпуса военный корабль в короткое время подготовили к учебным плаваниям. Рангоут взяли со старого транспорта «Ока», шлюпки пожертвовал корпусу морской порт.

На другом корабле учебного отряда, корвете «Баян», также провели целый ряд переделок и приспособили его помещения для учебных целей и размещения на нем воспитанников. В команды учебных кораблей отобрали самых лучших и опытных матросов. Первое гардемаринское отделение старшего курса Морского корпуса, как всегда, традиционно распределялось по боевым судам практической эскадры Балтийского флота. Второе отделение воспитанников проходило летнюю учебную практику на винтовом фрегате «Баян». На фрегате «Кастор» разместили 152 воспитанника двух первых отделений младшего курса. Третье и часть приготовительного отделений летнюю практику проходили в корпусном лагере вблизи Ораниенбаума.

8 июня фрегат «Кастор» вышел «за гавань», принял запасы пороха и в ночь на 9-е, взятый на буксир винтовым корветом учебного отряда «Баян», вышел в море. 10 июня утром оба учебных судна пришли на Транзундский рейд и встали на якорь в двух кабельтовых от острова Менц-саари.

Пребывание воспитанников на учебном фрегате проходило по программе, разработанной капитаном I ранга В.А. Римским-Корсаковым: обучение такелажным работам, парусные учения, освоение корабельной терминологии и судовых названий, гребные учения и т. д. Одновременно на фрегате «Кастор» еще продолжались ремонтные работы, в них кадеты принимали самое активное участие. Вместе с матросами они до блеска драили медяшки, чистили орудия, красили судовые помещения и заменяли старую судовую оснастку. Также как матросы, бывшие дворянские недоросли сами вязали свои койки, мыли посуду, чистили сапоги и обмундирование. Командир учебного отряда довольно часто устраивал шлюпочные гонки на веслах и под парусами. Победителям гонок выдавались так называемые «порционные деньги» – по 44 копейки, а лодка отдавалась в полное распоряжение команды-победительницы с официальным разрешением кататься на ней в районе стоянки фрегата.

Для того чтобы приучать воспитанников заботиться о своих и общественных интересах, Воин Андреевич распорядился выбрать от каждого «полуотделения воспитанников» собственных артельщиков, обязанных по поручению своих товарищей дежурить на камбузе, у артельного самовара, «выдавать весом и по счету провизию, записывать расходы в специальные шнурованные книги». По субботам все кадеты-артельщики с офицером, который заведовал питанием практикантов, отчитывались перед командиром корабля и вручали ему составленную собственноручно сводку расходов за неделю. Караульная служба воспитанников на корабле теперь проходила регулярно, кадетов вооружили ружьями, которые они регулярно чистили.

На винтовом корвете «Баян» морскую практику проводили воспитанники старшего курса Морского корпуса. Их программу значительно усложнили, она стала более объемной. Кадеты впервые попали на военный корабль подобного класса и первый раз в своей жизни выходили в открытое море.

В инструкции командира отряда предписывалось: «Всем служащим на корвете встретить воспитанников приветливо, как бы заслуживающих доверия детей, о которых только слышали одно хорошее. За каждое уклонение судить как за злоупотребление доверием, и по мере вины лишать его».

Следует отметить весьма удачный подбор офицеров корвета, и особую роль его старшего офицера лейтенанта Г.О. Гадда, проявившего прекрасные педагогические способности, позволившие ему продемонстрировать, между прочим, как без наказаний и брани можно добиться от команды корабля образцового порядка. К концу плавания практиканты ни в чем не отставали от опытных матросов и работали с огромным энтузиазмом. Отмечалось, что даже воспитанники, страдавшие морской болезнью, пересиливали себя и продолжали работать на корабле.

Обучение такелажным работам на корвете «Баян» проходило под руководством опытных инструкторов – унтер-офицеров, в своем большинстве они оказались отличными учителями и пользовались заслуженным уважением воспитанников.

Практика, кстати, выявила значительные недостатки в подготовке кадет по курсу штурманского дела. Двухмесячное обучение этому сложному предмету в корпусе оказалось явно недостаточным.

Воспитанники впервые, непосредственно во время плавания, познакомились с реальной работой корабельной кочегарки и ее обустройством. Они принимали участие в ремонтных работах судовых механизмов, разбирали и чинили золотники и цилиндры.

При всем этом командир учебной эскадры капитан I ранга Римский-Корсаков требовал от практикантов ежедневного ведения дневниковых записей о проделанной работе с обязательными заключениями и выводами. Записи воспитанников регулярно проверялись и визировались корпусными офицерами.

Воин Андреевич не забывал и о досуге своих подопечных, о рациональной организации проведения ими свободного времени. Кадетам разрешалось ловить рыбу, охотиться, совершать продолжительные прогулки верхом, бывать на концертах и балах. Правда, вначале появление среди танцующей публики в Ревеле «синих рубашек» выглядело довольно странно и «неприлично», но к этому вскоре привыкли.

В декабре 1861 года капитан I ранга В.А. Римский-Корсаков был назначен высочайшим приказом директором Морского кадетского корпуса, позднее преобразованного в Морское училище. В этой должности Воин Андреевич провел последние 10 лет своей жизни. В соответствии с новым назначением он вместе с семьей переехал из Кронштадта в Петербург и поселился в казенной квартире при Морском корпусе на Васильевском острове. В это время здесь еще учился на старшем курсе его младший брат – будущий известный русский композитор Николай Андреевич Римский-Корсаков. В апреле 1862 года Николай Андреевич, посещавший музыкальный салон Милия Алексеевича Балакирева на Офицерской улице, завершил работу над своей первой симфонией. Первую часть симфонии гардемарину Римскому-Корсакову помогал оркестровать сам Балакирев. Музыку одобрили. Музыкальный талант начинающего композитора ни у кого не вызывал сомнений.

В том же году младший брат директора Морского корпуса был отправлен в двухлетнее учебное плавание на клипере «Алмаз» для практики. Воин Андреевич, несший перед памятью отца ответственность за судьбу младшего брата, все еще надеялся, что Ника станет продолжателем его дела – мореплавателем-исследователем. Но нет, не оправдал надежд адмирала лейтенант флота Н.А. Римский-Корсаков. Он не стал флотоводцем и знаменитым мореплавателем. В 1873 году, спустя 2 года после смерти брата, Николай Андреевич сделал окончательный выбор и навсегда оставил флотскую службу. Он стал профессиональным композитором, дирижером и известным общественным деятелем.

Однако Николай Андреевич не сразу порывает с флотом. Еще 11 лет он, уже лицо гражданское, выполнял обязанности инспектора музыкальных хоров Морского ведомства.

Приняв Морской кадетский корпус, Воин Андреевич не заметил в нем особых радикальных перемен. В корпусных коридорах и рекреационных помещениях по-прежнему дрались смертным боем кадеты. Корпусные унтер-офицеры продолжали раздавать воспитанникам подзатыльники и зуботычины. В корпусе процветала строевая муштра. В учебном заведении недоставало методических пособий, приборов и учебных инструментов.

Энергично и настойчиво В.А. Римский-Корсаков взялся за реорганизацию Морского корпуса, за создание оптимальных условий для получения воспитанниками систематических специальных и общеобразовательных знаний, соответствующих высоким требованиям научно-технического развития флота.