«Часам к трем по субботам классная канцелярия изготовляла общие для всех воспитанников корпуса недельные списки учеников, получивших отметки 10, 11 и 12 баллов, с постановкою во главе списка фамилий, получивших наибольшее число таких отметок. Иногда бывало, что отличный по учению воспитанник в продолжение недели спрашивался преподавателями, положим, семь раз (в неделю было 22 урока) и за каждый раз за свой ответ получал отметку не меньшую 10-ти. Такой избранный в четвертом часу, по субботам, по перекличке „выстраивался“ в столовой зале и своею, часто единичною, персоною, составлял переднюю шеренгу толпы, стоящей сзади также в шеренге „получателей яблоков“ Самая длинная шеренга, конечно, была тыловая, однодесяточная. Десяточники и выше, т. е. двух-трехдесяточники и т. д., выстраивались в зале от входа направо.

Таким же порядком, но только от входа в залу налево, выстраивались шеренги „нулевиков“, т. е. получивших в продолжение последней недели за свои ответы в классах по одному или по несколько нулей. „Нулевиков“, конечно, было всегда неизменно меньше „десятников“, а равно и число шеренг у них было минимальное: самое большее три или две шеренги и притом самые коротенькие.

О готовности „парада“ давали знать директору, и он прибывал в залу самолично, с лентою и звездами на вицмундире; из кухонных же дверей служители тащили бельевые корзины полные великолепнейших яблоков. Торжество начиналось нравственною речью директора, обращенною к „десятникам“, и продолжалось раздачею яблоков. Яблоки были крупные, наливные и какому-нибудь „семиили восьмидесятнику“, вероятно, было нелегко удерживать их в совокупности, прижатыми к доблестной груди получателя. Затем батальонный командир корпуса капитан I ранга Терентьев командовал яблочникам: „Налево, по ротам. Шагом марш“. „Десятники“ уходили из залы, по совершенной очистке которой от яблочного аромата и по затворе входных дверей как можно накрепко начинался парад с „нулевиками“. Директор и им говорил речь, но, вероятно, уже без улыбок и по содержанию укоризненную. Далее, смотря по обстоятельствам, передней шеренге приказывалось: „Приготовиться к порке“…

А пороли здорово. Две пары барабанщиков раскладывали „пациентов“ на деревянной скамейке лицом книзу и потом попарно садились держать ноги и руки обреченного, тогда как третья пара отворачивала часть одежды заинтересованного от телесных мест, которые человечество в своей мудрости признало именно назначенными для хлестания более или менее длинными прутьями. Та же третья часть барабанщиков по знаку присутствующего старшего начальника, в данном случае батальонного командира, начинала хлестать розгами по оголенным перед тем местам. С каждым ударом на теле оставался рубец: белый по гребню и красно-багровый на окраинах. Процедура продолжалась довольно долго».

В энциклопедии «Военных и морских наук» генерала от инфантерии Г.Д. Леера (том 3, с. 1) напечатано: «Справедливо заслужив репутацию опытного педагога, Давыдов, в конце своей педагогической деятельности был назначен директором Морского корпуса».

В конце 1857 года вице-адмирал А.К. Давыдов, прохворав недолго в своей директорской квартире, скончался. С его смертью прекратились в Морском корпусе и раздачи яблоков за прилежание, и торжественные порки провинившихся воспитанников. Но «неторжественные» норки в младших классах продолжались некоторое время и после его смерти.

Свои оригинальные методы воспитания и педагогические приемы вице-адмирал распространял и на гардемаринов выпускного курса. Летом 1857 года гардемарины старшей роты, носящие на погонах золотые якоря, проходили предвыпускную морскую практику на учебном артиллерийском корабле «Прохор», которым командовал тогда капитан I ранга Посьет – будущий министр путей сообщения. Вместе с гардемаринами на корабль назначили для практики недавнего выпускника Морского корпуса – слушателя офицерского класса мичмана фон Дека. Случилось так, что гардемарины поссорились с мичманом и нанесли ему «недисциплинарные» оскорбления.

Фон Дек, по обязанности службы, донес об этом инциденте по команде. Дело дошло до директора Морского корпуса Л К. Давыдова.

В один прекрасный солнечный день старшие гардемарины с якорями на погонах вдруг увидели приближавшийся к кораблю небольшой наемный ялик, шедший с Ревельского рейда. На ялике торжественно восседал в полной парадной форме директор Морского кадетского корпуса Давыдов. Пристав к кораблю, взойдя на палубу и отдав честь военному флагу, Алексей Кузьмич спустился со своими питомцами в их корабельное помещение – констапельскую, выступил, как обычно, с яркой педагогической речью, а затем всех до одного выпорол. После экзекуции вице-адмирал с достоинством и величием сел в капитанский 16-весельный катер «с уборами» и отбыл в Ревель.

Алексей Кузьмич, применяя свои «выдающиеся» педагогические приемы, всегда справедливо и строго соблюдал равенство перед розгами. Если он решал пороть, то порол всех без исключения.

В 1856 году в младших классах Кадетского корпуса произошло стихийное «восстание» против преподавателя английского языка англичанина Сакса. Патриотически настроенные несовершеннолетние «повстанцы» начали кричать учителю, что он «булочник», и, умело нажевав бумагу, бомбардировали со всех сторон жвачкой беззащитного иностранца, вынужденного с позором бежать «с поля боя». В это время в классе отсутствовал Владимир Буняковский, мальчик 13 лет, сын математика, академика В.Я. Буняковского, юноша в высшей степени тихий, скромный и благовоспитанный.

Для разбора дела в класс лично прибыл вице-адмирал Давыдов в сопровождении «ликторов [12]» и выпорол жестоко весь класс, включая и «домашнего» мальчика Буняковского. Позже, оправдываясь перед его знаменитым отцом, Алексей Кузьмич сказал академику, что если бы в классе тогда находился его собственный сын, то он и его бы высек.

Но не только подобными педагогическими приемами «прославился» вице-адмирал Давыдов. Он всегда заботился о своих воспитанниках, старался улучшить условия их пребывания в Морском корпусе. Посоветовавшись с докторами, Давыдов пришел к выводу, что дети довольно долго «находятся в закупоренных помещениях, что им нужно движение, увеличение в их крови числа красных шариков и т. д.». В бытность его на посту директора значительно улучшилось питание кадетов, для них специально предписали обязательные утренние прогулки на воздухе перед чаем с очень вкусной булкой. Из Швеции в Морской корпус вице-адмирал выписал специалиста-гимнаста Дерона, организовавшего для воспитанников в промежутках между занятиями и приемом пищи регулярные занятия по спортивной гимнастике.

Преемником адмирала А.К. Давыдова на посту директора Кадетского корпуса стал его помощник – контр-адмирал Сергей Степанович Нахимов, брат командующего Черноморским флотом и легендарного организатора обороны Севастополя в Крымскую войну адмирала П.С. Нахимова.

По свидетельству современников, среди преподавателей и воспитанников Морского корпуса ходили слухи, что на место покойного директора Давыдова должен быть назначен любимец кадетов и гардемаринов, уважаемый многими поколениями выпускников инспектор классов А.И. Зеленой. «Но, вероятно, – отмечал впоследствии К.М. Станюкович, – какие-нибудь иерархические соображения этому помешали. А такой образованный и умный человек при новых веяниях многое бы переменил в порядках Корпуса и добился бы значительного поднятия учебной части, уже значительно устаревшей».

В период четырехлетнего правления Морским корпусом контр-адмирала С.С. Нахимова значительно улучшилась подготовка воспитанников по курсу иностранных языков. Оканчивая учебное заведение, большинство его выпускников свободно владело не только письменным, но и разговорным английским или французским. Опытные лингвисты – преподаватели иностранного языка – при этом добивались у большинства своих учеников постановки прекрасного произношения. Иностранцы, посещавшие Морской корпус и беседовавшие с его воспитанниками, искренне восхищались их дикцией и произношением, настолько правильно и хорошо они говорили по-французски или по-английски.